В очередной раз я размазала слезы по лицу, не давая им трогательно стекать по щекам, и увидела вдруг то, что не заметила из-за слез. Стеклянная дверь бара была слегка ПРИОТКРЫТА!

Никакая сила на свете не заставила бы меня пересечь дорогу и войти внутрь! Это было равносильно тому чтобы войти внутрь своего кошмара! Тысяча чудовищ смотрела на меня из открытого дверного проема и звала… Слезы в миг высохли. Я чувствовала, как горит кожа на щеках… Что-то щелкнуло внутри, должно быть, это выключился мой инстинкт самосохранения. На негнущихся ногах я пересекла дорогу и пошла к двери. Я была зомби. Я была пустая банка из-под варенья. Ни страха, ни любопытства – ничего. Я сделала еще шаг, взялась за ручку двери и машинально пропустила себя внутрь…

Эмоции и жизнь сразу вернулись. Будто разуму нужно было выключить меня лишь на время, чтобы заставить войти. Но как только я пересекла порог, я стала сама собой. Мне почти не было страшно. Приоткрытая дверь во мрак пугает, когда ты снаружи, но когда вошел, начинают действовать иные механизмы. Механизмы выживания, которым паника и страх могут только помешать. Здесь было светло, но не так, как на улице. Мрачновато из-за пустоты и явной заброшенности. Как давно здесь были люди в последний раз?! Я осторожно вдохнула воздух моего кошмара. Запах застарелого табака и долго не проветриваемого помещения. Дверь напротив меня, дверь в дом, та, которая вчера казалась дверью подъезда, была тоже приоткрыта. И оттуда раздавалось пение! Этот нестройный женский голос, напевающий «Ади-и-н раз в го-од сады цвету-ут…», окончательно вывел меня из состояния ступора, и я вошла во вторую дверь. С трепетом ожидая, что сейчас я узнаю… Я остановилась, как вкопанная, не решаясь шагнуть дальше. Признаться, я была уверена, что за порогом увижу обычный подъезд и уборщицу, жамкающую в ведре свою тряпку, но… все было иначе! Наверное, так почувствовала себя Алиса, попав в свою страну чудес. Помещение, которое открылось моему взгляду, как раз и напоминало декорацию из фильма про Алису. Огромный пустой зал, пол в черно-белый квадратик, как шахматная доска. Единственный предмет в зале – это большой бильярдный стол в центре. На противоположной стороне стены два больших окна. У меня закружилась голова, когда я попыталась представить, как именно надо было перепланировать подъезд и нижние квартиры, чтобы получить такое помещение.

Слева от меня были еще два прохода, в соседние, вероятно, помещения. Дверей не было, только тяжелые бордовые занавески (портьеры их называют?) отделяли эти дополнительные помещения от зала. Пение раздавалось из дальней комнаты. Я, опасливо ступая по скользкому полу, дошла туда, откуда пели, и рывком откинула занавеску. В нос ударил запах хлорки. Он был и в зале, но не настолько сильный. Комната четыре на четыре, большая кровать без матраца, светильник в изголовье, голый пол. Толстая тетка, стоя на четвереньках, трет что-то грязно-серой тряпкой в самом углу.

– Здесь кого-то убили?! – выкрикнула я. Просто спросила, но голос сам сорвался на крик. Тетка подскочила и воззрилась на меня с испугом и изумлением. Вытянула перед собой вонючую тряпку, как орудие.

– Ты что здесь, девочка?! – спросила она.

– Я спрашиваю – здесь кого-то убили?

– Чего?!

– ЗДЕСЬ КОГО-ТО УБИЛИ?!

Тетка захлопала глазами.

– Ты чего, девка, спятила? Иди отсюда! Бродит тут… наркоманщина!

– Чего? – теперь уже удивилась я. Но тут же вспомнила про свою майку с коноплей. Надо же, тетки какие просвещенные стали. А раньше можно было скосить на то, что это кленовый листик.

Тетка снова принялась за работу, будто забыв обо мне.

– Вы моете хлоркой, – спокойнее произнесла я. – Я подумала: может, тут кого-то убили? Мой знакомый сказал мне на днях, что здесь что-то произошло. И свет еще горел постоянно…

– Забыли хозяева выключить, – буркнула тетка. – Я тут просто прибираюсь. Тут вывезли все: и постель, и матрасы в чистку. Генеральная уборка.

– А хлоркой зачем мыть? – не отставала я.

