Оставив Смитфилдский рынок, Себастьян повернул лошадей в сторону Вест-Энда, к Лондон-хаусу на Сент-Джеймс-сквер.

* * * * *

Девлин обнаружил капеллана Эшли, расположившегося с раздраженным видом на полу рабочего кабинета епископа, в окружении бумажных завалов.

– Прошу прощения, милорд, – передвинул клирик огромную кипу папок, – однако сейчас не самое лучшее время…

– Всего один вопрос, – остановился Себастьян на пороге разгромленной приемной. – Не служил ли епископ Прескотт когда-либо священником в Танфилд-Хилл?

На лбу капеллана собрались морщины.

– Ну да, конечно. Лет эдак… – он внезапно запнулся, округлив глаза от осенившей догадки. – Господи Боже…

– Вот именно.

Выйдя на Сейнт-Джеймс-сквер, мужчины пошли по периметру восьмиугольной железной ограды, окаймлявшей водоем в центре площади.

– У меня сложилось впечатление, что епископ начинал свою карьеру в Оксфорде, – заметил Себастьян.

– Так и было, – капеллан держал руки сложенными за спиной. При ходьбе полы его черной сутаны развевались вокруг щиколоток. – Поначалу его преосвященство считал своим призванием гуманитарные науки. Но затем открыл в себе склонность к служению. Когда освободилось место в Танфилд-Хилл, он и занял его.

– Приходом Святой Маргариты ведает семья Прескоттов?

Более половины английских церковных приходов находилось в распоряжении частных землевладельцев, которые либо предоставляли место священника одному из своих младших сыновей или двоюродных братьев, либо продавали его, используя как доходную статью.

– Да. Кажется, перед тем, как Френсис Прескотт перешел на это место, оно было занято каким-то дальним родственником.

– Когда точно это было?

– Когда доктор Прескотт служил священником в Танфилд-Хилл? – капеллан на миг задумался. – По-моему, примерно с середины семидесятых годов до конца 1782 года.

– Выходит, это было его решение – запечатать церковную крипту?

– Должно быть, да, но я не могу утверждать, не сверившись с записями, – длинно выдохнул Саймон Эшли и покосился на собеседника. – Догадываюсь о ваших мыслях, но вы ошибаетесь. Епископ был слугою Господа, добрейшей души человеком, отвергавшим насилие. Он никогда бы не смог убить собственного брата, а затем приказать замуровать подземелье, чтобы скрыть преступление.

Себастьян всмотрелся в бледные, встревоженные черты собеседника. По собственному опыту он знал, что большинство людей способны на убийство, оказавшись в безвыходном положении. А сэр Нигель, судя по всему, относился к тем, кто многих загонял в угол, пробуждая тем самым стремление расправиться с ним.

– Видите ли, я его знал, – обронил капеллан.

– Вы имеете в виду сэра Нигеля? – удивленно глянул на спутника виконт.

Саймон Эшли кивнул:

– На пору его исчезновения я был совсем еще мальчишкой, но такого субъекта не забудешь. Грузный, громогласный и, по правде, довольно устрашающего вида.

– Братья Прескотты ладили между собой?

– Сэр Нигель был… – капеллан колебался, подбирая подходящий эпитет, но, в конце концов, решился: – тяжелым человеком.

– В каком смысле?

– Не считаю возможным отзываться плохо о мертвых, – стиснулись в тонкую линию губы собеседника.

– Даже если речь идет об убийстве?

Некоторое время спутники шли молча. Лицо капеллана беспокойно морщилось. Пару минут спустя он заговорил:

– Сэр Нигель мог быть обаятельным, даже любезным. Но чаще бывал вспыльчивым, злобным и мстительным. Жестоко относился ко всем, начиная с собственной жены и слуг до своих собак. Единственными существами, в отношении которых этот джентльмен проявлял хоть какую-то терпимость и заботу, были его лошади. Ребенком я быстро научился по возможности избегать встречи с ним.

– И все же, как он ладил со своим братом Френсисом? – повторил вопрос виконт.

– Епископ был самым младшим среди пяти братьев и двух сестер, а сэр Нигель – самым старшим. Принимая во внимание значительную разницу в возрасте, сомневаюсь, что они много общались.

