— Это моя мечта, — сказала Вики.

— Она никогда не перестанет мечтать свою мечту, — сказала мама.

— И не нужно, — уверила их обеих Челси. — Сегодня у Вики есть прекрасная возможность. Девочка вроде Вики должна мечтать свою мечту, потому что знаменитость создает себя сама.

— Вы совершенно правы, Челси, — сказала мама.

Челси была на взводе. Это было необходимо, ведь, несмотря на то что у Вики сегодня точно не было никаких шансов, у Челси они как раз были. Заняв в команде шоу «Номер один» должность Эммы, она повысила свой статус, найдя Кельвину избитую жену, которую тот требовал от Трента. Теперь она была полна решимости упрочить свое положение, предоставив боссу участницу прослушивания в отличном психологическом состоянии, соответствующем выделенной ей роли в шоу.

Работа с Вики заключалась в том, чтобы убедить ее, что она и правда следующая Джуди Гарленд, несмотря на очевидные доказательства обратного. Разочарование и унижение, которые потом испытает девушка, послужат катализатором для мощного противостояния между Берилл и Родни, и, как они надеялись, последнее протянется сквозной нитью через весь эпизод. Поэтому падение Вики должно быть абсолютно убедительным.

— Нельзя сыграть катарсис, — любил повторять Кельвин.

Челси была рождена для такой работы. Не будучи еще членом команды шоу «Номер один», она инстинктивно чувствовала, как должен работать этот прием. Врожденная хитрость и понимание человеческой натуры говорили ей, что поразительно завышенная самооценка и воинственная вера в себя у таких поразительно бездарных людей должна быть хотя, бы частично подготовленной. Было просто невозможно предположить, что деревенские дурачки, над которыми хохотала вся нация, уверяющие Кельвина, что они — новые Джастины Тимберлейки, могли так себя вести без всякой подготовки. Конечно, в первую очередь был необходим сам человеческий материал, все эти люди и сами по себе безумно заблуждались на свой счет — это очевидно, ведь большинство из них подали заявки на участие в шоу по собственной воле. Задача Челси заключалась в том, чтобы пестовать эти жалкие заблуждения до тех пор, пока жертвы искренне не поверят в то, что способны победить, и только тогда показывать их судьям. Только после этого можно будет собрать золотые для телевидения кадры: изумленные взгляды, ярость, неверие, медленное понимание того, что они не только позорно провалились, но что над ними откровенно посмеялись и подвергли оскорблениям те, кого они считали спасителями.

— Нельзя сыграть надменность, — часто замечал Кельвин. — Первое правило драмы. Перед тем как герой падет, его нужно возвеличить.

Многое на шоу «Номер один» было игрой, но только не это. Гордость и падение должны быть истинными, без этого нельзя, и именно поэтому Челси так усердно восхваляла Вики и ее маму.

— Знаете что, милые мои? — сказала Челси, взяв Вики и ее маму за руки. — Я искренне верю, что, если вы искренне верите, ваша мечта может уже совсем скоро осуществиться.

Слегка сжав их руки и приобняв, Челси ушла настраивать многочисленных плачущих и дрожащих «липучек».

В другой части гостиничного и развлекательного комплекса проходили съемки «прибытия» трех судей. Для этого потребовалось два костюма для Берилл, поскольку, когда материал пойдет в монтаж, должно казаться, что в безудержном поиске талантов судьи посетили город дважды.

— А тем временем, — скажет Кили после наложения звука, — судьи вернулись в Бирмингем. Повезет ли им на этот раз?

Для виртуального прибытия в Дублин Берилл предстояло переодеваться еще и в третий раз.

— Я все равно не понимаю, зачем нужно снимать этот чертов материал по Дублину, — жаловалась Берилл. — В смысле, если мы ни хрена не утруждаем себя поездкой туда, то зачем врать? Кого вообще волнуют чертовы микки?

— Телефонное голосование, дорогая. Ирландцы много звонят. Нам нужны их вливания. Мы должны включать их в шоу, и в финале нам совершенно необходим ирландец. От этого во многом зависит количество денег, которое мы заработаем от звонков.

Когда ей наконец представили доступный ее пониманию аргумент, Берилл втиснулась в новый пиджак, прицепила на лацкан трилистник и снова села в лимузин. На колени ей посадили домашнюю свинку, и огромный статист, игравший устрашающего телохранителя, встал у дверцы автомобиля.

