В то время Колин учился в выпускном классе и посещал компьютерные курсы. На следующее утро он поговорил об этой проблеме со своим преподавателем, и вместе они написали новую программу.

Колин презентовал эту программу отцу в день выпуска.

— Это я должен был вручить тебе подарок, мой мальчик, — сказал мистер Фразьер, озадаченно глядя на четыре компьютерных диска. — Это музыка?

— Установи на компьютер и посмотри, — сказал Колин.

Когда мистер Фразьер увидел, что может делать эта программа, он оформил на нее авторские права, заплатил немалые деньги продвинутым «айтишникам», которые довели программу до ума, а затем стал ее продавать. Все получаемые отцовской фирмой роялти делились ровно пополам между Колином и его учителем. Этих денег было столько, что и Колин, и его преподаватель могли всю жизнь не работать и жить в достатке.

По окончании университета Колин не хотел продавать машины, но видеть, как отец униженно упрашивает его этим заниматься, было для него невыносимо. И, что самое ужасное, он не мог найти в себе сил сказать отцу «нет». И еще, конечно, на него давила ответственность от сознания того, что его предки на протяжении многих поколений занимались всем тем, что передвигалось на четырех колесах. Отказ продолжить их дело был сродни предательству. И потому Колин согласился попробовать. Он отправился работать в Ричмонд, где находилась одна из компаний дилерской сети, и принялся за работу. Он старался как мог.

Но он ненавидел свою работу. Ему вообще не нравилось что-либо продавать, и у него ровным счетом ничего с этим не получалось. Продажи его были так низки, что другие сотрудники над ним смеялись.

Все изменилось с приходом в его жизнь Джин.

Колину шел всего лишь двадцать второй год, и он работал у своего отца. Джин пришла в салон покупать машину и была так красива, что Колин уставился на нее, открыв рот и забыв обо всем. Все закончилось тем, что сделку по продаже оформил его брат.

Колин думал, что больше никогда ее не увидит, но она сама позвонила ему и пригласила на свидание. Их первая встреча закончилась в постели, и уже спустя два месяца они жили вместе в ее квартире.

Как и отец, Джин поощряла его работу в отцовской компании. Он как зачарованный слушал ее рассказы о судебных разбирательствах, и они нередко ночи напролет вместе трудились над вверенными ей делами. Благодаря ей Колин смог вплотную приблизиться к реальной работе по исполнению правосудия, которую так любил. Мир Джин стал и его миром, но в этом он не видел ничего плохого, потому что, окунаясь в ее работу, забывал о своей работе, которая была ему ненавистна. И кроме того, он был так молод и неопытен, что все в Джин, которая была на шесть лет его старше, казалось ему ослепительно-прекрасным.

Колин не отдавал себе в этом отчета, но на уровне подсознания в нем жила уверенность, что когда-нибудь они перестанут так часто выходить «в свет», прекратят летать в Калифорнию на уик-энд, и их бурные ссоры тоже со временем прекратятся. Он думал, что однажды они остепенятся и переедут в Эдилин. Они будут жить в настоящем доме с большим садом. У них появятся дети, и они вместе будут ходить в церковь по воскресеньям.

Все изменилось в один вечер, когда Джин вернулась домой и радостно сообщила ему, что ей предложили работу в Вашингтоне.

— Разумеется, я еще не ответила им согласием, — сказала она.

Колин улыбался. Очевидно, она хотела посовещаться с ним, прежде чем принимать такое серьезное решение. Но она этого не сказала. На самом деле она не задала ему ни одного вопроса.

— Хочу проверить, смогу ли я получить те же деньги от «Бриггс». Я дам им возможность побороться за меня. Пусть поторгуются, и я достанусь тому, кто сделает большую ставку. О! Надо маме позвонить. Она с ума сойдет от радости! — Джин похлопала его по ноге, встав с дивана с бокалом вина в руке, и направилась звонить.

Колин остался молча сидеть и вдруг с кристальной ясностью увидел всю свою жизнь. Он занимался работой, которую ненавидел, он жил там, где не хотел жить, и все это ради того, чтобы угодить другим.

