Последний квартал, я безошибочно помнила дорогу. Скорее даже ногами, а не головой. Я, несомненно, бывала в этих местах, но я не помнила когда и зачем. Улица в нескольких кварталах от моего дома. Спальный район, кое-где маленькие магазинчики с пивом и едой и ларьки. Я не должна была здесь находиться, здесь же ничего интересного.

Было около двух ночи, жизнь окончательно замерла. Мои шаги гулко отдавались эхом. Я как героиня фильма ужасов. Сейчас что-то произойдет! На секунду мне стало весело. Пройдя мимо стеклянных дверей ночного магазина, где уныло сидели сонная продавщица и мальчишка-охранник, я остановилась. Уже совсем близко. Поворот – и я на месте. Пара шагов. Я достала сигарету, жадно закурила. Разнервничалась, как перед свиданием вслепую. Только на этот раз я точно знала, что встречусь с монстром. Когда полсигареты растворилось уже в моих несчастных легких, я сделала шаг… за поворот. Вот он. Тот дом. Девятиэтажка. Но нет, меня интересовала не она. Вернее – не она вся. Лишь та ее часть, которая светилась передо мной. Дом спал, горела лишь пара окон наверху. Но на первом этаже этот магазинчик или бар бесстрастно светил всем своим небольшим стеклянным фасадом. Так же, как и вчера. Это было так странно… сквозь стекло я видела все помещение: оно было пустым, только в углу стоял стол и несколько пластиковых стульев, а в другом углу просматривалась голая барная стойка. Явно помещение никакие использовалось. Просто пустая узкая комната, примкнувшая к фасаду дома. Освещенная изнутри. Как будто кто-то давным-давно забыл выключить свет. Я почувствовала, что задыхаюсь. Этот заброшенный барчик или что там это было ввергал меня в какой-то животный ужас! В этом горящем в два часа ночи свете, в этом столике в углу – во всем, что я видела, было нечто настолько зловещее, что мне хотелось бежать от этого места на другой край вселенной! В другую жизнь, где ЭТОГО не было!

На негнущихся ногах я зашла обратно за угол и побрела в открытый ларек. Мне страстно захотелось увидеть живых людей! Казалось, что сама смерть смотрит мне в спину…

Вошла, радуясь свету и признакам жизни. Купила у продавщицы бутылку «Балтики» покрепче и тут же присосалась к горлышку. Пиво оказалось противным, как и многое в моей новой жизни, но мне необходимо было хоть немного расслабиться. Чтобы начать думать, а не дрожать.

– Что там за бар, за углом? Свет горит постоянно, а не работает, – спросила я, вытирая губы.

– Нет, он не работает, – подтвердила продавщица. – Сейчас два ночи, ничего не работает. Хотя тот уже сто лет закрыт – хозяева свет, наверное, забыли выключить. Представляю, какой им счет придет за электричество! Хотя, наверное, по жильцам раскидают все равно.

– Да че там пара лампочек намотает, – лениво ввязался в разговор охранник. – Им эти копейки до одного места.

– Он продается что ли, бар-то? – спросила я. Даже сам разговор об этом месте бросал меня в дрожь. Но выбора не было.

– Нет, кажется. А то бы наш Ашот Николаич уже лапу наложил, у него тут почти все точки торговые под ним. Хотя лучше продали бы, ведь я уже и не помню, когда он работал. Все время пустует. Но видно кто-то приезжал, раз свет забыли. Это уже месяц, наверное, как свет горит.

Я вздрогнула.

– А кто хозяин?

– Без понятия. Я тут недавно работаю, да и без разницы мне.

Я допила пиво и попросила еще бутылку. Зажав ее в руке, снова вышла в ночь. Теперь я была готова подойти к этому монстру поближе. Алкоголь придал смелости. И конечно, я не стану плакать возле соседнего дома, как вчера!

