Анна откликнулась сразу, как будто ждала его звонка. Она была чем-то взволнована, однако Сергей Михайлович, увлеченный своими мыслями, заметил это не сразу, а лишь когда Шувалова прервала его на полуслове и сообщила, что у нее тоже есть важная новость. Оказалось, что на имя Трубецкого пришло письмо из Лейпцигского университета, в котором его приглашали в Германию на конференцию, посвященную публикации в Интернете Синайского кодекса. Предполагалось, что Сергей Михайлович выступит с докладом о палеографических методах идентификации древних рукописей. «Но ведь при первой встрече Мюллер говорил, что он из этого университета, почему же он не сказал ничего об этой конференции и о приглашении? — мелькнула у Сергея Михайловича вполне обоснованная мысль. — Точно, с этим Мюллером что-то нечисто!» Однако он решил не волновать Анну своими подозрениями, а лишь пообещал, что уже в ближайшее время закончит все дела и вернется в Киев.

В эту минуту снова появился библиотекарь. Сергей Михайлович закончил разговор и коротко, но очень настойчиво сказал Елизару:

— Прошу вас, отведите меня в базилику, это очень срочно!

Пока Сергей Михайлович изучал сокровища монастырской библиотеки, Ганс Мюллер и ризничий Афанасий осматривали базилику Преображения, представляющую собой поистине великолепное зрелище. Редко какой храм может похвастаться таким убранством. Вход в нартекс базилики украшают резные двери из ливанского кедра, изготовленные еще в период крестовых походов, а двери в главный неф храма являются ее ровесниками. Над входной дверью помещена надпись по-гречески, из Псалмов: «Вот врата Господа: праведные войдут в них», — и икона Преображения. Двенадцать массивных гранитных колонн отделяют центральный неф от боковых. В каждой из них, в специальном углублении, закрытом бронзовой пластинкой с крестом, замурованы мощи святых, и на каждой из колонн помещено по минейной иконе XII века. Колонны увенчаны коринфскими капителями и соединены арками, выше которых расположены окна. Потолок базилики выполнен из ливанского кедра и расписан звездами на синем фоне. С потолка свисает более пятидесяти серебряных, медных, хрустальных и бронзовых лампад и светильников, а вдоль стен расположены многочисленные византийские, русские, грузинские иконы. Всего в храме насчитывается более двух тысяч икон.

Мюллер и Афанасий подошли к алтарной части базилики, где расположена знаменитая мозаика VI века, выполненная мастерами императора Юстиниана. Центральная композиция преображения Господня на горе Фавор окружена шестнадцатью медальонами с портретами пророков и апостолов. Афанасий, который сносно говорил по-английски, с вдохновением и нескрываемым удовольствием рассказывал Мюллеру об особенностях мозаичного оформления алтаря, различных стилях написания икон и других элементов оформления храма. Он и не заметил, что Мюллера все эти прелести вовсе не интересуют. Тот с нескрываемым любопытством и нетерпением поглядывал в ту часть базилики справа от алтаря, где находилась рака с мощами святой Катерины, и намеренно потихоньку продвигался в ее направлении. Наконец Афанасий сам предложил гостю взглянуть на главу и десницу святой великомученицы. Они подошли к раке, и Афанасий бережно, с благоговением приоткрыл крышку. Находящиеся в ней мощи были искусно убраны серебром и бархатом с атласной вышивкой, украшены каменьями, однако никаких перстней в раке не было.

Когда Сергей Михайлович с Елизаром подошли к базилике, Трубецкой не сразу понял, что храм расположен прямо перед ними. Они оказались на уровне крыши боковых нефов, и, чтобы войти вовнутрь, необходимо было спуститься по довольно крутой лестнице вниз. Сергей Михайлович лишь на секунду остановился у входа, взглянул на надпись и прошел вслед за библиотекарем внутрь.

