— Что нового? — поинтересовался главный разведчик.

— Ничего особенного, местоположение катера установлено, — девушка постучала кончиком карандаша по экрану радара, — а в остальном — все тихо. Странно то, что никакой шумихи вокруг происходящего ни одна из сторон не поднимает.

— Все верно, — кивнул Линкс, — и пока не поднимет.

— Сэр, если я правильно понял, мы даже приблизительно не знаем местоположение этой вашей штуковины. Ведь мы не знаем, на катере она, или нет. Ведь так?

— Продолжайте, — заинтересованно кивнул Рэй Линкс.

— Мы засветились. Более того, понесли потери. Разведчик кивнул, остальные повернулись к лейтенанту и терпеливо ждали, чем закончится разговор.

— Вам не кажется, сэр, что нам пора убираться отсюда?

— Обоснуйте, пожалуйста. Какие у вас аргументы? — невозмутимо произнес Рэй.

— Во-первых, русские теперь знают о нашем существовании и больше ни за что не подпустят нас ближе чем на орудийный выстрел. Во-вторых, я считаю, что сержанту Шелли нужна немедленная эвакуация. В-третьих, у нас теперь слишком мало людей для продолжения операции.

— Это все?

— Все, сэр.

— Ну, тогда слушайте, что я вам скажу. Во-первых, русские и раньше предполагали, что не они одни занимаются поисками этого самолета. Так что ничего нового и необычного не произошло. Во-вторых, эвакуировать сейчас вашего подопечного равносильно тому, что взять в руки пистолет и всадить ему пулю в голову. Он просто не выдержит транспортировки. В-третьих, мы будем продолжать операцию, даже если в живых останется один человек.

В памяти Барлоу всплыло предостережение майора Терренса: «Парень, опасайся это человека!» Линкс, между тем невозмутимо продолжал:

— Теперь относительно вашего предположения, что мы не знаем о местоположении этого прибора. Это действительно так. Но мы знаем, где их катер.

— Прибор можно вывезти отсюда сотней других способов.

— Правильно, наша задача это предотвратить.

— С нашими силами и средствами это нереально.

— Отлично, пусть за нас это делает украинская контрразведка. Мисс Лу, дайте мне, пожалуйста, блокнот и ручку.

Девушка выполнила просьбу своего шефа. Тот уселся за штурманский столик и что-то долго писал. Потом долго правил написанное. Наконец, получился окончательный вариант документа. Еще раз пробежав глазами прочитанное, он вырвал из блокнота листок и передал его девушке.

— У нас остались съемки русского катера?

— Да, сэр, остались.

— Выведите их на экран.

Девушка включила компьютер.

— Увеличьте, пожалуйста, изображение, я хочу видеть лица стоящих на палубе.

— Достаточно?

— Увеличить четкость картинки можно?

— Одну минуту. — Она вышла в сервисное меню и запустила цифровую обработку изображения.

— Готово. — Линкс посмотрел на физиономии стоящих у рубки людей в тельняшках и кивнул: — Этого достаточно, заретушируйте вот это.

Девушка выбрала в меню инструментов кнопку с изображением малярной кисти и щелкнула по ней курсором. Появилось изображение кисточки. Ею Луиза несколько раз провела в указанном месте.

— Хорошо. А вот это уберите совсем.

— Вот так?

— Да, сойдет, — удовлетворенно кивнул Рэй.

— А теперь передайте написанное мною кодом TSC 14/122, а эту картинку приложите в качестве иллюстрации.

— Сэр?

— Выполняйте! Я еще пока в своем уме. — Линкс достал новую сигарету и с наслаждением затянулся. — Думаю, стоит объяснить вам происходящее. Сейчас мы передаем сообщение о произошедших событиях кодом, который недавно научились читать наши украинские коллеги. Вне всякого сомнения, внимание их службы радиоперехвата приковано к нашему району. Сообщение о том, что изделие с упавшего в море самолета сейчас находится у русских, несомненно заставит украинцев принять определенные меры. Они перекроют пути возможной инфильтрации лиц, в руках которых находится изделие, за пределы своей страны.

