— Черт возьми, я не настроен болтать ерунду. Напряжение, владевшее ей, ослабело. Осталась одна горечь и обида.

— Я тоже. Ты меня огорчил. Уходи. И не показывайся мне на глаза.

— Не уйду, пока не получу то, за чем пришел.

— Ради Бога…

Глаза Питера налились кровью.

Энн не могла пошевелиться, она будто окаменела. Сердце бешено колотилось, в груди не хватало воздуха.

Зазвонил колокольчик.

Впервые в жизни испугавшись своего брата, Энн вдруг почувствовала облегчение.

— Энн, что тут у тебя… — возникла на пороге Софи. Взгляд ее перебегал от Энн к Питеру.

— Я еще зайду, — бросил Питер. Он повернулся, отстранил Софи и вышел, громко хлопнув дверью. Салон содрогнулся, как от взрыва.

— Ого! — воскликнула Софи. Глаза ее округлились. — Что стряслось?

Энн прикусила дрожащую губу.

— Зачем тебе знать?

— Но я хочу знать.

Энн глубоко вздохнула и произнесла:

— Это был Питер.

— Твой брат?

— Мой брат.

— Боже мой! С тобой все в порядке?

Энн молча кивнула.

— Может, расскажешь мне, что у вас тут произошло.

— Ах, Софи, это длинная неприятная история. Вкратце — с тех пор, как он больше не мог играть в футбол, Питер болтается, как неприкаянный, не задерживается ни на одной работе, вечно попадает в неприятности. — Она помолчала, глядя перед собой. — А ведь он когда-то был таким милым пареньком.

— К сожалению, милые пареньки частенько вырастают в подонков. А чего ему от тебя было надо?

— Денег. Я не дала.

— Неделька у тебя выдалась неудачная. Сначала с Дрю не поладила, теперь вот это…

Энн не собиралась рассказывать Софи о дне, проведенном с Дрю в Хьюстоне. Но он огорчил ее настолько, что она ходила сама не своя, и в конце концов Софи вытянула из нее правду.

— С ними со всеми не сладишь, — вздохнула Энн.

— Так наплюй на обоих. Мы-то с тобой знаем, чего стоят мужики.

— Ах, Софи, ты самая лучшая подруга, какую можно представить.

— Правда?

Энн рассмеялась сквозь слезы.

— Правда.

— Тогда иди ко мне, дурочка, и дай мне тебя обнять.

— Это все, мистер Макмиллан?

Дрю взял корзинку с дюжиной алых роз на длинных стеблях из рук своей бывшей учительницы, которая теперь была на пенсии и подрабатывала в цветочном магазине.

— На сегодня все, миссис Эппс. Но я непременно загляну еще. И скоро.

Она усмехнулась.

— Все вы, мальчишки, одинаковы. Каждый день новая девушка, новый букет.

Губы Дрю скривились.

— Я давно уже не мальчишка, миссис Эппс. Но за комплимент благодарю.

Минуту спустя Дрю сидел в своем «ягуаре» и разглядывал корзинку, поставленную на сиденье.

Примет ли она розы? Захочет ли его увидеть? Последний вопрос мучил его гораздо больше, чем мысль об этих дурацких розах.

Ему было необходимо, чтоб она его простила. Но это было не единственным поводом подарить ей цветы. Что бы он ни делал, всюду ему виделось лицо Энн. Он чувствовал вкус ее губ, мечтал о настоящем поцелуе. Прятаться от нее он был не в силах.

Зачем он так глупо повел себя и посмеялся над ее идеей усыновления? Она хочет ребенка! Ради Бога, пускай имеет. Не его это дело.

Он не собирался жениться на ней, но он хотел ее.

После ссоры он старался убедить себя, что она не стоит его внимания, что его блажь скоро пройдет. Он ушел с головой в дела, дни напролет проводил над финансовыми документами, но это не помогало.

Он желал ее так страстно, что почти занемог. Такая утрата самообладания бесила его. Он не мог припомнить, чтобы когда-то был настолько взбудоражен. Он говорил себе, что Энн — временное увлечение, но сам себе не верил. Она бросила ему вызов, показав, что за ледяным фасадом скрывается жгучая тайна. А он никогда не уклонялся от вызова. Однако он совсем распустился, как малыш при виде новой игрушки.

Может, если он переспит с ней, то избавится от этого наваждения раз и навсегда.

