— Однажды ты будешь рассказывать историю о том, как проиграл почти сто споров с тысячей людей, которые все были гораздо умнее тебя. На самом деле, они обладали таким интеллектом, что в это просто невозможно поверить…

— Иди к такой-то матери, — бросил Шарфи, схватившись рукой за нож.

— Цыц, — отозвался тот, привстав на цыпочки и исследуя отметины на крыше. — Хм… если пойдем сюда, то окажемся неподалеку от тоннелей, по которым ходят вагонетки с грузами. Если здесь действительно есть демоны, признаюсь, я буду очень удивлен. В конце концов, мы сейчас прыгаем прямо под замком, то есть рядом с мышеловкой. Их вообще не должно здесь быть. А теперь послушайте очень внимательно: мы переодеты. Если увидим дьяволов, то будем ползать на четвереньках, чтобы оказаться в еще большей безопасности. Ни в коем случае не разговаривайте, иначе они поймут, что на деле вы отнюдь не шахтовые дьяволы, и взбесятся. Вас убьют с особой жестокостью. И может быть, уничтожат в запале все, что окажется поблизости, включая и друг друга. Они такие. Слегка больные на голову, как наш Шарфи. Может, у них, как и у него, все мозги забиты тяжелыми воспоминаниями. А то и грязными тайнами. Кто знает?

Шарфи мрачно посмотрел на Киоуна и внезапно принял еще более угрожающий вид, нежели когда чуть раньше размахивал ножом. Рыжий, судя по его безмятежному виду не придавший никакого значения гневу товарища, произнес:

— Эрик, ты все понял?

— Надеюсь.

— М-м-м… я тоже. Потому что, если ты что-то упустил, — он нервно хихикнул, — мы все умрем.

От мускусной вони пасты, копирующей запах шахтовых дьяволов, кружилась голова, и вскоре все прочие наблюдения и открытия отошли на второй план. Когда стены внезапно расширились, путники оказались у весьма впечатляющей и зрелищной мозаики, разложенной по высокой широкой стене и связанной с другой, собранной чуть поодаль, сияющие лучи света перекрещивались между собой, образуя огромное объемное полотно на противоположной стене. На нем был запечатлен роскошный сад, место, полное радости и веселья, земляные люди на этом шедевре выглядели куда более благородными, нежели при личном знакомстве. Эрик с трудом заметил мертвого «злого гиганта» в траве посреди этого великолепия — труп, судя по всему, играл роль декорации, украшения вроде цветов и драгоценных камней. Да, этим маленьким человечкам нельзя было отказать в потрясающем умении затаивать злобу.

Пока им встречались только царапины, оставленные на камне когтями. Затем путешественники добрались до той части тоннеля, где светокамни располагались очень редко. Впереди двигалось нечто, что глаз Эрика обозначил как каменный выступ на стене пещеры поодаль от тропы. Это с тем же успехом могла быть тень огромной собаки, если бы не два заостренных рога на черепе, которые четко вырисовывались в лучах, исходящих от далекого светокамня. Остальные не обратили на него внимания. Тогда Эрик похлопал Киоуна по плечу и указал на странную тень.

Тот тут же надвинул маску на лицо и плюхнулся на четвереньки. Шарфи оседлал его, прижавшись к спине и спрятав голову под рубашку рыжего. Эрик поспешно надел выданную ему маску и тоже опустился на колени. Возможно, это существо услышало их, поскольку оно повернуло голову в их сторону и издало неразборчивый, неопределенный звук.

Они начали ползти. Вскоре они были избавлены от иллюзий, осознав с болезненной четкостью, что каменный пол здесь отнюдь не такой мягкий, как казалось раньше.

За первым шахтовым дьяволом настороженно повернулся в их сторону другой, за ним третий — лишь черные силуэты во мраке. Завернув за угол, откуда исходили лучи более яркого света, троица неожиданно обнаружила дюжины таких существ, карабкающихся по стенам и бегающих по полу пещеры. Когти тихо скрежетали по камню; то и дело раздавалось едва различимое рычание. Киоун попятился, увидев такое количество «сородичей», и бросил нервный взгляд назад, на коридор, из которого они пришли. А затем прошептал — так тихо, что Эрик до последнего сомневался, не померещилось ли ему:

