Эмили захлестнула волна чувственного наслаждения, и она забыла обо всем на свете.

— Эмили… — простонал он и снова завладел ее губами, а его руки скользнули ей под юбку и ласкали голые ноги, подхлестывая ее возбуждение.

— Клайд… — выдохнула она, когда он, наконец оторвался от ее рта. — Клайд…

— Что? — хрипловатым шепотом спросил он, прижимая ее к себе еще теснее. — Что ты хотела сказать?

— Ничего… — шепнула Эмили и устроилась на нем поудобнее. Ощутив реакцию его тела, она тут же пожалела, что отвлекает его разговорами, но его руки уже замерли у нее на бедрах. — Ничего… — еле слышным шепотом повторила она. — Просто хотела услышать твое имя…

Клайд осторожно приподнял голову и, сняв ее руки с лица, зажал в своих больших и теплых ладонях.

— Эмили, нам нужно поговорить.

Она молча покачала головой и потянулась к нему губами. Нет, говорить она не хочет! Она хочет, чтобы он и дальше целовал ее, а его руки продолжали ласкать ее тело.

Клайд отстранился и тихо сказал:

— Эмили, выслушай меня.

С трудом собравшись с мыслями, она заглянула ему в глаза и, удивленно моргнув, спросила:

— Что?

— Нам нужно поговорить.

Нет, она не хочет разговаривать! И думать тоже не хочет.

— Лучше поцелуй меня еще, — шепнула она и, прикрыв глаза, приблизила к нему лицо.

Застонав, Клайд отпустил ее ладони, взял ее за плечи и, осторожно сняв с себя, переложил к спинке дивана, а сам выпрямился и сел.

— Эмили, нам с тобой хорошо вместе, — сказал он, глядя на ее ноги, лежащие у него на коленях. — Верно?

Хорошо? Не то слово! — подумала она, чувствуя, что внутри у нее все плавится от желания.

У Эмили был опыт общения с мужчинами, но ничего подобного она еще ни разу не испытывала. И мысль эта подействовала на нее несколько отрезвляюще.

— Эмили, я не хочу тебя терять! — произнес Клайд, переведя глаза на ее лицо. — Прошу тебя, не уезжай! Оставайся, а потом разберемся, где нам жить.

Эмили поняла, что он сейчас скажет, и хмель стремительно рассеялся, уступив место паническому страху.

— Нет! Нет, я не могу остаться, — пробормотала она. — Мне нужно вернуться в Бостон.

— Зачем? — глядя ей в лицо, спросил Клайд.

— Как это зачем? — удивилась она. — Скоро начнутся занятия. Ведь я работаю…

— Так ты хочешь вернуться? — Казалось, его глаза заглядывают ей в душу. — Хочешь жить в Бостоне?

— Нет! — не подумав, выпалила Эмили, но тут же спохватилась: — То есть, конечно, хочу! — Она опустила глаза. — Если честно, я уже и сама не знаю… — Помолчав, она собралась с силами и чуть слышно спросила: — А почему ты просишь меня остаться?

— Потому, что я люблю тебя, — ответил Клайд. — Эмили, мне здесь нравится, но, если ты не можешь жить вдали от Бостона, я поеду за тобой.

Эмили перевела дыхание, а потом мотнула головой и выпалила:

— Не надо!

— Почему не надо? — тихо возразил Клайд. — Раз такое дело, буду жить в Бостоне.

— Нет, не надо! — упрямо твердила она. — И вообще, я говорила не об этом.

— Не понял. — Он нахмурился. — Эмили, что ты хочешь сказать?

— Я говорила не о Бостоне, а о твоих чувствах, — еле слышно проговорила она и наконец, отважилась поднять на него глаза. — Не надо никаких слов. Не говори, что любишь меня.

У Клайда был такой вид, словно она залепила ему пощечину.

— Это еще почему?

Господи, неужели он не понимает, как это страшно — полюбить по-настоящему? И как больно потерять того, кого любишь?

— Клайд, я прошу тебя, не надо!

— Что не надо?

— Говорить не надо. Ну и вообще…

— Но почему? — Он чуть повысил голос и еще больше нахмурился. — Объясни.

Глядя в пол, Эмили молчала, судорожно соображая, что бы такое сказать и как бы его не обидеть.

— Почему? — снова спросил он и приподнял ей лицо за подбородок. — Почему не надо?

Она подняла глаза и, встретив его хмурый взгляд, вдруг ляпнула:

— Потому что я не хочу.

