Энн взяла себя в руки и попыталась придать твердость своему голосу:

— Я чувствую себя отлично.

— Как рыба на берегу.

Энн строго взглянула на него.

— Так ты практически сидишь на баке с горючим?

— Он находится у меня за спиной. А я лежу в коконе.

— В коконе?

— Так мы называем кабину. А стартовую полосу мы зовем новогодней елкой.

— Тарабарщина.

— Я думал, это тебя развеселит.

— А я думаю о том, насколько все это надежно.

— Абсолютно надежно. Эксперты Национальной гоночной ассоциации следят за всеми тонкостями.

— Это приятно слышать.

— Вообще, тебе понравится. Думаю, ты станешь заядлой болельщицей.

Она молча поцеловала его в шею.

— Напомни мне вернуть тебе этот долг. Потом.

— Обещаешь? — она не узнавала свой голос.

— Будь уверена.

К треку они подъехали в приподнятом настроении.

— Поцелуешь меня на счастье? — спросил он.

— Ах, Дрю, — прошептала она. — Пожалуйста, будь осторожен.

Солнце горело на небе как крупный алмаз. Тысячи болельщиков в возбуждении ожидали начала гонок. Энн влилась в эту бурлящую толпу. Она взглянула на трек, и ей чуть не стало дурно. Дрю не говорил ей, что длина трека — всего четверть мили. Возможно, он полагал, что она и так это знает.

Распорядитель принялся объявлять в микрофон имена участников. Когда прозвучало имя Дрю, в мозгу Энн вспыхнула безумная мысль: «Неужели все это происходит на самом деле?»

Дав согласие присутствовать на гонках, она загнала себя в тупик отчаяния. Может ли она спокойно смотреть на то, как он рискует жизнью? Она не знала ответа на этот вопрос. Однако, вот она сидит здесь, среди опьяненной толпы, связанная своим обещанием и не знающая, чем все это кончится.

Дрю знает, на что идет. И она тоже. Но только один раз! Больше ей этого не вынести. Остается лишь надеяться на то, что Дрю знает свое дело. Надеяться и молиться.

Машины выехали на стартовый рубеж.

Вместе с тысячами зрителей она скандировала: «Дрю! Дрю!» Он был фаворитом.

— Леди и джентльмены, — провозгласил распорядитель, — готовы ли вы?

— Да, — хором выдохнула толпа.

— Завести моторы!

Упал сигнальный флажок. Энн увидела, как Дрю ухватился за руль и нажал на педаль.

И в этот момент раздался взрыв. В один миг машина Дрю превратилась в пылающий факел.

Энн вскочила со своего места и хотела закричать, но крик застыл в горле. Она замерла в ужасе. К машине со всех сторон бежали механики, пожарные, врачи.

Дрю погиб? Слава Всевышнему, нет! Она увидела, как он вывалился из своего «кокона» и попытался встать.

Толпа взревела. Двое мужчин подхватили Дрю и куда-то понесли.

Энн рухнула на сиденье. Слезы слепили ее. Сидевший рядом мужчина обернулся и встревоженно спросил:

— Мэм, с вами все в порядке?

Энн не ответила. Она тяжело дышала, стараясь совладать с собой. Сердце сдавила тупая боль, руки дрожали, во рту пересохло.

— Мэм, ответьте!

— Пожалуйста, — прошептала она побелевшими губами, — проведите меня к тому человеку, который пострадал.

— А вы — с ним?

Энн молча кивнула.

— Господи, пойдемте же, я постараюсь вам помочь.

Впоследствии Энн не могла вспомнить, как она нашла Дрю, как ей удалось к нему прорваться. Так или иначе, она стояла перед ним, с ужасом глядя на рану на его голове.

Он, однако, улыбался.

— Извини, мне не удалось произвести хорошее впечатление. Это мне назидание за страсть покрасоваться. Надеюсь, в другой раз повезет больше.

Он приподнялся ей навстречу. Энн отстранилась.

— Энн, в чем дело?

— Не прикасайся ко мне!

Он пожал плечами.

— Ради Бога, не смотри на меня так. Видишь, я в порядке. Ну, немножко поранился.

— Всего-навсего, — ее попытка рассмеяться обернулась рыданием. — Немножко поранился! Как ты можешь так говорить? — Она чувствовала, что срывается на истерику, но уже не могла сдержаться. — Черт возьми! Ты же чуть не погиб! И ради чего?

