— Вы прекрасно понимаете, что это демагогия, — оборвал его Ральф. — Меня интересуют кое-какие вещи, и я задам вам несколько вопросов, а вы постарайтесь на них правдиво ответить. Только и всего.

— Мистер Грин, — засмеялся Ферт, — не считаете ли вы, что я обязан перед вами отчитываться? Вы не полицейский, я не на допросе… Да и там, уверяю вас, моя профессия защищает меня от того, чтобы раскрывать все тайны моих клиентов.

— Мистер Ферт, вы действительно не на допросе, — спокойно согласился Ральф и добавил: — Хотя, наверное, было бы легче, если бы этим занимался профессионал.

— Даже так? — опять ухмыльнулся Ферт. — И что, у вас есть основания заявлять в полицию?

Ральф видел, что не напугал его и такой поворот беседы ничего не даст, поэтому решил сменить тактику.

— Приношу свои извинения, — мягко сказал он и просительно посмотрел на Ферта. — Но я нахожусь в затруднительном положении и не знаю человека, который может мне помочь. Поэтому и пришел к вам.

Это сработало. Ферт улыбнулся змеиной улыбкой и откинулся в кресле.

— Ладно, задавайте ваши вопросы. Я постараюсь помочь вам, — милостиво согласился он.

— Отец в последнее время был чем-то расстроен?

— Учитывая, что он очень сдержанный человек, увидеть это было сложно, — задумчиво произнес Ферт, — но вы правы. Он был огорчен. Весьма огорчен. Но, как вы понимаете, я не мог спрашивать у него о его проблемах. Думаю, что это было связано с семьей.

— Почему вы так думаете?

— Я ведь обслуживал и его бизнес. Все проблемы корпорации мне хорошо известны. Там все шло как по маслу. Мелкие неурядицы, которые возникали, решать было просто. Он был гений бизнеса. Рабочие и служащие его боготворили, совет директоров уважал, а партнеры побаивались… Какие могли возникнуть у него серьезные проблемы? А вот дела домашние… Вы ведь не хуже меня посвящены в это?

— Я не понимаю, о чем вы говорите. — Ральф внимательно посмотрел в глаза Ферту. — С кем у отца были проблемы?

— Вы же в начале нашего разговора сказали, что вам известно, почему он поменял завещание. Так?

— И?

— Значит, вам известно, что между вами и вашим отцом были определенные трения, — рассудительно ответил Ферт. — А вы приходите ко мне и пытаетесь выяснить в чем дело. Это вы знаете, а не кто-то другой.

— Ладно, я действительно не понимаю, на что вы намекаете, — устало сказал Ральф. — И ни на шаг не продвинулся в своих поисках. Может, он получил какое-то известие?

— Может быть… — задумчиво ответил адвокат. — А не легче ли поискать поближе? Вы в последнее время не совершали опрометчивых поступков?

— Я не жил вместе с семьей пятнадцать лет, — пожал плечами Ральф. — Мы с отцом встречались иногда, иногда созванивались. И отношения у нас были достаточно стабильные и приятельские. Я не лез в его дела, он — в мои. Нас это вполне устраивало.

— Тогда не знаю, чем помочь, — развел руками Ферт. — Поймите, я не врач, а адвокат. Мы оба принимаем откровения, но несколько разного плана. Сходите к психоаналитику… Может быть, он поможет разобраться в ваших довольно запутанных отношениях с отцом.

— Скажите только, не получал ли отец какого-либо известия в последнее время? — сделал последнюю попытку Ральф.

Ферт ускользал как змея, выворачивался, но его ни в чем нельзя было уличить или заподозрить. Хотя Ральф нутром чувствовал, что он на правильном пути.

— Известие? — переспросил Ферт. — Вы имеете в виду что-либо, порочащее вас?

— Да… Или кого-нибудь из нашей семьи?

— Он не сообщал мне об этом. Хотя могу вам сказать, что он оставил у меня на хранение какие-то документы. Что это, я не знаю.

— Но ведь это могут быть важные документы? — схватился за информацию Ральф.

— Не могу ничего сказать. Распоряжений на этот счет мне дано не было. А обнародовать их я не имею права. Я могу передать архив только наследникам после соблюдения всех формальностей.