— Мы… трупы…

По обеим сторонам дорожки теперь высились груды маленьких изломанных костей. Слева ближайший шахтовый дьявол замер в полной неподвижности. Затем рогатая голова медленно повернулась к ним, наблюдая за каждым шагом. Его глаза походили на бездонные провалы. Обломок белой кости высовывался над переносицей, разграничивая левую и правую половины лица. Основание ее, судя по двум идентичным комочкам на лбу, было загнано под кожу, а острая кромка торчала снаружи, создавая странное впечатление, что кость прошила голову насквозь. Если отбросить эту интересную особенность, было трудно не заметить, что в остальном существо не так уж сильно отличалось от людей. Однако глаза его абсолютно ничего не выражали — ни ума, ни каких-либо чувств или хотя бы голода. Они казались совершенно мертвыми, а опасная пасть была широко открыта, словно висела на сломанных петлях.

Когда путешественники миновали первого дьявола, раздался скрежещущий шаркающий звук. Тот, оказалось, последовал за ними, безразлично и бездумно, как овца за стадом. Киоун помедлил и жестом велел Эрику принять позу отродья. Шахтовый дьявол издал горловой звук, а затем медленно проскользнул мимо них на четвереньках, задев иномирца горячим плечом. Он продолжил свой путь, гибко извиваясь и, казалось, не подчиняясь законам гравитации. Руки и ноги, снабженные острыми когтями, оставляли глубокие царапины на каменном полу пещеры, словно ножи, вспарывающие сырую глину.

Слева и справа другие существа наблюдали за ними с явным интересом. Некоторые сидели высоко на стенах, а то и свисали с потолка, держась за него когтями. Начав гадать, закончится ли путь через логово этих враждебных всему живому существ, Эрик с удивлением обнаружил, что понимает булькающие рычащие звуки, которые издают странные создания.

— Голод. Все сильнее.

— Тело. Движется. Приближается.

— Запах. Хороший.

— Стая. Нужно…

— Зубы. Кость. Рога.

— Запах. Естественный.

— Карабкаться. Темно.

— Искать. Охотиться.

Он содрогнулся.

Снаружи, рядом с окном самой высокой башни, ждала она, скрывшись, как может только Инвия, при ярком свете дня — если, разумеется, она замрет и будет неподвижна, как статуя. Отданный старику амулет она сможет ощущать даже сквозь зачарованные стены и таким образом отслеживать его продвижение. Однако она не станет спасать его жизнь в случае опасности, поскольку по стенам поблизости бродит чрезвычайно сильный боевой маг. Инвия ощущала его присутствие, и, разумеется, ее присутствие беспокоило его; возможно, как слабый шум на заднем фоне, на который обычно не обращают внимания. Или же он знал наверняка, что она такое и где находится, но был слишком занят, чтобы связываться с ней. Сейчас.

Старик нервно поерзал на подоконнике, говоря сам с собой и пытаясь не смотреть вниз. Она ждала поблизости, готовая подхватить его, если тому взбредет в голову спрыгнуть или же он просто свалится, и время тянулось медленно, тягуче…

Наконец, дочь Ву начала свой ежедневный ритуал. Иногда даже в заоблачных высотах Инвии слышали, как девушка кричит, и гадали почему. Любопытство заставило ее выбрать именно это окно для своего шпиона.

Девушка открыла задвижку, толкнула стекло и прокашлялась. Старик вовремя воспользовался представившейся возможностью и скользнул мимо нее в замок. Он внутри! Хорошо.

Кейс никогда не видел ничего более печального за всю свою долгую жизнь. Ни на похоронах, ни когда разодетые родители из высшего общества возвращались из тюрьмы, где оказалось их неразумное чадо, — они даже помыслить не могли, что их обожаемый сын окажется в таком месте с лицом покрытым свежими синяками и ссадинами. Эта девушка была печальнее их всех, в своем узком черном платье, с длинными прямыми волосами, собранными в хвост. Сколько ей лет — семнадцать? Двадцать? Она оказалась обладательницей симпатичного личика в форме сердечка, на котором уголки глаз и рта слегка опускались вниз, и мягкого подбородка. Хорошенькая, однако каждое медленное движение и склоненная голова являлись воплощением горя, в котором — если только Кейс не ошибся — было нечто почти ритуальное. Его сердце на мгновение потянулось к ней, и он даже забыл о том, что должен проскользнуть в комнату.