– Зачем-зачем… хозяева шлюх разных водили, мало ли какая зараза! Попросили вымыть хорошенько, вычистить заразу всю.

– Кто здесь хозяева? – тихо спросила я.

– А ты чего интересуешься-то так? Шла бы вон… пиво пить с мальчишками. У меня дочь такая же… ночи напролет пиво хлещут на лавке с бездельниками разными. А мать тут гавнищща разгребает за мудаками всякими, чтоб ей было на что колготки купить!

Стараясь не дышать глубоко, я присела рядом с теткой на корточки и сказала:

– У меня тут подругу изнасиловали недавно. Она не знает кто, по голове ударили, не помнит ничего. Помнит только этот бар.

Тетка вздохнула и отложила тряпку. Повернулась ко мне.

– Дома сидели бы, никто бы вас не насиловал. Не скажу я. Узнавайте сами про хозяев, если надо. А то я скажу, мне потом дороже выйдет. Дай работать спокойно. Нет от шпаны от этой покоя…

Но я уже не слушала ее. Мой взгляд был прикован к плинтусу. Вернее… я вырвала у тетки хлорную тряпку, намотала ее на указательный палец и провела по щели между плинтусом и полом.

– Это кровь! Вы видите?! – я сунула палец ей под нос. – Что Вы теперь скажете?!

Тетка отскочила, с ужасом глядя на коричневую полоску на тряпке.

– Не знаю ничего! Тут уже вымыто все было, мне сказали от заразы хлоркой протереть!

– Я сейчас вызову милицию, – вкрадчиво произнесла я.

Тетка замотала головой.

– Не надо… Я тебя прошу – не надо! Я домою сейчас и уйду. А ты уходи прямо сейчас. Никому не говори. Это не наше с тобой дело!

– Скажите, кто хозяин.

– Я не могу…

– Мне надо знать для себя. Я уже говорила. Моя подруга будет по своим каналам разбираться с ним. Я уйду и никому не скажу, что здесь была при Вас и кровь видела. Просто скажите имя, а то сейчас же в ментуру позвоню и скажу, что это Вы попросили меня позвонить. Я ведь и так узнаю, кто хозяин, просто время терять не хочется.

– Руднев хозяин. Илья Альбертович, – выдохнула тетка.

– Кто это?

– Известный человек. Хозяин «Агробанка»!

У меня в памяти что-то шевельнулось полудохлым червяком, но так и не обозначилось. Какое-то несоответствие…

– Хорошо, – мои мысли уже текли в ином направлении. – Вы тут убирайте, я пошла…

Я с облегчением покинула здание и быстрым шагом пошла по тротуару. Но, видно, силы мои были на исходе… я сама не поняла, что произошло: земля ушла из-под ног, и асфальт стал стремительно приближаться. Когда открыла глаза, поняла, что лежу на земле, надо мной стоят какие-то люди и тревожно разглядывают.

– Хватит! – я отпихнула от себя мужика, который бил меня по щекам. Постаралась подняться.

– Она вся горит, – сказала тетка, которая помогла мне встать. – Девочка, ты где живешь?

Я хотела сказать, что мне нужно такси, но вспомнила, что у меня нет денег. Подошел какой-то мент или гаишник и стал спрашивать, кто я и откуда.

– У меня, кажется, температура, – пробормотала я. – Я недалеко тут живу, на Пушкина, мне нужно на автобус…

– Сейчас я вызову «скорую», – сказал мент, включая рацию.

– Нет, не надо! Это просто простуда… мне не следовало выходить из дома.

– Да, она горячая вся! – затараторила тетка, – в таком состоянии разве можно на улицу выходить, деточка! Домой и в постель…

– С Вами точно все в порядке будет? – участливо спросил мент. Я кивнула и обнадеживающе улыбнулась.

– Ну, хорошо, я сейчас остановлю машину, и Вас довезут до дома.

Такой вариант меня устраивал вполне.

Мужик, который меня подвез, помог мне дойти до самой квартиры. Я смогла только захлопнуть за собой дверь и тут же свалилась в прихожей. Да, черта с два у меня простуда! Что это за простуда, если нет ни соплей, ни кашля. Скорее всего, в башке у меня пошло какое-то воспаление. Отсюда и глюки с баром… отсюда и все остальное. Мысль о смерти вызвала облегчение. Очень устала… Я закрыла глаза и отрубилась.

Когда пришла в себя, я лежала уже на своей кровати. За окном было темно. С кухни раздавались голоса мамы и сестры. Я позвала мать. Она вошла и включила бра у меня над кроватью.