— Твоя семья так ждет! Они скучают.

Колючие лозы обвивали руки и ноги, крепко держали, не позволяя сделать ни шагу.

— Уходи!

Я показала Тьюле воспоминания Опал: то, что пришлось пережить родителям и сестрам, когда она исчезла.

Колючие заросли чуть расступились. Сквозь переплетение ветвей я углядела Тьюлу: она лежала, сжавшись в комок, в своем тайнике — в крошечной травянистой ложбинке под низко склонившимися ветвями.

— Я не могу к ним прийти. Посмотреть в лицо...

— Родителям?

— Ну да. Я делала... всякое такое... Ужасные штуки, чтоб он меня не мучил. — Тьюлу передернуло. — А он все равно терзал.

Колючие цепкие лозы поползли по моим рукам, обвили шею.

— Они тебя любят.

— Разлюбят. Он расскажет, что я делала. Им станет гадко. Я была его рабыней, но плохо старалась. Все получалось скверно. Даже умереть для него не смогла.

Я подавила вскипевший гнев; придет время — и я рассчитаюсь с этим зверем.

— Тьюла, это он, — гадкий и отвратительный. Это он должен умереть. Мать с отцом знают, что он с тобой делал. И они очень хотят, чтоб ты вернулась.

Она лишь крепче вжалась в землю.

— Ты ничего не знаешь. Откуда тебе знать, как это было? Уходи!

— Вот уж нет.

Я задыхалась — лозы безжалостно пережимали горло. Под силу ли мне заново пережить однажды перенесенные муки? Да! Ради того, чтоб отыскать это чудовище, я смогу. Поэтому я открыла Тьюле доступ в собственное сознание, к памяти о Рейяде. Я показала ей, с каким удовольствием Рейяд меня пытал. И как я желала угодить мучителю, чтобы прекратились пытки. И показала ей ту ночь, когда он овладел моим телом, а после я перерезала ему горло.

Тьюла взглянула из-под туго сплетенных рук. Лозы чуть отпустили, я смогла вздохнуть свободней.

— Ты убила своего, мучителя. А мой все еще там — поджидает.

— Значит, он сможет, еще кого-нибудь украсть и сделать рабыней. Что, если в следующий раз ему в лапы угодит Опал?

В ужасе Тьюла вскочила.

— Нет!!!

Я соединила сознание Опал с нашими двумя. Мгновение Опал стояла опешив, растерянно хлопая глазами, затем кинулась к сестре, крепко обняла ее. Обе заплакали в голос. Цепкие лозы-душители опали, колючие заросли ссохлись, рассыпались в прах.

Но и заросшая свежей травой лощинка вскоре утратила цвет, и нас окружили серые призраки — страхи Тьюлы.

— Их слишком много, — сокрушенно прошептала девочка. — Мне от них не сбежать.

Я вытащила из чехла свой посох и разломила на три части, вручила по обломку Тьюле и Опал.

— Ты не одна: мы будем сражаться все вместе.

Призраки бросились на нас — стремительные, упорные, отличные бойцы. Я билась с ними, пока не устали руки; и продолжала биться, пока руки не налились свинцом; но и тогда я не сдавалась. Некоторые призраки исчезли, другие съежились и посветлели, сделавшись почти прозрачными, однако третьи росли и делались все страшнее.

Силы мои были на исходе. Внезапно обломок посоха увяз в одном из призраков. Тот распух в огромное серое облако, поглотил меня. Я закричала от боли — казалось, меня хлещут кнутом.

— Ты слаба. Скажи, что будешь слушаться, — и я прекращу, — прошептал на ухо чей-то голос.

— Нет!

Перепугавшись, я принялась искать помощь вовне. Кто-то вручил мне новый посох, от которого исходили волны мощной энергии. Вновь ощутив себя сильной, я колошматила едва не победивший меня призрак, пока не обратила его в бегство.

Мы отбили атаку — но призраки явно готовились напасть еще раз.

— Тьюла, это лишь первая битва в грядущей войне. Чтобы освободиться от страхов, тебе понадобится время и много усилий. Но мать с отцом и сестры непременно помогут. Ты идешь с нами?

Прикусив губу, Тьюла уставилась на обломок посоха в руке. Опал отдала ей свой, и Тьюла внезапно прижала к груди оба обломка.

— Иду.

Ее сознание наполнилось воспоминаниями детства. Вернулась! Я разомкнула мысленную связь с Тьюлой и Опал. Ощутила огромное облегчение — и провалилась в бездонную черноту.

