Заголовок гласил: «Лицемерие английского общества: благочестивые вдовушки холодны днем, но страстны ночью».

Она молча глядела на книжку. Надо сохранять спокойствие. Надо быть сильной. Скандал ее не затронет.

Бекки опустила памфлет на колени и взглянула на брата и Джека, которые все это время пристально, но с осторожностью изучали ее.

— Что ж, — сказала она. — Прискорбно. Но ожидаемо.

— Я разочарован, Ребекка, — заявил Гарретт.

— Потому что я сказала, что это ожидаемо? Но, увы, это правда.

— Да нет, не потому. Меня огорчает, что ты… что ты встречалась вот таким образом с мужчиной. — Он указал рукой на книжку у нее на коленях.

Бекки глубоко вдохнула.

— Гарретт, я понимаю. Видеть такое очень неприятно для брата…

Гарретт издал резкий невнятный звук.

— Но ты должен понять, что я взрослая. Мистер Фултон также. Что бы ни происходило между нами, это наше личное дело, и было совсем неправильно с твоей стороны, как и со стороны всех прочих, вмешиваться в это подобным образом.

— Мне сообщили, что с тобой случилась беда, — угрюмо буркнул Гарретт. — Чтобы ты делала на моем месте?

— Скорее всего я бы сначала постучалась. Возможно, побеспокоилась бы о том, чтобы весь Лондон не увидел того, что ему видеть не следовало.

Она с удовлетворением отметила, что ярость распаляет ей щеки. Это намного лучше, чем отчаяние, смущение и чувство вины, которые владели ею с прошлой ночи.

Гарретт еще сильнее прищурился.

— Я не сделал ни того ни другого, но это как раз совсем не плохо. Фултон говорит, что между вами ничего еще не случилось. А если бы я ждал, манерничал и скромно стучался в дверь, страшно подумать, что бы могло произойти.

— Что бы ни случилось, это не твое дело!

Она взглянула на Джека и вспыхнула. Он потрясенно смотрел на нее, как будто поверить не мог, что она осмелилась отчитывать брата.

Гарретт соблаговолил принять более мягкий тон:

— Что сделано, то сделано, Ребекка. Теперь нам приходится готовиться к тому, что все общество вскоре будет знать о твоей связи с мистером Фултоном.

— Это так. — Бекки опустила голову. Ярость покинула ее так же быстро, как и пришла. — Мне очень жаль.

— Мы с Фултоном обсудили это дело… — Гарретт сделал паузу. — Ведь так?

— Да. Обговорили, как самым наилучшим образом выбраться из этой ситуации, — сказал Джек.

— И что же? — Бекки вцепилась в подлокотники. По коже побежали мурашки. Она уже поняла, о чем речь.

— И он решил просить твоей руки.

Широко раскрытые глаза обратились на Джека:

— Ты решил? Ты?

Она не ожидала, что он сделает такой шаг. Видимо, Гарретт приставил к виску Джека пистолет, чтобы выбить из него предложение.

— Да. Помнишь, что я сказал? Ни за что не оставлю тебя в беде, не важно в какой. И сдержу слово.

— Но поверь, ты не должен считать себя обязанным делать это. Если брат заставил тебя…

Джек жестом остановил ее:

— О нет. Его милость ни к чему меня не принуждал. Это была моя идея.

— Но…

— Но это самое очевидное решение, — вмешался Гарретт. — Учитывая все случившееся, это самый подходящий способ спасти твою репутацию и положить конец слухам.

Она тяжко сглотнула.

— Конечно, я понимаю, этого и следовало ожидать после скандала, который мы устроили. Однако мне плевать на мою репутацию. Ты это знаешь, Гарретт.

— В общем, это правильно, — промолвил Гарретт, и Бекки сразу заметила знакомое упрямство в его голосе. — И мне хорошо известно, что ты думаешь о скандалах и о репутации, Ребекка. Но как же насчет других членов твоей семьи, которые не так толстокожи?

Бекки вздрогнула.

Склонившись вперед, Джек слегка коснулся ее пальцев:

— Мне нечего больше желать в этом мире, кроме как стать твоим мужем.

Бекки изумленно смотрела на него. Это было предложение. Джек Фултон просил ее руки. Он просил ее провести рядом с ним всю оставшуюся жизнь в качестве супруги. Он просил ее доверия и любви. Навсегда.

