— Та дорога ведет к дому моих родителей.

— Вот так раз! Чего же вы вчера вечером не вспомнили об этом? Заехали бы… — Фрэнк явно подшучивал над ней.

Если честно, я ничего не сказала им об этом путешествии, — заметила она, как бы извиняясь. — Марджи поклялась, что будет держать язык за зубами. Если бы только они узнали, что я буду ночевать с каким-то мужчиной в палатках в горах, они бы всыпали мне ивовыми прутьями по мягкому месту, не посмотрели бы на то, что мне двадцать три, и на чрезвычайные обстоятельства.

Фрэнк взглянул на нее и улыбнулся. С ума сойти, подумала она, на всем белом свете нет ни у кого такой улыбки. По-мальчишески задорная и в то же время ласковая и теплая, как солнечный лучик. Сравнение, конечно, хромает, улыбнулась она про себя, мужчина он красивый, сильный, словом — никак не мальчишка…

Его глаза на минутку глянули вниз, скользнув по джинсовым шортам. Наверно, пытается представить себе, как это будет выглядеть, если снять с нее штанишки да отхлестать по попке…

— Между прочим, не мешало бы! — заметил он строгим голосом. — Где это видано, где это слыхано — в лес с мужиком?

— Совершенно верно! У нас в семье о таком и не слыхивали. Три года назад мой старший брат тайно отправился в путешествие со своей девушкой, а когда все узнали об этом, что бы-ы-ы-ло… До сих пор забыть не могут. У Грегори и Сьюзен пока нет детей, но если появятся, знаете что скажут? Вот, мол, с самого начала было ясно, что свадьбы не миновать!

Фрэнк опять улыбнулся.

— Понятно! Стало быть, вот что это такое — родиться и вырасти в провинции нашего досточтимого штата Джорджия.

Сандра покачала головой.

— Нет, нет! Не только это. Знаете, я считаю — столько любви к ближнему не найдешь ни в каком другом месте. У нас большая семья, но никто ни разу не почувствовал себя обделенным любовью. Чуть что, сразу все готовы в тот же миг прийти на помощь, утешить, ободрить.

— И теперь вы переносите это на моих детей…

Сандра улыбнулась, отметив про себя интонацию, с какой он произнес два последних слова.

— Любовь — вещь довольно забавная, Фрэнк! Чем больше ее получаешь, тем больше отдаешь.

— Ох, девушка из Джорджии, с такой философией поклонников у вас, должно быть, хоть отбавляй! — усмехнулся он, глянув на ее стройную фигуру и задержавшись взглядом на этот раз на хлопчатобумажной кофточке изумрудного цвета.

Его слова приятно польстили. Она опять стала смотреть в окно, потому что пейзаж изменился — стал гористым. Справа и слева от дороги мелькали щиты, призывающие купить сувениры и знаменитый щавелевый мед. Ее внимание привлек мальчуган, восседавший на складном стульчике рядом с мангалом. В широком закопченном казане жарился арахис. Сандра робко заметила, что хорошо бы купить детям орехов. Фрэнк возражать не стал.

По мере того как дорога врезалась в горы Северной Джорджии, она становилась все уже, петляла, и поэтому пришлось сбросить скорость. Они, можно сказать, едва тащились. За окнами неторопливо проплывали поля экзотических дневных лилий и скромных, черноглазых подсолнухов. Белые деревянные церквушки с остроконечными крышами и шпилями оживляли зеленые горные склоны. То и дело попадались лавки с яркими вывесками, где продавались искусные поделки местных ремесленников.

Когда наконец пересекли границу и оказались в Северной Каролине, все пришли в восторг и решили немедленно отметить это долгожданное событие обедом на площадке гористого выступа, нависающего над дорогой. Там, кстати, был и стол. Он стоял на самом краю, вероятно, чтобы проезжающие совмещали здесь приятное с полезным. Внизу расстилалось голубовато-зеленое море капусты, уже завязавшейся и торчавшей из широких листьев — точь-в-точь барашки на воде.

Когда расселись по своим местам в фургоне, Фрэнк достал карту.

— Думаю, через час будем на месте, — проинформировал он. — Приказываю всем вздремнуть. Силы потребуются немалые, ибо разбивка лагеря — дело нешуточное.

— Командор, не забудьте остановиться по пути у какого-нибудь магазина, ибо нам необходимо пополнить съестные припасы, — подала реплику Сандра, после чего закрыла глаза.