— Не хочешь? — бесстрастным тоном повторил он. — А причем тут ты и твое хотение?

— Как это причем? — удивилась Эмили. Ведь он только что сказал, что любит ее. Именно ее, а не кого-то там еще. Неужели у нее нет права высказать свое мнение? — Не понимаю…

— А я сейчас объясню. — Клайд опустил руки. — Эмили, я тебя люблю. Можешь меня не любить, но говорить мне, что я должен чувствовать, а чего не должен, ты не имеешь права.

— Просто я хотела сказать, что… что никакие признания мне не нужны, — пробормотала она. — Можно и без них заниматься любовью.

Глаза у него вспыхнули гневом, и он вскочил так стремительно, что Эмили чуть не свалилась с дивана.

— Значит, по-твоему, я признался тебе в любви исключительно для того, чтобы с тобой переспать?! — спросил Клайд с тихой яростью. — Так?

Эмили хотела извиниться, но потом решила, что его гнев ей на руку. Ведь это куда безопаснее, чем выслушивать его признания в любви.

— А что? — Она с вызовом подняла голову. — Мне доводилось выслушивать подобные признания.

— Но только не от меня! — побледнев от гнева, возразил он.

— Клайд, давай поговорим спокойно! — Эмили решила поменять тактику. — Садись.

Он стоял, буравя ее взглядом, и тогда она тоже встала и, глядя ему в глаза, произнесла с расстановкой:

— Дело в том, Клайд, что я тебя не люблю. Да, нам хорошо вдвоем, но не более того. — Эмили лгала. Лгала и ему, и самой себе. — Я тебя не люблю, — повторила она для большей убедительности. — И вряд ли сумею полюбить. — Она опустила глаза. — Пойми, я не умею любить. И не хочу. Понимаешь?

Он, молча покачал головой.

— После смерти родителей я запретила себе любить, — объяснила Эмили, радуясь, что хотя бы это истинная правда. — И если у нас с тобой ничего бы не получилось, я бы этого не перенесла.

— А почему ты решила, что у нас с тобой ничего не получится? — спросил Клайд сквозь сжатые зубы.

Господи, ну почему он не хочет ее понять?!

— А почему ты решил, что у нас с тобой может получиться? — вопросом на вопрос ответила она. — Клайд, оглянись вокруг! Скажи честно, ты много знаешь счастливых пар? Думаешь, когда люди сходятся, они думают о том, что скоро разлюбят друг друга? Или полюбят кого-то другого? — Помолчав, она дрогнувшим тоном продолжила: — И никому не приходит в голову, что кто-то из них умрет первым. Ведь это только в сказочках «они жили долго и счастливо и умерли в один день»!.. Жизнь таких гарантий не дает.

— Так тебе нужны гарантии? — усмехнулся Клайд. — Эмили, значит, ты прячешься от любви, потому что у тебя нет гарантий? — У Клайда был такой вид, словно его от нее тошнит.

Но Эмили было все равно. Вот уже десять лет, как нет родителей, а рана еще не зажила. Есть раны, которые никогда не заживают. Чувствуя, что на глаза наворачиваются слезы, она упрямо мотнула головой и пробормотала:

— Ты не хочешь меня понять!

Клайд шагнул к ней, но она отступила и, смахнув слезу со щеки, тихо, но твердо сказала:

— Пойми, я больше не хочу страдать. Он пожал плечами.

— Эмили, обещать тебе, что переживу тебя, я не могу. — Он помолчал и, глядя ей в глаза, произнес: — Прошу тебя, Эмили, будь моей женой. Поверь, я люблю тебя и, пока живу, буду любить. Это я тебе твердо обещаю.

Всхлипнув, она покачала головой и пробормотала:

— Нет, Клайд, я… я не могу.

— Ну, тогда извини! — упавшим голосом ответил он. — Ты просишь у меня невозможного. Таких гарантий тебе никто не даст.

— Я знаю, — шепнула она и отвернула лицо, пряча слезы.

— Прощай, Эмили! — тихо сказал Клайд и, резко развернувшись, вышел из гостиной.

Хлопнула входная дверь, через минуту за окном раздался рев мотора, а потом в доме стало оглушительно тихо.

Эмили легла на диван, еще хранивший тепло его тела, и дала волю слезам.

За три дня Эмили навела порядок во дворе и в доме. Она с трудом держалась на ногах от усталости, но изводила себя сознательно — в надежде, что это поможет ей, как следует выспаться.