Перейти дорогу, отделяющую меня от пустующего бара, было делом пяти секунд и пары седых волосков. Я подошла почти вплотную к стеклянному фасаду и стала испуганно и жадно разглядывать внутренности помещения. Теперь все было как на ладони. Совсем небольшая комната, вытянутая в длину. Просто стеклянная пристройка к дому. Да, барная стойка присутствовала. Маленькая и сиротливая. Только пара пустых бутылок из-под джина красовалась на полках. У меня в голове что-то кольнуло, как будто след воспоминания… но тут же исчезло. На стойке пепельница, наполненная окурками. В другом конце помещения дешевый пластиковый стол и такие же стулья. Белые, даже какие-то желтоватые, наверное, от постоянного табачного кумара. В стене, напротив меня, – дверь, которая ведет явно в сам дом. Возможно, раньше это был подъезд. Интересно, что там теперь? В голове у меня чужой голос закричал: «НЕИНТЕРЕСНО!!!». Ну и ладно. Я заметила, что все это время, пока пялилась внутрь, я совсем не дышала. Шумно вдохнула и тут же по щекам покатились слезы. Такие жгучие… сердце сжалось в комочек, почти до боли. Пошатываясь, я отошла от стеклянного бара и, опустившись на землю возле соседнего подъезда, зарыдала. Тихо, беззвучно, периодически захлебываясь пивом, которое пыталась пить в надежде забыться, я плакала так, как не плакала еще никогда. Не знаю, как долго это длилось. В конце концов я почувствовала, что опустошена, и слезы начали подсыхать. Если бы у меня спросили, почему я плачу, я бы не смогла ответить. Это было похоже… на бесконечную, вспоглощающую печаль. Скорбь.

Так это называется, да? Глубокое, пронзительное чувство. Рождающее бескрайние соленые реки… О чем я скорбела. О себе? Или о ком-то… Ведь я жива и вполне здорова. Со мной ничего не случилось. И вообще меня нашли не здесь, а за много километров отсюда. Почему же именно это место так действует на меня… Несмотря на обет молчания моей памяти, я интуитивно ощущала, что все плохое, что со мной случилось, – связано с ЭТИМ местом. Нечто бесконечно плохое… Быть может, я потеряла кого-то здесь? Кого-то близкого? Сама я не помню, а окружающие молчат, чтобы не расстраивать меня? Если это действительно так, то я должна узнать, кого так безудержно оплакиваю. След воспоминания – рука у меня на плече… это он. Кто-то, кого я потеряла. И чей призрак все время я незримо ощущаю рядом. Мне нужно воскресить его, хотя бы в своей памяти. Девочки во дворе сказали, что не знали, с кем я встречалась. Может так, а может, мать попросила их помалкивать. Но не стала же она просить об этот весь мир! Я узнаю, непременно. Хотя… если меня нашли не здесь, а это место не выглядит местом преступления (впрочем, как должно оно выглядеть? Может, лентой обматывают, как в кино?), то можно предположить, что мать ничего и не знает. С другой стороны, продавщица не сказала ничего о том, что тут случилось что-то нехорошее; ведь ясно, что это первое, о чем она бы вспомнила, когда я упомянула этот бар. Получается, все, что я накрутила себе в голове, – моя фантазия. Кроме моих слез… Мое сердце знало, о ком я плачу. И почему именно здесь.

Я побрела домой.

На утро мать растолкала меня в девять. Необычно оживленная и свежая, она, скорее всего, поимела этой ночью хороший секс. Нашла себе молодого мальчика, как всегда хотела. Что ж, я была за нее рада. Насколько вообще могла быть рада в моем состоянии.

– Вставай, соня, к тебе сейчас Анжела придет, – игриво сказала она, стягивая с меня одеяло. – Ты ужасно выглядишь, милая, давай под холодный душик, а то про тебя будут в институте все потом говорить, что ты подурнела и вообще… оно тебе надо? Анжелка твоя – та еще словоблудница.

Анжела была моей лучшей подругой. Я недовольно скривилась. Моя лучшая подруга – словоблудница. Не очень-то мне везло с друзьями в прошлой жизни!

Из зеркала на меня смотрело бледное взъерошенное существо неопределенного пола с опухшими глазами. Я вспомнила свою фотографию, что стояла в рамке возле компьютера. Прелестная юная брюнеточка с длинными прямыми волосами и сияющими огромными глазами. Да, когда-то я была красоткой. Месяца полтора назад. Из меня ушла радость и энергия, а вместе с ними и то, что делало меня привлекательной. Но, думаете, меня это хоть чуть взволновало? Нет, ни капельки. Плевать.

Я постояла под горячим душем, кое-как пригладила расческой волосы и, натянув тошнотворно-яркий спортивный костюм сестры, выползла в кухню. Там, за столом, уже сидела Анжела. Дымящая чашечка ароматного кофе прекрасно смотрелась в ее ухоженных ручках с длинными светло-розовыми ноготками. Свои я давно сгрызла под корень.