— Чем же она могла ее нанести? — спросил Саласар.
— Бедная женщина! — воскликнул священник взволнованно. — Не знаю, какое значение имеет этот след на руке. Самое главное, он свидетельствует, что дьявол все так же нас подстерегает за каждым поворотом, а ее он избрал своей первой жертвой.
— Вы заблуждаетесь, отец мой. Знаки, окружающие тело, могут многое прояснить, — заявил Саласар с таинственным видом. — Люди, умершие при необычных обстоятельствах, сами по себе представляют загадку, которую и следует прежде всего разгадать. Они подобны раскрытой книге, написанной шифром. Если нет человека, посвященного в эту тайнопись, то и книга будут предана забвению, и содержащееся в ней послание, которое могло бы объяснить смысл существования этих загадок. И даже, вполне возможно, придали бы смысл нашему существованию, — с задумчивым видом завершил инквизитор прежде, чем подняться, отряхнул сутану и добавил с делано безразличным видом: — Желательно, чтобы тело перенесли в дом, где мы остановились, чтобы я мог тщательно его осмотреть.
— Помилуй боже! Что вы собираетесь с ней сотворить? — возмущенно запротестовал Солана. — Я не ставлю под сомнение методы, к коим имеет право прибегать священная инквизиция при ведении своих дел; возможно, при других обстоятельствах они и помогают выяснить, какие пути привели людей к смерти, однако в данном случае все предельно ясно. Ведьмы отомстили Хуане за то, что она дала показания против них в прошлом году, а след с очертаниями креста на ее руке есть стигмат, который Господь соблаговолил оставить, дабы подчеркнуть сострадательный характер покойной. В этом и заключается смысл раны и всей этой отвратительной и мрачной загадки. Что скажет ее дочь по поводу того, что вы, ваше преподобие, забираете тело, откладывая положенное по христианским обычаям погребение?
— Дочь? А где жила покойная? — Саласар, похоже, заинтересовался данным обстоятельством.
— Дом Хуаны находится выше по течению. В часе ходьбы отсюда быстрым шагом. Она живет одна, потому что ее дочь замужем, однако та приходит пару раз в неделю навестить свою мать. Я хочу сказать, навещала ее пару раз в неделю. — Священник опустил голову и пробормотал, качая головой: — Бедная Хуана, бедная Хуана…
— Мне необходимо поговорить с ее дочерью, — заключил Саласар.
Май де Лабастиде в то утро находилась недалеко от реки, когда неожиданно на берег выбежали дети, и она едва успела спрятаться в зарослях прибрежного тростника. Она видела, как они прошли мимо, балуясь и толкая друг друга. Потом долго искали под мокрыми камнями червяков, чтобы насадить их в качестве наживки на свои нехитрые рыболовные снасти. Слышала, как они переполошились, обнаружив мертвое тело, как они кричали, вытаскивая его из воды. Видела, как изумление сменяется у детей любопытством, когда они толкали его палками и мысками башмаков, направляя в нужное место. Она даже видела, как они совершенно неподобающим образом начали заглядывать утопленнице под юбки, пока один из них не спустился к дороге в селение и не побежал за взрослыми. Дети ее не видели, потому что Май обладала способностью оставаться незамеченной.
Благодаря этому она имела возможность беспрепятственно наблюдать за похоронным обрядом, совершаемым Саласаром и его свитой. Она узнала инквизитора: он был ее единственной надеждой на встречу с Эдеррой. Если бы не уверенность в том, что, следуя за Саласаром, она сможет ее найти, не будь этой зацепки, соломинки, за которую она ухватилась в последней надежде, возможно, она терпеливо ждала бы, пока провидение само не надумает исправить несправедливость по отношению к ней и ее жизни после исчезновения Эдерры.
А может быть, она просто улеглась бы под деревом, дожидаясь, когда смерть сжалится над нею и прекратит навсегда саднящую боль. Без мудрой Эдерры столь тщедушному созданию, как она, справиться с какой-либо проблемой, пусть даже самой мелкой, было не под силу. Май никогда раньше не действовала по собственному разумению, и поэтому ей пришло в голову, что если она последует за Саласаром, то найти Эдерру будет намного проще. Поэтому она не могла позволить, чтобы колдуны, демоны, ламии или еще какая нечистая сила предприняли попытку причинить вред инквизитору, по крайней мере, она решила помешать им в этом предприятии.