— Ты думаешь, люди действительно верят в то, что за нами постоянно ходят здоровенные лбы? — спросил Кельвин Трента. — Только взгляни, этот урод такой толстый, что даже в лифт со мной не влезет. Если бы ему пришлось иметь дело с убийцей, его бы инфаркт хватил. Может, в следующем сезоне стоит взять в телохранители маленьких японских ниндзя. По-моему, будет отлично смотреться.

— Отличная мысль, босс, — сказал Трент. — Записал.

Камеры заработали, огромный статист-телохранитель открыл дверцу, Берилл вышла из машины и с важным видом заспешила в холл здания.

— Может, когда я буду проходить мимо камеры, стоит сказать что-нибудь прикольное? — предложила Берилл. — Типа «Господи, Фифи надула в мою сумочку от „Картье“, а ведь это, черт возьми, подарок от Элтона и Дэвида» — как вам такое?

— Отлично, Берилл! — крикнул Кельвин, которому не терпелось продолжить.

— Хм… Боюсь, у тебя нет микрофона, — нервно сказал звукооператор. — У нас записано, что это немой материал. Его покажут в заставке.

— Ну так нацепи на меня вонючий микрофон, придурок! — рявкнула Берилл. — Я придумала строчку, я проявляю изобретательность.

— Боюсь, миссис Бленхейм, микрофоны лежат в фургоне. Понадобится десять минут, чтобы…

— В фургоне, твою мать!

— У нас записано, что это немой материал. Мы обсуждали это вчера на собрании…

— А что, если я хочу импровизировать? Я вообще нужна на этом шоу только затем, что я чертовски неожиданная! У меня «Эмми» за импровизации. Ты видел завоевавший награду эпизод из «Бленхеймов» про барбекю, где свинья сожрала стейк и поэтому мы зажарили свинью?

— Ну-у…

— Я это придумала! И к счастью, в тот момент ни один вонючий звукорежиссер не сказал: «Простите, я забыл идиотские микрофоны!»

— Да, но на совещании…

— Ты хоть представляешь себе, насколько я могу быть неожиданной? Непредсказуемость у меня изо всех щелей прет!

Кили, миловидная ведущая, стояла неподалеку, готовая к съемкам первой реплики. Только накануне вечером она прилетела домой со съемок шоу о путешествии на Мистик, и очень устала, но, будучи действительно милой девушкой и командным игроком (в прошлом она была герлгайд), она всегда была рада помочь.

— Берилл, а может, я озвучу твою шутку, — с готовностью предложила она. — Знаешь… «Берилл ужасно торопится, потому что Фифи сейчас надует ей в „Картье“…» Так пойдет?

Казалось, лицо Берилл окаменело.

— Кили, ты хочешь украсть мою шутку?

— Нет!

— А по мне, так это смахивает на то, что ты хочешь украсть мою шутку.

— Нет! Правда, Берилл, я просто пыталась…

— Как тебе такая мысль, Кили: ты продолжай выглядеть миленько, а умную работу оставь мне, ладно?

Казалось, Кили сейчас заплачет. Она никак не могла привыкнуть к грубости Берилл и всегда приходила в ужас, словно столкнулась с ней впервые.

Время шло. Трент посмотрел на Кельвина, а затем показал на часы. В графике первого дня прослушивания для таких заминок совершенно не было времени, и Кельвин был единственным авторитетом, который признавала Берилл.

— Берилл, — рявкнул Кельвин, — то, что Фифи надула в твою сумочку, — это великолепно, как и все твои многочисленные шутки насчет неуправляемого поведения твоего зверинца, но этот сюжет идет без звука. Так что нужно двигаться дальше.

— С точки зрения импровизации просто отлично, вашу мать, — сказала Берилл, соглашаясь с неизбежным.

Наконец получив возможность работать дальше, режиссер спросил сценаристку, какой сюжет будет следующим, и та сообщила, что прибытие Родни.

Лимузин, на котором прибыла Берилл, уехал, а на его месте появился новый. Родни с преувеличенной небрежностью прошел по всей его длине и, казалось, разглядывал блестящую черную краску. Но он никого не обманул. Все видели, что он проделал то же самое с машиной Берилл, и поняли, что он обходит лимузин, чтобы убедиться, что машина Берилл не длиннее.