— Я нашел дом возле Ричмонда. Он небольшой, но ты будешь рядом со своей семьей. И я обещаю сделать все возможное, чтобы ты ни в чем не нуждалась.

Это было слишком не похоже на то, что четыре года назад посреди глубокой ночи обещал ей Уильям. Джек не объявлял торжественно-высокопарными фразами о своей любви. Джек не обнимал ее колени, отчаянно умоляя бежать с ним. И не заявлял, что не сможет прожить без нее ни единого мига.

В общем, тут не было никакой романтики. Джек Фултон делал свое предложение в кабинете ее брата, на глазах у Гарретта, который сидел тут же, напротив них. Его рассуждения о необходимости этого предложения строились лишь на надежде смягчить скандал и спасти ее доброе имя. Тут ничего не говорилось ни о ее чувствах к Джеку, ни о его чувствах к ней.

В груди ее пылал пожар. Она беспокойно ерзала в кресле, ни на кого не глядя. Затем недоверчиво приняла протянутую руку Джека. Ее собственная рука казалась тяжелой, как свинец.

— Ты же меня совсем не знаешь, — прошептала она, когда он взял ее за руку.

— Знаю, Бекки. Знаю достаточно, чтобы не сомневаться: мы будем счастливы вместе.

Она бросила на Гарретта отчаянный взгляд. Ах, если бы он понимал, что она чувствует! Но лицо брата было сурово и непроницаемо.

— Я ведь тебя тоже совсем не знаю, — сказала она. — Мы же знакомы меньше месяца.

— Я простой человек. Для меня довольно и того, что я уже успел в тебе увидеть.

— Его семья, его предки — известные уважаемые люди. Не то что… — Гарретт, не договорив, умолк, но Бекки знала, что он хотел сказать «не то, что эти безродные Фиски».

Никто из ее родных не знал об Уильяме самого главного, когда они принимали его в свой дом. И она, когда бежала с ним в Гретну, чтобы обвенчаться, также ничего не ведала о его прошлом, как и о его мотивах.

А вот фамилия Фултон была известна всей Англии. Отец Джека — тайный советник, и потому вся семья Фултон постоянно находилась в центре внимания общественности. Это было совсем иначе, чем с Уильямом.

Гарретт обратился к Джеку:

— Сегодня утром я изучал сведения о ваших родных. — Заметив удивленно приподнятые брови Джека, он лишь пожал плечами, как будто слегка извинился. — Разные люди уже делал и попытки проникнуть в мою семью. Обесчестить наше имя, завладеть нашим состоянием. Это было уже не один раз. Вы должны понимать, почему я так беспокоюсь о моральных качествах мужчин, с которыми общается моя сестра.

Итак, не сомневаясь в том, что Бекки согласится выйти замуж, Гарретт уже начал наводить справки о Джеке. Бекки с досады едва не зашипела.

Джек, все еще крепко державший в своей ладони ее пальцы, слегка пожал их и улыбнулся, однако одними только губами:

— Что ж, пожалуйста. Вы вольны исследовать мои связи и мое прошлое. Я не только не стану препятствовать, но даже окажу вам всемерное содействие в этом.

Гарретт снова обратился к Бекки:

— Мистер Фултон Вынужден был на несколько лет покинуть Англию из-за одного неприятного скандала.

— Я знаю об этом. Он мне рассказывал.

— Правда?

Бекки посмотрела на Джека с благодарностью. Как хорошо, что они успели о многом поговорить.

— Мистера Фултона необоснованно обвинили в преступлении, — спокойно сказала она, — но после оправдали. Однако семья, руководствуясь своими амбициями и не желая лишних разговоров, отправила его подальше, надеясь, что так в обществе быстрее забудут о скандале.

— А он тебе рассказал, почему его обвинили в убийстве маркиза Хардауна?

— Да, и это он мне тоже рассказал.

— И он поведал, что состоял в связи с женой маркиза?

— Ну… — Она бросила взгляд на Джека. — Нет.

— Но это не совсем так, — бесстрастно возразил тот и отпустил руку Бекки.

Голубые глаза Гарретта как холодные колючие ледышки уставились на Джека.

— Эту даму звали Анна Терлинг. Она вышла замуж за маркиза Хардауна меньше чем за год до происшествия. Вы признались, что возражали против этого брака, потому что сами хотели жениться на этой леди.