Его взгляд на секунду задержался на ее губах.

— Нет, — ответил он. — Это был один из тех редких случаев, когда я принял решение совершенно самостоятельно.

Шофер открыл дверцу машины, и они устроились на заднем сиденье лимузина.

Оно было рассчитано на четыре человека, так что их тела разделял чуть ли не метр мягкой кожи.

— Я в конце дня виделся с вашим отцом, — сказал Дэмион. — Он упомянул, что Габриэла приехала в Лос-Анджелес, чтобы проконсультироваться с врачами. Надеюсь, что у нее нет ничего серьезного.

Санди не имела намерения рассказывать о том, что матери необходима операция, но почему-то выложила ему всю историю. Дэмион умел слушать с неподдельным интересом и вниманием.

Когда она кончила ему плакаться, они были уже почти у самого отеля.

— Моя мать ужасно боится больниц и хирургов, — закончила Санди свой рассказ. — Так что я была бы очень вам благодарна, если вы при удобном случае хорошо отзоветесь о калифорнийских докторах.

— Буду только рад. А если ваша мать сама об этом не заговорит, может быть, я сам попробую повернуть разговор на эту тему. А у Габриэлы были какие-то неприятные случаи с больницами в прошлом? Чем вызван ее страх? — поинтересовался Дэмион.

— У моей бабушки — ее матери — был острый аппендицит, и она умерла прямо на операционном столе. Это произошло во время второй мировой войны. Габриэла была тогда еще совсем малышкой, и случившееся страшно ее напугало. Маленькому ребенку должно было показаться, что только что мать была рядом, совсем здоровая, а в следующую минуту ее уже поглотила больница, и она больше никогда не вернулась. И почти в то же время улицы их городка наполнились солдатами, которые вели бои за каждый дом. Иногда рукопашный бой шел буквально у нее под окнами. Я уверена, что мать понимает, что между условиями больниц разоренной Европы и мирной Калифорнии нет ничего общего. Но когда она думает об операции, она реагирует, как тот испуганный ребенок, а не как разумный взрослый человек.

— И, конечно, с ее упорным неприятием так трудно справиться именно потому, что в его основе лежат сильные эмоции, а не разум, — заметил Дэмион.

Лимузин остановился у отеля, прежде чем он успел добавить что-то еще. Они быстро прошли через фойе и поднялись на лифте к номеру Габриэлы.

Габриэла была совершенно ослепительна, когда распахнула дверь и поздоровалась с ними: улыбка ее сияла, худое тело было затянуто в серебряную парчу, шею и руки украшали сверкающие бриллианты. Зная, что в последнее время мать никогда не чувствует себя совершенно здоровой, Санди искала взглядом следы стараний под косметикой, но так их и не увидела. Когда ее мать отдавалась роли суперзвезды, то даже болезнь не нарушала ее блистательного имиджа.

Дэмион расцеловал Габриэле руки, склонившись в поклоне, который сделал бы честь известному галантными манерами в лентах Голливуда Эрролу Флинну. Когда он осыпал ее множеством комплиментов, произнесенных самым искренним тоном, Санди увидела, что мать буквально светится от удовольствия.

— Вам есть чем гордиться, — заметила Габриэла, когда Дэмион набросил ей на плечи ее горностаевый палантин. — Ваша игра в «Сне тьмы» была незабываемой. Развитие ваших отношений с героиней было сделано потрясающе технично. Дэмион прямо-таки покраснел. — Спасибо, — сказал он. — Ваша похвала относится к тем, которые я искренне ценю.

Глаза Габриэлы чуть потемнели от насмешки.

— Пожалуйста, не будьте столь почтительны, Дэмион. Я еще не настолько стара, чтобы желать, чтобы красивые мужчины внимали мне с почтительным трепетом.

Дэмион рассмеялся и снова прижал ее пальцы к своим губам, а потом любезно предложил ей опереться на его руку.

— Почтительность, милая Габриэла, — это только маска, за которой скрываются мои страстные чувства. Я заказал нам столик в «Ма Мезон», — добавил он, называя один из самых популярных и дорогих ресторанов города. — Я подумал, что вам будет приятно там пообедать.

