Ну-ка, ну-ка… Только посмотрите, какой интересный винтик, вон там, на высокой каменной площадке. И чрезвычайно важный, ему предстоит поучаствовать в очень многих ключевых моментах… И все же что-то мешало его работе. Кошмар решил поразмыслить об этом на досуге. Позже.

По правде сказать, не намного позже. Винтик оказался человеком, а эти штуки работают недолго. Следует ли действовать прямо сейчас? Он подумал об этом, предвидя два возможных варианта будущего, которые раскрылись перед ним. Один был ужасен, второй наиболее желателен. А если он не сделает ничего, просто проплывет мимо, наблюдая? Еще пять вероятных вариантов развития событий. Все плохие, очень плохие — кроме одного. Эта часть механизма должна сработать хорошо.

Кошмар вновь переключил восприятие и теперь увидел мир как музыку, большая часть которой звучала как подобает, хотя драматическое крещендо нарастало, приближаясь, треск и грохот становились все громче. Варианты будущего, которые он узрел через эту линзу, носили сходство с другими, виденными с помощью иных стекол. Например, очень важный инструмент по имени Эрик не играл свои ноты как положено. Большая часть симфонии лежала на его плечах, и вскоре инструмент сломается — человека убьют. Он переключился на узоры, которые видел раньше. И вновь недостаток в сложной паутине цветов и оттенков, резкое красное пятно, словно пролитое на огромную скатерть.

Теперь все стало ясно. Но еще час размышлений не повредит, поэтому Кошмар остался в этой части неба, высоко над каменным строением, и принялся думать. Он мог думать быстро, когда это было необходимо, хотя находил сей процесс неприятным.

Все эти неприятности причиняла Метка Инвии. Кошмар предпочел бы потратить на раздумья еще годик-другой, чтобы полученные зрительные впечатления смешались с глубокими, изменчивыми потоками его мыслей, а затем достойно воплотились бы в действия. Однако за этот срок человек успеет погибнуть.

Кошмар протянул руку вниз и затушил Метку Инвии, словно, взмахнув рукой, погасил свечу.

Эрику не хватило воздуха даже для того, чтобы закричать. Он открыл глаза в тот миг, как огромная рука потянулась вниз. Ее ладонь — которая, казалось, была соткана из плоти самой ночи, только получилась чернее и выделялась на фоне темного неба — опустилась, накрыв всю платформу.

Из чего бы она ни была сделана, плоть Кошмара прошла сквозь Эрика и его спящих спутников, обдав их дуновением холодного воздуха, пахнущего озоном. Все почернело, и ветер на мгновение стих — пока огромная рука не поднялась снова ввысь, медленно возвращаясь на небо. Когда она отодвинулась достаточно далеко, Эрик обнаружил, что смотрит на лицо с размытыми чертами, то ли неясными сами по себе, то ли затертыми тенью пелены. Глаза, черные щелочки, слишком маленькие для огромного лица, были лишены человеческого выражения, но Эрик знал, что Дух смотрит прямо на него, и это изрядно напугало иномирца, но вместе с тем наполнило восторгом, равного которому он еще никогда не испытывал. Ниже располагался рот, неподвижное соединение нижней и верхней челюсти, больше всего напоминающее деревянные маски шаманов. Эта штука в небе до ужаса походила на Смерть. Но Эрик знал, что Великий Дух не причинит ему вреда.

Медленно разведя руки, Кошмар поплыл прочь по воздуху, как огромная туча, которую подгоняет ровный ветер. Эрик покосился на своих спутников. Стоит ли их будить? Поверят ли они ему поутру, услышав рассказ о происшедшем? Но он не стал никого поднимать, сочтя, что его товарищам нужен сон. К тому же Эрика захватило ощущение, что это было его мгновение, предназначенное лишь для него одного, и, как бы то ни было, он эгоистично отказался делиться им с кем-либо еще.

Кошмар безмятежно плыл прочь, пока не скрылся за горизонтом.

…Утром Киоун, как тот и предполагал, попросту не поверил Эрику.

— А потом что, польку станцевал? Вызвал тебя на поединок, предложив помериться силами в армрестлинге? Или послал воздушный поцелуйчик?