— Но ведь я…

— Что вы, Ральф? — вздохнул с большим сочувствием Ферт. — По завещанию, единственной наследницей всего является ваша мачеха. Ей я все и передам, когда придет время. Ждите. Хотя не думаю, что вас обрадуют эти документы…

— Почему вы так уверены, что это касается меня?

— А почему вы так в этом уверены? — вопросом на вопрос ответил Ферт. — Логика, дорогой Ральф, простая логика. Подумайте, и вы согласитесь со мной.

— Вы предлагаете ждать?

— У вас нет другого выхода.

— И Элизабет вы их тоже не отдадите? — уточнил на всякий случай Ральф.

Ферт отрицательно покачал головой. Потом встал, давая понять, что время встречи подошло к концу. Ральф молча кивнул и направился к дверям.

Он захлопнул дверь своей старушки, опустил голову на руль и долго сидел так, размышляя, что же делать дальше. Единственной полезной информацией, которую он получил от Ферта, была та, что у него хранятся какие-то документы отца. Но они могут касаться бизнеса. Ждать их получения, чтобы убедиться, что они не имеют никакого отношения к делу? С другой стороны, эти документы появились внезапно и недавно и почему-то хранятся не в домашнем сейфе, а в конторе адвоката. Значит, их не должна была видеть Элизабет. Тогда это то, что нужно. Вопрос только в том, как их извлечь на свет божий.

Советоваться с Элизабет бесполезно. Она только расстроится и испугается.

Шэрон! Шэрон… Вот кто ему сейчас нужен. Она знает законы и подскажет, как получить пакет.

Ральф подумал о девушке и обрадовался, что у него так быстро нашелся повод увидеть ее. Что бы ни происходило, он знал, что их встреча не случайна. Когда все выяснится (а теперь он в этом не сомневался), он обязательно скажет ей, что рыжие кудряшки и синие с зеленью глаза — самое лучшее, что он видел в последнее время. И пусть она думает о нем что угодно!

Шэрон в это время как раз и думала о нем. О ком же еще? Она думала о нем вот уже несколько дней и ловила себя на том, что все остальное просто перестало существовать. Он стал ее мечтой, ее желанием, ее наваждением. Она засыпала и просыпалась с его именем. Когда отец спрашивал, как дела у Ральфа, она вздрагивала и краснела, как будто у них были какие-то дела. Ей казалось, что именно о нем она мечтала всю жизнь, томилась, тосковала…

Лучше бы она никогда не встречала его!

Эта последняя мысль была сейчас самая яркая и самая ужасная.

Шэрон вернулась домой после съемок в доме Ральфа, тихонько прошмыгнула в ванную, чтобы не встретить отца, и заперлась там. Это было единственное место в доме, куда отец не посмеет даже постучать. А ей сейчас нужен хотя бы час полного одиночества, чтобы сообразить, как жить дальше.

Шэрон сбросила с себя одежду, наполнила ванну водой, насыпала туда ароматических солей и, погрузившись в воду, приготовилась думать. Обычно такой способ помогал. Облако ароматов обладало способностью приводить ее чувства и мысли в порядок. Иногда она так боролась с бессонницей, иногда, наоборот, вставала из ванны бодрая и полная сил. Все зависело от задачи, которую надо было решить. Сейчас она прибегла к испытанному средству, не совсем понимая, чего хочет — успокоиться или начать действовать.

Признание, которое случайно сделала экономка, убило ее. Тихоня Ральф и красавица Элизабет были любовниками. К такому повороту событий она не была готова даже в тот момент, когда говорила Ральфу, что заметила его интерес к мачехе. Но он ведь не стал отрицать, а пообещал рассказать ей все позже. Господи, надо же было родиться такой глупой и не понять все с самого начала! Она почти убедила себя, что нравится Ральфу. А он просто использовал ее.

Шэрон зажмурилась и вдруг отчетливо представила их вдвоем: Ральфа и Элизабет. Ее длинные тонкие пальцы гладят его волосы, а он целует ее выгнутую высокую шею. Она закрыла глаза и одной рукой осторожно, чтобы не помешать ему, вынимает заколки из волос. И вот уже ее волосы волной накрывают их лица. Тело мужчины вжимается в мягкое податливое тело женщины. Ноги переплетаются с ногами. Движения становятся ритмичными и порывистыми. Он входит и входит в нее…