И она принялась за работу: надо было изготовить оберег, именно так, как на ее памяти в подобных случаях это делала Эдерра. «Обереги, — говорила Прекрасная, — следует изготавливать с крайней осторожностью. Их назначение состоит в том, чтобы защищать человека от сглаза, мести, неприятностей и действовать как магнит, притягивающий удачу, достаток и мудрость. Чтобы оберег получился, его должен изготовить человек, искушенный в этом деле. Человек с нечистой душой и злыми намерениями не должен приступать к этому священному действию, поскольку опять-таки если помыслы его нечисты, желания сомнительны, а движет им недоброе чувство, то волшебство имеет свойство оборачиваться против своего создателя, и он может превратиться в столовую ложку или даже ночную букашку. Заглянув себе в душу и уверившись в том, что цель, которую вы преследуете, справедлива и честна, следует раздобыть клочок бумаги, графит и лоскут шелковой материи…»
У Май уже заранее был припасен в переметных сумах осла Бельтрана необходимый клочок бумаги. Она сама изготовила ее несколько месяцев назад. Важно, чтобы тот же самый человек, который взялся сотворить оберег, сам изготовил и бумагу для него, чтобы, не приведи бог, в благотворном воздействии оберега впоследствии не произошло никаких сбоев. При этом, работая с волшебными составляющими, следует обязательно отогнать посторонние и нечестивые мысли.
Май радовало то обстоятельство, что это была ночь с воскресения на понедельник, день луны, и вдобавок полнолуние, поскольку обереги, изготовленные под влиянием луны, надежнее предохраняют от эпидемий, отгоняют злых духов и защищают во время путешествий. А то, что бумага была изготовлена загодя, в какой-то другой день недели, на действии оберега никак не сказывалось. Кроме того, Май отпечатала в уголке бумаги, когда масса была еще сырой, магический баскский крест лаубуру, так что весь лист, когда высох, оказался помечен этим похожим на свастику знаком.
Она заточила кусочек графита с помощью маленького ножика и начертила на клочке бумаги восьмую пентаграмму.
Хорошо известно, что сила пентаграмм — это, скорее, вопрос веры, нежели логических умопостроений, и, как и в случае всех прочих магических обрядов, при ее начертании надо действовать крайне осторожно, поскольку магический эффект, достигаемый с ее помощью, в значительной степени зависит от того, насколько точно все было проделано. Восьмая пентаграмма необходима для охраны путешествующих, поскольку при ее наличии все попытки злых духов сбить их с пути пропадают втуне. В равной степени она полезна и рыбакам, потому что, когда носишь ее при себе, улов обеспечен.
Май, с самого детства наблюдавшая за тем, как Эдерра делала отвары из цветов, трав и клубней, чтобы извлечь из них их бальзамическую душу, и научившаяся у нее изготавливать обереги с учетом пожеланий заказчика, прекрасно знала полезные свойства тридцати пяти пентаграмм, равно как и символов и слов, которые их составляли. Даже не умея читать и писать, она могла воспроизвести их без малейшей ошибки. Эдерра считала, что все люди без исключения от рождения обладают способностью изготавливать зелья, притирания и настои, и уж тем более Май, у которой это было в крови и которая вдобавок целыми днями за ней следила и подражала во всем. Однако у девушки долгое время все выходило невпопад, поэтому в данном случае она особенно старалась ничего не упустить и все сделать правильно. Было крайне важно, чтобы оберег сработал.
Закончив рисовать восьмую пентаграмму, Май отыскала в своем узелке шелковый лоскут цвета слоновой кости, в который она ее осторожно завернула, завязав верхнюю часть косичкой, сплетенной из волос из гривы Бельтрана, и приступила к очищению оберега, как того требует обряд освящения, заклинанием, обращенным клуне.