Он развернул свой «ягуар» в сторону дома Энн.

В голове у Энн гудело, словно там внутри проходил конкурс барабанщиков. Добравшись до дома, она мечтала об одном — забыться.

Она вошла и бросила сумку на кушетку. Тут она почувствовала, что в доме не одна. Энн в полутьме огляделась вокруг. Сердце ее сжалось.

— Что ты здесь делаешь? Что тебе надо? — воскликнула она, силясь придать своему голосу строгость.

Ее брат развалился на кушетке, вытянув перед собой ноги. На себя он напустил беззаботный вид. Но Энн не так легко было провести. В его глазах она заметила знакомое выражение — упрямство маленького мальчика, который не получил, что хотел.

Что ж, он сильно заблуждается, если думает, что она станет его жалеть. Никогда она не шла у него на поводу и сейчас не пойдет. Ему следовало это понять еще в салоне. Однако ей снова стало слегка не по себе. «Не бойся, глупая, — убеждала она себя. — В конце концов, он — твой брат, он тебя не тронет».

— Наконец-то ты явилась, — буркнул Питер, глядя, как она входит в дом.

— Я спросила, чего тебе нужно, — голос ее звучал холодно и отчужденно.

— Того же, что и раньше. Я же сказал.

Энн вскинула голову.

— Я тоже сказала. Денег у меня нет, а если б и были, я бы тебе не дала.

Питер встал. Потянулся, зевнул.

— Боже мой, Питер. Посмотри на себя, на кого ты похож. Небритый, грязный. Как ты до этого докатился?

— Я пришел сюда не проповедь слушать, — прорычал он, приближаясь. — Я тебе сказал: попроси у Дрю. В конце концов, он — мой должник.

— Дурак, — с горечью бросила Энн. — Посмотри на мир трезво. Люди вроде Дрю никому ничего не должны. Это им все должны.

— Если я не достану денег, у меня будут крупные неприятности.

— Ох, Питер, — устало вздохнула Энн. — Сколько раз я это уже слышала!

— На этот раз дело серьезное, — мрачно произнес он.

Энн пожала плечами. В душе она молила Господа дать ей силы. Столько раз брат унижал ее, что она должна наконец проявить волю. Если она и впредь будет вытаскивать его из всех неприятностей, он так ничему и не научится. Но ей не хотелось думать о том, что кто-то и вправду расправится с ним.

— Сестренка…

— Питер, найди себе работу. Вот тебе мой ответ. А кредиторам скажи, что расплатишься немного погодя.

— Черт побери, они не будут ждать. Я должен вернуть деньги на этой неделе.

— Все равно ничего не дам, — прошептала она, с трудом сдерживая слезы.

— Где твоя сумка? — Питер злым взглядом окинул комнату. Увидев сумку рядом на кушетке, он с жадностью схватил ее.

— Что ты делаешь? — крикнула Энн и кинулась к нему.

Но он уже открыл сумку и торопливо рылся в ней.

— Прекрати! — она схватила его за руку. — Я же сказала: у меня нет столько наличных, сколько тебе нужно.

Глаза Питера угрожающе сверкнули.

— Где твоя чековая книжка?

— Нет!

— Да! — он отшвырнул сумку и, схватив Энн за плечи, сильно встряхнул ее.

— Питер… не надо! — взмолилась она.

— Что за чертовщина тут происходит? Они оба замерли, услышав голос Дрю. Энн и Питер так увлеклись спором, что не заметили, как открылась дверь.

— Отпусти ее! — тихо скомандовал Дрю. Тон его слов был выразительнее любого крика.

Питер сжал Энн еще сильнее.

— Убирайся ко всем чертям!

Дрю поставил на столик корзинку с цветами и сделал шаг вперед.

Питер отпустил Энн, и она в страхе отступила. Дрю схватил Питера и сильно швырнул его об стену, как мешок с соломой.

— Не надо, Дрю!

Но Дрю больше ничего не сделал. Он наклонился к обмякшему Питеру и произнес с леденящим спокойствием:

— Если ты еще хоть пальцем коснешься сестры, то сильно пожалеешь.

— Не надо меня пугать, — едва ворочая языком, промямлил Питер.

Хотя Энн и не сомневалась, что он уже напуган. Лицо его покрылось потом и нервно подергивалось. Против Дрю он был не боец.

— Кстати, что ты тут делаешь? — спросил Дрю. — Надеюсь, не деньги клянчишь?