— Но эта фотография! Они же сразу примутся искать этот катер.

— Ну, это будет несколько затруднительно. Мы слегка изменили картинку, так что найти именно этот катер им будет совсем не просто

— И что дальше?

— Все просто, активность украинской безопасности не останется для русских большим секретом. Они поймут, что единственным путем для отступления у них остается море, вот тут в дело снова вступаем мы. Нам нужно успеть перехватить людей с изделием в тот момент, когда они попытаются пробраться на катер.

— А не проще ли перехватить их в море?

— Проще, но тогда возникнет риск того, что в море их будем ждать не только мы. Впрочем, другого выхода у нас нет.

В 23.11 станция слежения за космическими объектами, расположенная недалеко от Ялты, зафиксировала факт передачи двух сообщений через американский спутник связи. Оба сообщения были немедленно перехвачены. Еще через двадцать минут перехваченные сообщения в виде электронного послания поступили в компьютер центра обработки № 346 отдельного батальона РЭБ вооруженных сил Украины. Прошел час, и на стол дежурного кодировщика отдела радиоразведки службы госбезопасности Украины легла распечатка документа, взломанного компьютером. Второй документ раскодировать не удалось. Дежурный внимательно изучил данные радиоперехвата и снял трубку телефона правительственной связи. Он знал, что генерал-полковник Тищенко терпеть не может, когда ему мешают отдыхать, но в данной ситуации дежурный решил действовать методом самосвала. Если проблема слишком велика и решить ее своими силами тяжело, свали ее на могучие плечи начальства, и пусть оно продемонстрирует подчиненным свое умение правильно действовать в сложной ситуации, о чем так любит вещать с высокой трибуны при каждом подходящем случае. Звонок «вытащил» генерала из ванной, он внимательно выслушал дежурного и даже не сделал ему замечания за то, что информация была доведена на «кацапской мове», а не высоким штилем запорожского казачества, усиленно насаждаемом в управлении с приходом Терещенко к власти. Через двадцать минут черная служебная «Волга» несла упитанные телеса генерала по улицам Киева, распугивая мигалкой автомобили любителей ночной жизни.

Ночная прохлада врывалась в салон машины сквозь открытое окно. Давыдов опустил стекло специально, чтобы не заснуть. Поток воздуха нес запахи ночной степи, холодил лицо. Анатолий мерз, но окно не закрывал. Рядом дремал умаявшийся за день Виктор. На сиденьи рядом с водителем спала Лика. Давыдов с Сорокиным молчали. Говорить в общем-то было и не о чем. В свете фар метались ночные мотыльки и бабочки. «Лэндкрузер», монотонно фырча двигателем, пожирал пространство. В свете луны Давыдов разглядел мелкую рябь на поверхности соляного озера. Слева лежал Сиваш. Теперь недолго, минут двадцать до крепости и еще минут пятнадцать до поселка. Дорога вильнула между двумя островками зарослей лоха и акаций и вывела к развалинам каменных стен и бастионов.

— Приехали, — доложил банкир, — дальше дороги нет. Мы что, заночуем в этих развалинах?

— Мы едем дальше. Там дальше есть дорога. Объезжаем развалины вот этого бастиона, только держись от него подальше, там у стены ров.

Они объехали крепость слева и двинулись дальше. Джип перевалил через железнодорожный переезд, на котором не было ни светофора, ни шлагбаума. Слева и справа можно было разглядеть кучи соли и какие-то промышленные здания.

— Это что еще такое? — удивленно вертел головой по сторонам Сорокин.

— Бывшие соляные промыслы, — пояснил Давыдов.

— Куда сворачивать? — поинтересовался водитель.

— Никуда, нам прямо, — уверенно произнес Давыдов. Поселок остался позади, они снова оказались в степи. Дорога шла по самой середине Арабатской стрелки, слева и справа была вода: море и соленое озеро. Испокон веков здесь добывали соль, бывшую в старину очень ходовым товаром, именно сюда ездили за солью чумаки. Километра через три фары осветили кресты, каменные надгробия заброшенного кладбища и несколько одиноких домиков, больше всего напоминающих затерявшийся в степи хутор. Это был конец пути.