В базилике было очень тихо, прохладно и… безлюдно. У Трубецкого тревожно заныло под левой лопаткой. Он был уверен, что Ганс Мюллер должен был быть здесь, в базилике, вместе с Афанасием, но храм был совершенно пуст. Сергей Михайлович попросил Елизара разузнать, куда подевались ризничий и Ганс. Елизар также был встревожен и, оставив Трубецкого в храме, отправился на поиски. Теперь уже Сергей Михайлович имел возможность осмотреть великолепное убранство базилики. Он переходил от иконы к иконе, от колонны к колонне и вдруг заметил, что на одной из них бронзовая табличка с изображенным на ней крестом и двумя греческими буквами AK отогнута, а небольшое углубление за ней — пусто. Это было трудно объяснить, учитывая царивший повсюду идеальный порядок, и он решил обратить внимание хозяев на эту странность. Прошло еще минут десять, в течение которых Трубецкой, очарованный окружавшими его древностями, рассматривал алтарную мозаику. Наконец Сергей Михайлович услышал за спиной шаги и обернулся. В храм вошли Елизар и Афанасий.

— Ваш друг покинул нас, — произнес, пожав плечами, Афанасий. — Он сослался на какое-то срочное дело и, как я понимаю, сейчас находится уже за пределами монастыря. Я думал, вы в курсе.

Удивлению Трубецкого не было предела.

— Как это покинул? — переспросил он. — Он мне ничего не сказал… Впрочем, бог с ним, ладно. Я потом попробую его разыскать. Только хотел сообщить вам об этой колонне. С ней что-то не так.

Сергей Михайлович указал Елизару и Афанасию на отогнутую бронзовую табличку. Монахи подошли поближе. Увидев инициалы на табличке, Елизар побледнел, пошатнулся и, едва не упав, оперся рукой на стену базилики, а Афанасий, который был помоложе, развернулся и, выговорив шепотом «О Боже!», стремглав выскочил из храма. Сергей Михайлович подхватил Елизара и усадил его на ближайшую скамейку. Бескровные губы пожилого монаха шептали какую-то молитву, слов которой Трубецкой разобрать не мог. Он лишь услышал в конце слово «перстень» и только тогда вдруг вспомнил рассказ Бестужева о перстне святой Катерины, который в строжайшей тайне хранился в монастыре. Неужели похищена именно эта реликвия?

— Вы в порядке? — спросил он Елизара. — Я могу чем-то помочь?

Монах будто очнулся и пришел в себя. Он вцепился костлявой старческой рукой в запястье Трубецкого и заговорил торопливым шепотом:

— Понимаете, за этой пластинкой вместе с перстом святой Катерины хранился ее перстень. Этот перстень не просто монастырская реликвия. Его сам Спаситель надел на руку святой Катерине, избрав ее в свои невесты. Перстень этот обладает способностью исцелять любые недуги, но лишь тогда, когда исцеляемый чист душой и помыслами, а сам перстень находится вблизи горы Хорив, вдали от нее он теряет силу… Человек, укравший перстень, видимо, не знает этого.

— Уже знает, — раздался за спиной Трубецкого голос Афанасия, который вернулся в базилику. — Грешен я, грешен, — с горечью в голосе произнес он, подойдя к ним. — Я даже не знаю, как это произошло… Я рассказывал ему о храме, он задавал какие-то вопросы, потом мы перешли к легенде о святой Катерине и о перстне… Но я не говорил ему, Боже меня сохрани, о том, что перстень хранится здесь, у нас. Я и представить не могу, откуда он это узнал…

— Вам удалось установить, где сейчас находится господин Мюллер? — спросил его Трубецкой.

— Да, я как раз этим и занимался. Он уехал час тому назад от монастыря на машине по направлению к Каиру. У нас нет транспорта, чтобы его настичь, но у нас есть прихожане, работающие в каирском аэропорту. Мы попробуем остановить его там.

— Почему бы вам просто не обратиться в полицию?

— Видите ли, — ответил на это Елизар, — существование перстня является тайной для всех, в том числе и для местных властей. Нам нечего им сказать по поводу этой кражи. С точки зрения закона этот перстень не существует.

— Ну что ж, я все понял. — С этими словами Сергей Михайлович встал со скамейки. — Мне пора. Я вам очень признателен за помощь с рукописью. Простите, что так вышло с этим Мюллером, если бы я только мог знать, какие злодейские мысли роятся у него в голове, никогда бы не привел его сюда! Простите, Христа ради, — сказал он и перед тем, как откланяться, оставил Афанасию номер своего мобильного телефона, попросив позвонить, как только станет известно, куда направляется Мюллер. — Если я могу что-то сделать, чтобы вернуть перстень, я к вашим услугам.