Повернув ключ зажигания, Чар закрыла стекло, включила плейер с лазерным диском, и машина ожила. Даже не взглянув на угол дома, где раньше ютилась ее мастерская, Чар влилась в транспортный поток. У нее было назначено свидание, которое она не могла пропустить.

Квартира, которую Флетчер снял, приехав в Южную Калифорнию, была великолепна. Полностью меблированная, она принадлежала одному бизнесмену, обладавшему незаурядным вкусом. Кроме того, в квартире была маленькая, но прекрасно оборудованная фотолаборатория прямо рядом с кухней. С балкона открывался прекрасный вид на океан. Когда Чар вошла в его жизнь, Флетчер был очень рад, что снял именно эту квартиру и заплатил арендную плату за несколько месяцев вперед.

Накрывая на балконе стол, сервируя его китайским фарфором и хрусталем, принадлежавшим хозяину квартиры, Флетчер думал только о Чар. Он представлял, как было бы чудесно, если бы она жила здесь с ним, пока они не решат, где покупать дом, в котором они могли бы обосноваться. Может быть, они купят его сообща. Хозяин квартиры, с тех пор как женился, почти не интересовался своим жилищем. Его молодая жена, очевидно, предпочитала утонченную атмосферу особняка в Корона-дель-Мар. Флетчер засмеялся, представив, как ужасно провести всю жизнь с человеком, которого больше волнует размер дома, чем искренность чувств, связывающих его обитателей.

Флетчер, облокотившись на балконные перила, любовался искрящимся на солнце океаном и прекрасным песчаным пляжем, иногда поглядывая в сторону отеля «Коронадо». С балкона нельзя было увидеть сам отель, но в воображении возникало прекрасное здание в классическом стиле, каким Флетчер видел его несколько месяцев назад в сиянии рождественских огней.

Да, это поистине чудесное место. Сан-Диего, Корона-дель-Мар, Коронадо. Здесь богатство и элегантность прекрасно уживались с духом непринужденности и свободы, свойственным Южной Калифорнии. Флетчер любил такую пеструю смесь лиц, нарядов и характеров. Бизнесмены решали важные деловые проблемы, заключали сделки, играя в теннис на частных кортах, ели пироги с крабами, приготовленные личными поварами. В этих местах царил свой особый стиль: женщины в льняных шортах и шелковых рубашках, увешанные золотыми украшениями вперемешку с дешевыми безделушками из ракушек, заказывали экзотические блюда из мяса черепахи. Здесь царила удивительная гармония между миром состоятельных владельцев роскошных особняков, которых Флетчеру приходилось иногда фотографировать, и миром тех, кто их обслуживал.

Был солнечный майский день, и Флетчер не надевал рубашку. Он глубоко вздохнул и потянулся, наслаждаясь тишиной и предвкушая удовольствие от встречи с Чар. Посмотрев на часы, он увидел, что она опаздывает всего на пять минут, а ему показалось, он ждет ее уже целых пять лет. Флетчер удивлялся сам себе, чувствуя нетерпение влюбленного юноши. Ему казалось, что подобное состояние для него уже в далеком прошлом.

Привычным жестом Флетчер откинул волосы со лба. Надев рубашку и застегнув пуговицы, он заправил ее в джинсы и прошелся по квартире. На журнальном столике стояли цветы, в холодильнике были приготовлены две бутылки вина. В доме все блестело благодаря усилиям сотрудников агентства, оказывавшего услуги по уборке квартир. Кровать была только что застелена. На постельном белье не было ни морщинки, но Флетчер надеялся, что оно останется таким недолго.

Он очень скучал по Чар, по ее смеху, ее болтовне. Он любил наблюдать за нею, когда она не знала об этом. Ему нравилось смотреть, как, работая, погруженная в себя, она закусывала нижнюю губу и ее таинственные серые глаза вдруг светлели. Это случалось в моменты, когда ей в голову приходила новая идея, которую тут же, и ни секундой позже, нужно было перенести на бумагу.

Флетчер припомнил, как однажды нашел ее обнаженную, окоченевшую за шторами у окна. Она пыталась рисовать при свете луны.

— Чар, — позвал он сонно, с трудом приподнявшись на локте, когда заметил, что ее нет рядом. Но в ту же минуту портьеры раздвинулись, и на фоне окна он увидел ее прекрасный силуэт. Положив на колени блокнот, Чар рисовала.

