Жервеза Бекю протянула Фрее руку. Прикосновение мягкой теплой ладони домоправительницы вернуло молодой женщине уверенность в себе. Кроме того, эта строгая, но в то же время радушная старушка с первого же взгляда стала ей симпатична.

– Рада с вами познакомиться, мадам Бекю.

– Жервеза. Называй меня просто Жервеза, детка. Я в этом доме с самой молодости и за многие годы привыкла, что меня называют по имени. Здесь все к этому привыкли. – Говоря это, она внимательно вглядывалась в лицо Фреи, словно силилась что-то в нем рассмотреть. – Ты совсем не похожа на Мадлен. – Жервеза Бекю разочарованно вздохнула.

– Вы знали мою маму? – Молодая женщина улыбнулась, и в глазах старой домоправительницы вспыхнуло узнавание.

– Улыбка! – воскликнула она, не скрывая торжества. – Точно так улыбалась Мадлен. У тебя ее улыбка! – Жервеза порывисто обняла Фрею и прижала к груди. – О, моя девочка! Ты спрашиваешь, знала ли я твою мать?… Я первой взяла Мадлен на руки, когда Соланж, твоя бабка, родила ее. Я пестовала ее в младенчестве. И именно я была последней, с кем она простилась, перед тем как покинуть наш мир. Как видно, Бог любит меня, если подарил мне возможность увидеть дочь Мадлен. Как я рада тебе, девочка! Рада, что ты наконец дома!

Дом… Могла ли Фрея Нортон, сбежавшая от мужа, мечтать о том, что где-то на этой земле есть место, которое она сможет так называть, место, где ее будут любить?

На глаза молодой женщины навернулись слезы. И она, чтобы скрыть их, прижалась губами к морщинистой щеке Жервезы.

– И я рада тому, что я здесь… дома.

Пока Жервеза суетилась вокруг Майкла и гоняла прислугу с этажа на этаж, отдавая многочисленные распоряжения, Фрея, оставив месье Юбера с Габриелем в гостиной, отправилась осматривать дом. Ей не терпелось поскорее ознакомиться со своим новым жилищем. Она подозревала, что дом огромен, но что бы настолько!… Множество комнат, коридоров и лестниц уходили куда-то вглубь и терялись в бесконечности.

Боясь заблудиться, Фрея предпочла не удаляться от лестницы, по которой поднялась на второй этаж. Открыв первую же дверь, она обнаружила комнату, вероятно служившую предыдущим хозяевам кабинетом.

Деревянные панели на стенах, старинные гравюры и бра, тяжелые бархатные портьеры, огромный ковер на полу, массивный стол в центре – все носило отпечаток добротности и хорошего вкуса.

Стоя в дверях, Фрея долго не решалась переступить порог. Она была еще не готова воспринимать себя полновластной хозяйкой всего этого великолепия. Наконец, зажмурившись для верности, шагнула вперед. Ее нога утонула в мягком ворсе ковра… и гром не грянул, земля не разверзлась, никто ее грозно не окрикнул.

Посмеявшись над собственными страхами, Фрея огляделась в поисках выключателя и, найдя его, зажгла свет. Сразу стало намного веселее и уютнее. Пройдя по комнате, молодая женщина села в глубокое кресло за столом и вздохнула. Ей предстояло тщательно продумать, как строить свою дальнейшую жизнь.

После ухода брата Мадлен еще долго не могла прийти в себя. Новость, которую сообщил Жан-Анри, потрясла ее до глубины души. Такого вероломства от отца она не ожидала!

Не желая терпеть в своем доме непокорную, вечно глядящую на него с укором дочь, Поль Дюфер решил выдать ее замуж, руководствуясь при этом чисто деловыми соображениями. Из множества молодых людей, обращающих свой взгляд вслед хорошенькой дочке «папаши Дюфера», выбор пал на одного по имени Гастон Алье.

Он был сыном и единственным наследником весьма преуспевающего винодела из Бордери. Кроме того, его связывала давняя дружба с Жаном-Анри, с которым они вместе проходили армейскую службу. Таким образом, лишив Мадлен поддержки единственного возможного союзника, Поль Дюфер праздновал победу.

Мадлен же отнюдь не разделяла радости брата по поводу того, что станет женой его «доброго приятеля Гастона». Она не имела ничего против самого жениха. Парень был не хуже и не лучше многих других, к тому же она знала его с детства. Владения их семей граничили, и, будучи детьми, они часто проводили время в совместных играх и развлечениях.

