— Но тебя не отпустят в другой город, не то, что в Штат, а о стране вообще молчу. Или…

— Или что? — заинтересовалась я.

— Ты помнишь: мы гостили в детстве у сестрицы твоей матери?

— Тетушка Анжелика! Конечно же, я ее помню.

— Я недавно виделся с твоей кузиной в Лондоне.

— С Милли? Супер, и что? — я никак не могла уловить ход его мыслей.

— Милли учится на первом курсе стоматологического отделения в том же университете, что и я. В общем мы перетерли пару вопросов и я заскочил на чай к ее мамаше. Признаться, я думал, что Анжелика чопорная старушенция, но не тут-то было. Она слегка помешена на грамматике и манерах поведения, но в целом весьма продвинутая чувиха. Ты знала, что она главный редактор одного из модных женских журналов в Лондоне?

— Ты говоришь о той самой Анжелике Браун, у которой мы были восемь лет назад?

— Я сам удивился. Она разошлась с Джорджем, ведет очень активный образ жизни, со студентами-журналистами работает. Со слов Милли, ухажеры толпами ходят. Но твоя мамуля об этом не знает. Ведь так?

— Не могу сказать, что Констанс поддерживает дружбу с Анжеликой. У них это еще со школы. К чему ты клонишь?

— Анжелика не против твоего переезда к ней на время учебы и даже согласилась замолвить за тебя словечко, — спокойно, будто это ничего не значит, проговорил Кэвин. Его озорство выдавали лишь шкодные искорки в глазах.

— Ааааа! Ты супер! Кэв, я тебя обожаю! — от восторга и неконтролируемой радости я бросилась Кэвину на шею, повалив его обратно на подушки. Не осознавая, что давно перешла все возможные рамки, я целовала его во все щеки, лоб, подбородок. Слезы радости градом катились по моим щекам, но я хохотала и продолжала целовать Кэвина. Все мое веселье прекратилось, когда он крепко обнял меня и перекатился, сменив наше расположение в точности наоборот. Теперь целовал он, но не во что попало, как я до этого, а в губы и совсем не по-дружески. Я сразу не отстранила его лишь из неожиданности такого поворота, а потом мне ужасно понравилось. Никто еще так не целовал меня. Весь мой опыт в поцелуях, показался ничтожным перед этим. Парень был очень теплый, немного сонный и безгранично сексуальный. Поцелуй не был очень долгим, без языка и прочих слюнявых атак. Застонав, Кэвин приоткрыл глаза и, как черт от ладана, отпрыгнул в сторону. Уж не знаю, что именно вызвало такой поступок: толи он осознал кого целует, толи у меня был настолько обалдевше-ошарашенный вид, а может и все сразу.

Кэв стоял возле кровати и глубоко дышал, как после марафонского забега. Мы оба зашевелились: я приняла вертикальное положение и с повышенным интересом рассматривала в зеркале кикимору огородную, а Кэвин уселся на край кровати, одевая кроссовки, и продолжил прерванный разговор.

— Скорее всего, Констанс не сразу согласится на твою учебу в Англии, ее нужно… подтолкнуть.

— И как ее подтолкнуть?

— В этом вся проблема. Главное — не перегнуть палку. Я думаю, ее нужно напугать тем, что ты совсем от рук отбилась. По-хорошему — уверен, не получится.

— И как ты предлагаешь ее напугать? Станцевать стриптиз на обедненном столе?

— Не-а. Чего по-твоему боятся все мамаши девочек? — с хитрой ухмылкой подстрекал Кэвин.

— Чего, чего?.. Да много чего!

— Больше всего они боятся, что дочурка в школьном возрасте 'залетит' от несмышленого пацана.

— Но я не…

— Я знаю, Алекс. Тебе нужно лишь заставить всех поверить, что ты собралась… э-э… замуж, — Кэвин изобразил жестом кавычки на слове 'замуж'.— Сэм, как самый большой идиот, явно сгодится на эту роль.

— Не говори так о нем! — чисто из вредности возмутилась я. Сэм и правда не особенно сообразительный малый, не смотря на то, что самый популярный парень в школе.

— Алекс, не заводись, — со смешком отмахнулся кузен. — Лучше слушай меня внимательно. Ведь тебе придется не легко. Все, что от тебя требуется, это иногда вот так, как сегодня, исчезать на ночь, но только на одну — не больше и не чаще двух раз в месяц, иначе будут проблемы. В прочем, они и так будут. Держи.

Кузен бросил мне ключи.