Джин собиралась сменить работу, не посоветовавшись с ним, потому что была настолько уверена, что он поедет с ней куда она захочет, что не удосужилась даже спросить его мнения.

Джин вернулась в комнату в еще более приподнятом настроении, совершенно не замечая того, что Колин не произнес ни слова. Они заказали домой еду из китайского ресторана, и во время ужина рот у нее не закрывался. Она все говорила и говорила, и только когда они закончили есть, она вдруг заметила:

— Ты ужасно молчалив сегодня. Тебе что, нечего сказать по поводу этого замечательного известия?

— Я возвращаюсь в Эдилин.

— Отличная мысль. Твои родители будут в восторге за меня. Еще три года, и я стану полноправным партнером.

И она снова заговорила о своих планах, о своей жизни.

Пока Колин убирал со стола, Джин принялась обзванивать друзей и знакомых, сообщая им радостную новость. Закончив убирать, Колин пошел в спальню и достал из шкафа свои чемоданы.

Джин зашла в спальню только через час, и к этому времени Колин уже успел упаковать свои вещи.

— Можно мне позвонить с твоего телефона? — спросила Джин. — На моем села батарейка, а я слишком возбуждена, чтобы разговаривать, когда телефон включен в розетку. Что ты делаешь?

— Я сказал тебе. Я уезжаю домой.

— Ладно. Увидимся в выходные. Наверное, тебе понадобится твой мобильник?

— Да, он мне понадобится, — сказал Колин и, подхватив два чемодана, вышел за дверь.

К тому времени как Джин объявилась в городе со своей сногсшибательной новостью о том, что она приняла предложение о работе в Вашингтоне, Колин уже успел снять офис в городе. И у него уже был разговор с отцом.

Колин внимательно выслушал все аргументы отца в пользу возвращения в Ричмонд.

— Ты нам нужен! — умолял его отец.

Колин ни разу не сорвался, ни разу не утратил самообладания. Он был непоколебим. Он наконец принял решение и не собирался его менять.

— Ты во мне не нуждаешься, зато я нужен людям в Эдилине, — сказал он отцу.

Когда Джин появилась в Эдилине, она была рассержена. Она ворвалась в его офис и набросилась на Колина прямо с порога.

— Какого черта! Ты оставил меня одну на целых две недели, и мне пришлось делать все приготовления для нашего переезда самой! Проклятие, да ты настоящий эгоист!

Она обвела взглядом его контору. За пятьдесят с лишним лет, прошедших со времен постройки этого здания, в нем чего только не было. В последнем своем воплощении это помещение было сандвич-баром. Колин все оборудование подарил дому для престарелых, купил на аукционе два старых письменных стола и старый шкаф для папок. Он еще не делал ремонт в трех комнатах своего нового офиса.

— Что это за место? — спросила Джин, презрительно скривившись. — Тут пахнет рухлядью.

— Как ты смотришь на то, чтобы я купил пару швабр с ведрами и мы тут все помыли?

— У меня нет времени выслушивать твои дурацкие шутки. Ты собрал вещи?

Они не видели друг друга и даже не говорили по телефону целых две недели, и, судя по всему, Джин решила, что он готовится к переезду к месту ее новой работы.

Поскольку Колин не шелохнулся, Джин села на старый деревянный стул напротив его стола.

— Что на этот раз? — спросила она так, словно устала постоянно идти у него на поводу.

Колин смотрел на нее и дивился, насколько другим был его взгляд на нее, на жизнь в целом, теперь, когда ему не надо было ходить на работу, которую он ненавидел. Всего за две недели он достиг того уровня внутренней удовлетворенности, о котором и мечтать не мог, работая на отца.

— Это мой офис, — сказал Колин со спокойным достоинством, которого она не замечала в нем раньше.

— Я не понимаю. Как у тебя может быть офис тут, когда мы будем жить в Вашингтоне? Ты планируешь приезжать сюда на выходные?

Им пришлось проговорить три часа, чтобы Джин наконец осознала, что он рвет с ней отношения.