Восемьдесят пять километров пути, пять крафтовых сумок с продуктами и подробная консультация с лесником-объездчиком на последнем отрезке пути предшествовали началу их оседлой жизни в Нантахальском национальном лесничестве. Свернув на проселочную дорогу и проехав по ней метров сто, они остановились. За спиной осталась звонкая горная речка, справа от дороги обещала райское блаженство луговая трава по колено, с яркими цветами. И на четыре стороны света — горные пики, взмывающие в голубое небо.

— Живо все выметайтесь из машины! — гаркнул Фрэнк. Дети взвизгнули. — Ну как, класс? — спросил он у Сандры, накрыв на секунду ладонью ее руку.

— Дивно! Со вчерашним не сравнить.

Она была на седьмом небе. Еще бы! На сердце спокойно, на душе славно. Что бы ни случилось, какие бы трения ни возникли между ними — они с Фрэнком друзья, а дружеские отношения — это тоже немало.

Фрэнк сразу же заявил, что лагерь будут разбивать не там, где сделать это было бы проще всего, а на берегу горной речки. Сказал, что подкрепляться будут рядом с машиной, а все остальные прелести жизни следует вкушать только рядом с водой. Целый час ушел на то, чтобы перетаскать на берег пожитки. Наконец устроились со своеобразным туристским комфортом.

Не обошлось и без курьеза, вызвавшего небывалый всплеск веселья, юмора и иронии, когда Фрэнк вскрыл полученный от родителей ящик и достал любезную его сердцу палатку, уцелевшую со времен его безоблачного детства. Весила она никак не меньше тонны. Фрэнк был прав — раньше делали не так, как сейчас. Когда палатку наконец поставили, Дэвид с Джонатаном, сгорая от нетерпения, бросились в свое жилище и… обнаружили, что его брезентовые стены и крыша основательно побиты молью — солнечные лучи просачивались сквозь дырки, будто дождевые струи. Однако матушка, отправляя антиквариат дорогому сыночку, предусмотрительно положила специальный пластырь для латания дыр. Правда, его хватило лишь на то, чтобы заделать те, что сверху.

— Вот, возьмите мой! — сказала Сандра, просовывая пластырь через дыру, которую можно было принять за окошко. — Так и знала, что пригодится! Все-таки столько лет прошло, — не удержалась она, чтобы не уколоть его.

Фрэнк огрызнулся. Наконец все дыры были залатаны, москитные сетки на окнах заштопаны.

— Мир нашему дому! — Сандра поставила на столик сифон с лимонадом, приготовленным на ключевой воде. — Вот от чего бы я сейчас не отказалась, так это от душа!

— Должен вас огорчить, мисс, — произнес Фрэнк жалобно, — душа в этом кемпинге нет. Но, дорогие мои, руководить — это значит предвидеть! Я захватил «солнечный» душ. Закрепляем резервуар на дереве, наполняем его водой, солнце нагревает ее, поворачиваем краник и… да здравствует душ! А вообще-то вода у вас за спиной.

Нет, он просто невозможный человек, огорчилась Сандра. Плитку отверг, а какую-то бадью тащить с собой не поленился!

— Если вы думаете, будто я собираюсь принимать душ на виду у всех — значит голова у вас набита сеном, — ввернула Сандра.

Дети, как и следовало ожидать, пришли в неописуемый восторг. С невиданной скоростью они переоделись в купальники, заставили Фрэнка немедля приладить душ на разлапистой елке и натаскать воды. Войдя в азарт, они даже не захотели ждать, когда вода нагреется. С визгом и хохотом детвора выскакивала и снова бросалась под ледяной дождик. Сандра обтерлась влажной губкой, но раздеваться наотрез отказалась.

Когда солнце спряталось за горы, а небеса окрасились в розовый цвет, Фрэнк начал разводить огонь в жаровне. Ужин удался на славу. К нежному мясу, зажаренному на шампурах вместе со свежими грибами — в лесу их было видимо-невидимо, — он подавал малюсенькие печеные картофелины — каждый знает, чем картошка мельче, тем ценнее, — и помидоры с огурцами, нарезанные крупными кусками. Все единодушно поддержали его предложение обойтись без тарелок — посуду мыть никому не хотелось! На десерт дети с удовольствием поглощали крекеры из пшеничной муки грубого помола, глазированные шоколадом, а для себя и Сандры Фрэнк приготовил черный кофе.