— Я здесь, Флетчер. Я не хотела будить тебя, — прошептала она, извиняясь.

— Я проснулся, потому что тебя нет рядом. Что ты делаешь?

— У меня появилась одна идея. Я должна сделать набросок.

Флетчер улыбнулся в темноте.

— Но ты можешь пойти в другую комнату и включить свет.

Чар отрицательно покачала головой.

— Тогда у меня ничего не получится.

— Почему?

— Потому что ты вдохновляешь меня, Флетчер.

Эти простые слова вдруг сразу многое изменили. Он понял, что испытывает похожее чувство. Чар всегда незримо была рядом с ним, с ней было связано его творчество, он думал о ней всегда, чем бы ни занимался. Выскользнув из постели, Флетчер подошел к Чар. В ее глазах вспыхнули серебряные искорки, и она протянула ему рисунок в надежде на его похвалу. Вместо ответа на молчаливый вопрос Чар, он притянул обнаженную девушку к себе и осторожно, но крепко обнял ее. Блокнот с незавершенным рисунком упал на кровать. Через секунду Флетчер и Чар тоже оказались в постели. В ту ночь они любили друг друга так вдохновенно! Та ночь запомнилась Флетчеру не только пламенной страстью и особой изобретательностью в сплетении их тел. Это была такая любовь, когда внезапно вспыхнувший огонек, медленно разгораясь, превращается в настоящее пламя, которое не нужно поддерживать искусственно. Такая любовь соединяет не только тела, но и сердца, и души.

Флетчеру неудержимо захотелось увидеть Чар, и он отправился в фотолабораторию. Аккуратно собрав только что напечатанные фотографии, на каждой из которых была Чар, он вынес их в гостиную и, расположившись на диване, разложил отпечатки на журнальном столике. Перебирая фотографии, он критически изучал результаты своей работы в поисках кадров, выражавших, как казалось Флетчеру, самое главное в Чар Броуди.

Но, когда он наконец нашел, что искал, улыбка надежды, озарявшая его лицо, сменилась выражением растерянности. Фотографии получились неудачными. На одной свет падал неправильно, кожа на лице Чар казалась неестественно натянутой. На другой она выглядела хмурой, недовольной, ее полные губы почти карикатурно выделялись на лице. На третьем снимке Чар стояла, наклонившись над какой-то машиной, и была похожа на работницу с фабрики. Все фотографии никуда не годились. Флетчер отодвинул их с таким видом, словно они были в чем-то виноваты. Рассматривая фотографии, он расстроился, и у него неприятно сжалось сердце.

Флетчер не глядя собрал фотографии и отнес их обратно в фотолабораторию. Сейчас было не время анализировать свои ощущения. Он мог бы рассказать Чар о тех чувствах, которые последнее время часто посещали его. Она бы наверняка шутками и поцелуями прогнала его грустные мысли о жизни, о любви и об их будущем. Может быть, сегодня будет именно такой день. Он опять окажется во власти ее магического очарования, как это случилось несколько месяцев назад. И у них все начнется сначала, и они будут каждый день создавать мир заново.

Флетчер опять посмотрел на часы. Сегодня она и в самом деле опаздывала. Он озабоченно подошел к телефону и, сняв трубку, позвонил в аэропорт. Самолет прибыл вовремя, в десять утра. Должно быть, она скоро приедет.

Открыв одну бутылку вина, Флетчер налил себе немного в стакан и, выйдя на балкон, расположился в шезлонге, закинув ноги на перила. Слава Богу, что он ничего не готовил к обеду. А с крабами и хлебом ничего не случится до прихода Чар. Обосновавшись на балконе, Флетчер терпеливо ждал, когда она появится в его доме.

— Ты даже не притронулась к пирогу с сыром. На тебя это не похоже, — сказал Росс, отпивая кофе и наблюдая за Чар, внимательно изучавшей лежавшие перед ней на столе документы.

Сказать, что эти бумаги ужаснули ее, значит, не сказать ничего. Если бы можно было убрать три нуля, Чар без труда могла бы все понять. Но она прекрасно видела, что ее долги превышают несколько миллионов долларов. И то, что в этом балансе учтено все имущество компании, включая значительный резерв наличности, не укладывалось у нее в голове.