– Но ситуация наверняка изменилась, когда Френсис Прескотт обосновался в приходе Святой Маргариты?

– Возможно, – собеседники как раз обошли полный круг вокруг водоема. Капеллан поднял глаза на затянутый траурным крепом фасад Лондон-хауса. – Мне бы хотелось больше помочь вам, но все это произошло так давно…

– Благодарю, вы оказали неоценимую помощь, – кивнул Себастьян. Он повернулся было туда, где его ожидал Том с лошадьми, но, задержавшись, оглянулся и спросил: – А епископ ничего не рассказывал о годах, проведенных в приходе Святой Маргариты?

– Нет. Честно говоря, вообще не припомню, чтобы его преосвященство заговаривал о том времени. Наверное, поэтому я и не увидел связи.

– Вы не находите это странным?

– То, что епископ ничего не рассказывал? – нахмурился капеллан. – Раньше не находил. Но теперь, когда задумываешься …

Саймон Эшли протяжно вздохнул, сделавшись вдруг старше и даже как-то приятнее:

– Да, сей факт вызывает беспокойство. И немалое. 

– По мне, так все проще простого, – заметил склонивший голову над тарелкой Пол Гибсон, отделяя мясо от поданных свиных ребрышек. – Епископ, очевидно, прикончил братца, а затем запечатал склеп, чтобы спрятать тело.

– Допускаю такую возможность, – согласился Себастьян, откидываясь на спинку сиденья. Друзья зашли на старый постоялый двор неподалеку от хирургического кабинета ирландца на Тауэр-Хилл, чтобы доктор мог немного перекусить. Виконту есть не хотелось. – По всеобщему признанию, сэр Нигель был настолько отталкивающим субъектом, что и святого довел бы до убийства. И хотя епископ являлся гораздо более приятной личностью, чем его брат, но и он, судя по отзывам, не отличался уравновешенностью.

– Однако ты пока не уверен, – поднял глаза Гибсон. – Почему?

– Есть и другие возможности.

– Например?

– Например, сэр Нигель пал жертвой насилия на пустоши Ханслоу-Хит, и его убийца затащил тело в крипту, зная, что ее вскоре замуруют.

Хирург задумчиво сдвинул брови:

– Если хочешь знать мое мнение, рискованная была бы затея. Закон суров с теми, кого поймают слоняющимися возле церковного погоста с мертвым телом.

– Верно. Но подобные типы, как правило, выносят трупы, а не приносят их.

Доктор ухмыльнулся:

– Тем не менее. А если бы рабочие решили осмотреть крипту перед тем, как заложить вход кирпичом? Убитого обнаружили бы еще тридцать лет назад.

– И подозрение пало бы на приходского священника – то есть, на брата сэра Нигеля. Подумай, если у кого-то имелся зуб на Прескоттов, это и впрямь было бы очень умным ходом: убить сэра Нигеля и подставить в качестве виновного его младшего брата.

– Но только жертву не нашли.

– Нет, не нашли.

– Загвоздка при таком ходе событий состоит в том, – заметил Гибсон, разделывая свинину с хирургической аккуратностью, – что сэр Нигель был массивным мужчиною, и его грузное мертвое тело оказалось бы нелегко сдвинуть с места. Если хочешь знать мое мнение, джентльмена убили именно в склепе.

Себастьян с чувством, близким к благоговению, наблюдал за тем, как безупречно его друг анатомирует порцию ребрышек.

– Два человека могли бы поднять труп. Два сильных человека.

– Могли бы, – признал ирландец.

– А загвоздка при убийстве сэра Нигеля в склепе в том, что тогда возникает вопрос: какого черта сорокалетний баронет делал в крипте сельской церкви посреди ночи?

Доктор отхлебнул глоток эля:

– Что, если кто-то, кого любил Прескотт-старший, незадолго до этого умер и был похоронен в крипте? Может, баронет столь сильно горевал, что хотел побыть рядом?

– Судя по рассказам о характере этого джентльмена, вряд ли. Хотя допускаю, что такое возможно, – Себастьян припомнил рассыпающиеся груды гробов, покрытые пятнами кости и оскалившиеся черепа. – Омерзительно, но возможно.

– Разве ты не говорил, что он состоял в «Клубе адского пламени»? Ритуалы черной магии и все такое?