— Я хорошо знаю Эрика, и он сейчас не лжет, — осторожно встрял Кейс.

— Конечно, он тут был, — отозвался Киоун, закатив глаза. — Я в это верю. Может, он даже на нас смотрел. Но ни за что на свете он не стал бы тянуть руки и к нам прикасаться. Тебе привиделся сон, только и всего. Кошмар не прикасается к людям. Он просто существует. Вот в принципе все, чем он занят. Как наш приятель Кейс.

— А что, если это все-таки произошло? — не отставал Эрик. — Продолжим спор ради самого спора. Что бы это значило?

Киоун пожал плечами:

— Без понятия. Может, благословение, а может, и проклятие. Я и магов-то понять не могу, что уж говорить о Духах. Хм… Если ему было до тебя дело и он решил тебя проклясть, то мог бы убить вот так. — Для наглядности рыжий громко щелкнул пальцами. — Собственно, поэтому хорошо, что он не сделал того, что тебе приснилось. Яркие сны на этой башне… Ты далеко не первый. — Киоун снисходительно постучал Эрику по голове и улыбнулся. — А теперь хватит этой ерунды.

Утро выглядело так, словно чья-то заботливая рука постепенно снимает вуаль с прекрасного пейзажа. Дым поднимался густой, расплывчатой пеленой за склонами холмов из очагов в невидимых домах Хейна.

— Ешьте! — велел Киоун. — Малый Хейн — совсем не то место, где мы хотим оказаться. Жуткое и безумное. Население сидит за семью замками и умирает от голода. Именно туда толпами свозили неугодных, тех, кто отказался приносить клятву верности Ву и поклоняться ему как богу. Нужно сделать хороший крюк и пробраться в другую часть города. Дневной переход. И лучше бы нам держаться как можно дальше от дороги.

Они едва закончили завтракать, когда их внимание привлек шум снизу. Какое-то армейское подразделение маршировало мимо, по двое в ряд. Процессия растянулась далеко на север, насколько хватало взгляда. Киоун обеспокоенно смотрел на нее, затем выдал:

— Хм-м-м… Это солдаты из собственной армии замка, не городские. Далековато они забрались от дома.

— И что это должно означать? — спросил Кейс.

— Для нас? Мы переждем здесь. Для других? Для других это проблема, и весьма серьезная.

Путешественники подождали, пока солдаты замка минуют башню, и начали осторожно спускаться. В это время на дороге появился еще один отряд, также построенный по двое. Киоун яростно выругался:

— Назад, назад, наверх! Лечь ничком! Какого?.. Это уже не солдаты из замка! На них городские цвета. Они из Речного Города!

Подобным образом прошел целый день. Киоун сгрыз ногти на руках до мяса. Как только одно подразделение проходило мимо и исчезало вдали, за ним тут же шло следующее — иногда маленький патруль, иногда такая же колонна, тянущаяся до самого горизонта. Городские солдаты в простой форме тех или иных цветов, солдаты замка в тусклых серых мундирах.

Киоун, похоже, воспринимал это как личное оскорбление. Временами он начинал буйствовать и ругаться как безумный, отказываясь успокаиваться. Ему больше не хотелось рисковать и спускаться вниз, даже если между шествующими отрядами появлялись вполне достаточные перерывы.

— К тому времени, как мы доберемся до подножия, появится следующий, — ворчал он. — Могу поспорить, они направляются в Эльвури, ублюдки. Обложат все дороги, перекроют любые лазейки. Я так и знал, что что-то затевается.

— На мой взгляд, затевается война, — предположил Кейс, который ничуть не возражал против вынужденного перерыва в путешествии. Он лежал, положив ногу на ногу и прикрыв глаза.

— Конечно война! — рявкнул рыжий. — Замок и Вольные города все время воюют. Проклятье! Меня ждут в Хейне! Эти проклятущие войска просто не могли пойти другим путем, верно?

Пришел вечер, и один из отрядов разбил лагерь неподалеку от дороги — как раз поблизости от того места, где начинались ступеньки. Похоже, выбора не было — им придется провести на этой площадке еще одну ночь. Ужин в этот раз был более скромным, чем раньше, поскольку припасы, выданные трактирщиком, постепенно начали подходить к концу.