— Успокойся. Ты преувеличиваешь.

— Неужели? Я же видела, как твоя машина взорвалась.

— Мне просто не повезло, что я оказался в ней в этот момент. Только и всего.

Страх, который Энн недавно испытала, не шел ни в какое сравнение с тем чувством, которое овладело ею теперь. Это было горькое разочарование. Ради всего святого, можно ли так легкомысленно относиться к своей жизни?

— Ты не можешь с этим смириться, не так ли? — голос его звучал безжизненно.

— Не могу.

— Не можешь или не хочешь?

Его проницательный взгляд, казалось, читал ее мысли.

— И то, и другое.

— Понимаю.

— По-моему, ты ничего не понимаешь.

Дрю скривился:

— Если б я знал, что такое случится, я бы не стал тебя приглашать. Но мы не можем заглянуть в будущее, так что его надо просто принимать. Жизнь — это крупная игра. Я так понимаю.

— А я думаю иначе.

На лице Дрю появилась недобрая улыбка.

— Верно, если выигрыш не гарантирован, ты и связываться не станешь. Ведь так?

— То, что я думаю и чувствую, сейчас не имеет значения, — ответила она.

— Имеет. Знаешь, ты просто трусиха.

— Но это неправда! — воскликнула Энн.

— Правда! Любой риск выбивает тебя из колеи, — в его глазах вспыхнул гнев.

Внутренний голос предостерегающе одернул Энн. Но она уже не могла сдержаться. Ей надо было высказать слова, рвавшиеся из груди.

— Я не боюсь, когда речь идет о чем-то жизненно важном.

Последовала мучительная пауза. Они оба почувствовали ответственность этого момента.

Сейчас каждое слово, каждый жест приобретали особое значение.

— Значит, ничего не выйдет? — холодно спросил Дрю.

— Ты сам этого не хочешь.

Дрю стиснул зубы. Она продолжала:

— А я хочу иметь дом, ребенка, а самое главное — мужа, который был бы мужчиной, а не взбалмошным подростком.

Лицо Дрю исказила презрительная гримаса.

— Тогда тебе лучше вернуться в свой уютный мирок, где само слово «риск» звучит как ругательство. А мне там делать нечего.

У Энн закружилась голова.

— Мой менеджер отвезет тебя домой.

Она вышла, хлопнув дверью. Страх отступил, ее охватило отчаяние. Неужели конец? Конец всем надеждам и мечтам? «Ты всегда хотела невозможного!» — зазвучал внутренний голос.

— Нет! — Энн содрогнулась, как от острой боли.

— Ты нездоров?

Дрю, действительно, чувствовал себя неважно, но признаваться в этом не хотел. Он исподлобья посмотрел на своего помощника.

— Нет, черт побери. Я тебе это уже говорил.

— Да, говорил, — Скип недоверчиво покачал головой. — Но что-то тебя гложет, это уж точно. Он помедлил. — С матерью плохо?

— Нет. С ней все в порядке.

— Это хорошая новость. А у меня для тебя есть еще одна.

— Говори.

— Если ты не передумал приобретать недвижимость, то она твоя.

— Я не передумал, — ответил Дрю без всякого энтузиазма, что вызвало еще один подозрительный взгляд Скипа. Дрю не обратил на него внимания и продолжал:

— Давай, оформляй бумаги.

— Хорошо, — Скип направился к выходу. — Да, чуть не забыл. Хол Аккерман хочет с тобой встретиться.

— Черт побери, — воскликнул Дрю. — Пусть Венди вызовет его немедленно.

Оставшись один, Дрю встал и подошел к окну. В нем кипела ярость, роднившая его с отцом. Ему хотелось одним ударом кулака разнести огромное стекло. Но он сдержался. Безумное буйство — это не решение его проблем.

Он сказал Энн, что ему нет места в ее жизни. Черт дернул его за язык! Дрю не мыслил себя вне ее жизни, но понял это, когда было уже поздно.

Он продолжал метаться между Макмилланом и Хьюстоном, но все же большую часть времени проводил в своем офисе. Так казалось легче справляться с собой. Да и дела он успел порядком запустить. Как только мать почувствовала себя лучше, а в отцовской фирме удалось кое-как навести порядок, Дрю посвятил всего себя собственным неотложным делам.