— Это мой любимый ресторан в Лос-Анджелесе! — радостно призналась Габриэла. — Надеюсь, что там окажется интересная публика, а не сплошные туристы.

«Ма Мезон» был переполнен сильнее обычного. Санди смирилась с тем, что ей придется потерять один из тех вечеров, которые она время от времени проводила с матерью. Будучи подростком, она со всей своей юношеской непримиримостью ненавидела эти «показные» обеды. Теперь она достаточно повзрослела, чтобы воспринимать всю эту похожую на цирк обстановку всего лишь с острой скукой и сильнейшей головной болью.

С момента их появления в ресторане Дэмион и Габриэла стали центром всеобщего внимания, что было немалым достижением, поскольку в зале присутствовало множество знаменитостей и тех, кто хотел бы таковыми считаться. Их столик, расположенный на виду, почти в центре зала, позволял им видеть все — и всем видеть их. Метрдотель принес им бутылку бесплатного шампанского от имени дирекции ресторана, едва они успели занять свои места. А сам обед постоянно прерывался потоком гостей, подходивших к их столику. Старые знакомые громко и бурно выражали свои радость и удивление по поводу встречи с Габриэлой или Дэмио-ном, хотя именно в «Ма Мезон» можно было рассчитывать на встречу с голливудскими знаменитостями.

Габриэла практически ничего не ела, как заметила Санди, хотя в толпе, постоянно окружавшей их столик, трудно было бы есть, даже если испытываешь голод. Она выпила один бокал шампанского — и все. Санди ничему не удивилась. В подобных ситуациях мать быстро пьянела от волнения и не нуждалась в алкоголе.

Знаменитый телепродюсер отошел от их столика, и его сменила пожилая женщина, чье лицо раскраснелось от смущения и восторга.

— Мистер Тэннер? Дэмион Тэннер? Извините, что я вас тревожу, но не могли бы вы… Вы не оставите мне ваш автограф на меню? Я видела ваш фильм, и, по-моему, он просто великолепный. И мы смотрим все повторения ваших телесериалов. Моя дочь повесила плакат с вашей фотографией у себя над кроватью. — Она робко захихикала. — Она так позавидует, когда узнает, что я говорила с вами!

Улыбка Дэмиона казалась почти естественной. Он отодвинул тарелку с филе палтуса и взял у женщины меню. Он уже полчаса пытался съесть свою рыбу. Санди не сомневалась, что она уже совершенно остыла.

— С огромным удовольствием, — проговорил он, уже в десятый раз за этот вечер давая свой автограф. Он вручил женщине меню и указал на свою спутницу. — Я уверен, что вы узнали Габриэлу Барини. Она только что прилетела из Рима, чтобы начать работу над новым фильмом. Как вы понимаете, мы все очень этому рады.

Он уже в третий раз ловко отвлек внимание поклонницы от себя, переключив его на Габриэлу. Санди оценила его рыцарское поведение. Габриэле нужно было как можно больше почитания, чтобы забыть о боли.

Поклонница завязала с ее матерью длинный разговор, и Санди почувствовала, что ее взгляд невольно обратился к Дэмиону. В свете настольной лампы его волосы блестели, как отполированное черное дерево. В профиль его лицо оказалось полным строгой мужской красоты, которую прежде она не разрешала себе замечать. Она наблюдала, как его чуткие руки разламывают кусочек хлеба, и потрясение осознала, насколько сильно ей хотелось бы, чтобы эти пальцы прикасались к ней, ласкали ее тело.

Дэмион быстрым незаметным жестом подозвал главного официанта и что-то негромко ему сказал — Санди не расслышала, что именно. Явились помощники, которые забрали все тарелки. В этот же момент разговорчивая поклонница наконец удалилась.

— Я заказал кофе, — сказал Дэмион. — Кто-нибудь хочет десерт?

Габриэла покачала головой.

— Спасибо, я никогда не ем десерты.

— Я тоже ничего не буду, — сказала Санди. — Все было очень вкусно, Дэмион.

Она украдкой посмотрела на мать и увидела морщины боли, которые больше не могли скрыть ни великолепный макияж, ни сила воли.

— У меня завтра прием начинается в семь утра, — соврала Санди. — Так что мне надо лечь пораньше. Вы двое не согласитесь уйти сразу же после кофе?