Девушку возмутил тот факт, что отец поспешил распорядиться ее судьбой, даже не спросив у нее совета, да что там говорить, даже не поставив в известность. Старый лис, он подослал к ней Жана-Анри уже после того, как была достигнута предварительная договоренность с семейством Алье.

Мадлен чертыхнулась и, набросив на плечи халат, беззвучно, словно тень, выскользнула в темный коридор. Придерживаясь рукой за стену, она осторожно прошла мимо комнаты брата, из-под двери которой еще пробивался слабый свет, задержав дыхание, прошмыгнула мимо отцовской спальни. Остановилась, только оказавшись перед знакомой дверью мореного дуба. Осторожно, боясь, чтобы старые петли не заскрипели, приоткрыла ее и протиснулась внутрь.

Комната, в которой Мадлен оказалась, представляла собой рабочий кабинет, но, судя по некоей безжизненности, свойственной заброшенным помещениям, им давно уже не пользовались. Это была любимая комната Соланж. Здесь она проводила большую часть свободного времени.

Опустившись в старинное кресло, стоящее перед резным ореховым столом, Мадлен вспомнила, как еще ребенком прибегала сюда и, вскарабкавшись на материнские колени, слушала удивительные истории. О принцессах, танцующих на балах в туфельках, подбитых беличьим мехом; о прекрасных рыцарях с золотыми волосами и голубыми глазами, увозящих своих возлюбленных в далекие и счастливые страны.

Горячая слеза упала на деревянную столешницу, и Мадлен, уронив голову на руки, прошептала:

– Что мне делать, мамочка? Как дальше жить?

– Это была любимая комната Жана-Анри. В моей памяти он навсегда останется сидящим за этим столом и внимательно просматривающим бумаги.

Фрея, застигнутая врасплох, вздрогнула и подняла глаза. В дверях, опершись плечом о косяк, стоял Габриель. Под его пристальным взглядом она слегка покраснела.

– Я случайно заглянула сюда. – Ей показалось необходимым объяснить свое присутствие в этой комнате.

– Не стоит оправдываться. – Габриель снисходительно улыбнулся и обвел рукой вокруг. – Привыкайте, это все теперь принадлежит вам. Собственно говоря, без приглашения вторгся я, и то только потому, что меня отправила на ваши поиски Жервеза. А она единственная женщина, с кем я не решусь спорить. Это все равно что бросить вызов всему дому. Она здесь серый кардинал. Одно движение ее брови – и вы уже лишены прекрасного ужина, ваша комната не убрана, а любимая рубашка «случайно» прожжена нерадивой служанкой. Нет уж, увольте. Лучше я послужу у нее на посылках, зато в моей тарелке окажется великолепная отбивная. – Заметив улыбку на лице Фреи, он укоризненно покачал головой. – Смеетесь? А зря. Вот увидите, как постепенно она заберет в свои проворные руки всю вашу жизнь и окружит плотным коконом заботы.

– Но это же так замечательно, когда о тебе кто-то заботится! Именно этого мне не хватало в жизни!… – пылко произнесла Фрея и осеклась, поняв, что сказала лишнее. Она чуть не раскрыла душу перед этим почти незнакомым ей мужчиной. Стараясь сгладить промашку, молодая женщина поспешила сменить тему разговора и деланно веселым тоном поинтересовалась: – Так зачем мадам Жервеза отправила вас на мои поиски?

– Ради бога, тише! – Придав лицу выражение крайнего ужаса, Габриель пояснил: – Не называйте ее «мадам». Она никогда не была замужем. «Мадемуазель» звучит слишком комично, учитывая ее почтенный возраст, поэтому она и настаивает на обращении по имени. Запомните это. Все уже собрались к ужину. Ждут только вас.

– Вы спасли мне жизнь. Теперь я ваша должница. – Фрея улыбнулась.

– О, обязательно напомню вам об этом при случае. Я никогда не забываю о должниках, тем более о таких.

Выходя из кабинета, молодая женщина оказалась в непосредственной близости от собеседника. Их взгляды на мгновение встретились, и Фрея прочла в глазах Габриеля ничем не прикрытое желание. В ту же минуту она представила, сколь сильное и жаркое тело скрывается под тонкой тканью его рубашки, и еле удержалась от прикосновения к нему.