Очнулась я на каменном полу. Уже в третий раз прихожу в себя на полу в палате. И шевельнуться не могу — сил едва хватает на то, чтобы дышать. Кто-то держит за руки. Крепкие пальцы сжимают мои ладони, согревая своим теплом.

С усилием я разомкнула веки, желая увидеть, кто рядом со мной. И зажмурилась. Должно быть, я сплю. Однако меня настойчиво звала Айрис, и пришлось снова взглянуть на мир. И что же? Рядом сидел мой брат, держа меня за руки, отдавая мне свои силы!

Лист выглядел измученным: у рта и на лбу залегли усталые складки.

— Ты отменно влипла, — сообщил он.

Не позлорадствовал, а именно сообщил. За его спиной я увидела Айрис, Роззу, Хейса и Бейна; все они глядели весьма сердито. Лист выпустил мои руки, но остался сидеть на полу.

Розза смерила его взглядом, недовольно поджав губы.

— Напрасно не дал ей умереть, — упрекнула Первый Маг. — Одной дурой стало б меньше.

— Ну, Розза, это чересчур, — заметил Бейн. — Хотя насчет глупости ты, конечно, права. Элена, детка, зачем ты взялась за это в одиночку?

Я промолчала. Сил не было не то что объяснять, а хотя бы просто думать, подбирать слова.

— Потому что она глупая и нахальная девчонка, — объяснила Розза вместо меня. — Излечив Тьюлу физически, она, видать, вообразила себя могущественным магом, которому все подвластно. Может, в следующий раз эта дурища потребует испытания на звание Магистра? — Розза негодующе фыркнула. — Зато она кое-что поймет, когда мы отправим ее к первогодкам. И сможет изучать основы магии наравне с прочими — за мытьем полов и посуды.

Я бросила взгляд на Айрис, призывая на помощь. Обещанное Роззой наказание было ужасно. Однако Айрис молчала, и видно было, что она мной крайне недовольна. Я попыталась собраться с силами для достойного, ответа, но тут вдруг вскрикнула Опал:

— Тьюла проснулась!

Маги бросились к Тьюле, а я с облегчением прикрыла глаза. Когда я открыла их вновь. Лист по-прежнему был рядом.

— Ты так и осталась упрямой и неуемной, как есть фига-душитель, не умеющая держать себя в узде, — проговорил он. — Видимо, жизнь в Иксии тебя мало изменила. — Лист поднялся и на нетвердых ногах подошел к остальным, которые толпились возле Тьюлы.

Что он хотел сказать? Не изменилась — это хорошо или плохо? Кто его разберет... Меня оторвал от размышлений резкий голос Роззы: она забрасывала Тьюлу вопросами о преступнике, однако девочка не отвечала. Я съежилась: ей же не по силам этот допрос! Слава судьбе, вмешался Бейн:

— Дай ей время прийти в себя.

— Нам нужно спешить, — отрезала Розза.

Затем раздался слабенький дрожащий голосок:

— Что это за люди? Где Элена? Я ее не вяжу.

— Она здесь, — ответила Опал. — Она просто ужасно устала, когда помогала тебе.

— Хейс, позовите санитаров — пусть отнесут эту дуру в другую палату, — велела Розза. — Она сегодня уже довольно навредила.

Хейс двинулся было к двери, но Тьюла неожиданно возразила:

— Нет. Это вы, уходите. Я вам ничего не скажу. Элена пусть останется. Я буду говорить только с ней одной.

Маги раздраженно заспорили между собой, но в конце концов Розза уступила и согласилась, чтобы в палату принесли койку для меня. Когда ее доставили, Хейс и Айрис вдвоем подняли меня с пола и без всяких церемоний взвалили на матрас. Айрис по-прежнему не вымолвила ни слова; уж лучше бы ругалась, что ли.

— Детка, — сказал Бейн Тьюле, — я понимаю, что ты напугана. Ты очнулась — а кругом чужие люди. — Он представился сам, представил Айрис, Роззу и Листа. — Надо рассказать о том, как тебя похитили, Первому Магу и Листу. Они отыщут преступника.

Тьюла натянула простыню до подбородка.

— Я расскажу Элене. Только ей. Она с ним сладит. Раздался резкий, царапнувший, как наждак, смех Роззы.

— Да она даже говорить не в состоянии! Войди сюда тот негодяй, он бы убил вас обеих. — Она решительно тряхнула головой. — У тебя мысли путаются, не иначе. Завтра утром я снова приду, и ты расскажешь мне все, как было. Лист, идем.