— Что это?

— Отмычка от моего тайного логова, сестренка, — рассмеялся Кэвин. Очевидно его забавляла моя растерянность. — Там будешь ночевать. Начнешь свои 'пропадания' со следующего месяца.

Он посмотрел мне в глаза с явной тревогой. Конечно, мы оба понимали, что идея не самая лучшая, но ничего более безопасного на ум не приходило.

— Когда родители поднимут вопрос дальнейшего обучения, претворись будто тебя это совсем не интересует. Вот увидишь: они на все пойдут лишь бы отправить тебя учиться. Особенно дед.

— Ага, и запихнут в какой-нибудь вшивый колледж, — скептически фыркнула я, поигрывая блестящими ключиками.

— Не исключено, что такая мысль возникнет. Вот именно поэтому я привезу к вам на зимние каникулы Милли. Эта девчушка очарует кого угодно. Она-то и расскажет в каком замечательном университете учится, опишет все прелести Англии, растеребит воспоминания Констанс о Лондоне и напомнит ей праведницу-сестру. Я уверен: это сработает.

— Кэв, ты гений! — восхитилась я.

— Знаю-знаю, стой где стоишь.

Кэвин резко поднялся на ноги и даже слегка попятился в сторону, как-будто перед ним только что проползла ядовитая змея.

— Ой, подумаешь! Будем считать это случайностью.

— Нет, Алекс, это не случайность, — покачал головой Кэвин. — Советую больше ни на кого так не набрасываться, если не хочешь быть опрокинутой на первую попавшуюся кушетку.

— Ладно тебе, урок усвоила.

Кэвин похоже злился, а мне было немного стыдно. Я привела в порядок волосы, а вот с глазами и щеками справиться так и не удалось. Ну и вид! Вся взъерошенная, глаза горят, щеки пылают. Вот только не знаю от чего больше: от поцелуя или от дерзкой затеи подергать черта за хвост.

Мы уже подъезжали к моему дому, как кузен резко остановил машину, перегнулся через меня и открыл дверку.

— Дома ничего не говори и не придумывай оправданий. Просто молчи. Если хочешь кого-нибудь обмануть — всегда говори правду насколько позволяет твоя легенда или не говори ничего, сами доплетут. Усвоила?

— Угу.

Обычно, прощаясь, мы обнимались и целовали друг дружку в щеку. Сегодня лишь бегло, не задерживаясь, взглянули друг другу в глаза, и я поспешно вышла из машины.

Братец был прав: дома меня ожидал конкретный разбор полетов!

Луис, наш дворецкий, тривиальным тоном сообщил, что родители в полном составе ожидают меня в кабинете.

Папа как всегда в непоколебимом обманчиво спокойном состоянии, мама в истерике, дед в бешенстве. Мне предстоял тот еще разговорчик.

— Где ты была? — спокойно, не поднимая глаз от утренней прессы, поинтересовался отец. Примерно также спокойно он мог бы спросить о походе в музей или объявить смертный приговор в суде.

— На вечеринке, — бунтарским тоном и с неприкрытой дерзостью ответила я.

— Я запретила тебе подобные мероприятия! — вмешалась мама.

— Но я уже не ребенок! — возмутилась я.

— Мы это видим, деточка, — подозрительно прищурив глаза и осмотрев меня с ног до головы, как-будто выискивая признаки заразного заболевания, прорычал дед.

— Ты хоть знаешь, чем грозит подобное безрассудство? Ты можешь сломать себе жизнь!

— И каким это образом?

— О, прошу тебя, не будь наивной! Вы хоть предохранялись? — не выдержала мама.

Меня резко заинтересовал мой маникюр. Щеки пылали кипятком. Все родственники не сводили с меня глаз, даже папа.

— Я так и думал, — внес свою резолюцию дед.

— Александра Брум, я сажаю тебя под домашний арест до Рождества, — папа еле сдержался, чтобы не повысить голос.

Я развернулась на каблуках и отправилась в свою комнату.

Ну что ж, карты сданы, теперь остается только играть или забиться под кровать и просидеть там всю оставшуюся жизнь.

Через месяц я впервые заночевала в квартире Кэвина. Если честно, то я бы осталась там жить. Очень уютненько. В чисто мужском стиле. На кухне и мебель, и посуда, в общем все, что может быть черным или белым — черно-белое; ванная зеркально-зеленая и шикарное джакузи; спальня сине-голубая с огромной круглой кроватью и отличным LCD-телеком.