– Ле-ексочка… – протянула Анжелка, ставя чашку на стол. В глазах ее мелькнуло недоумение и жалость. – Ты выглядишь такой нездоровой… впрочем, это немного даже пикантно – тебе идет стрижка. Под твои глаза как раз. Надо только стрелочки нарисовать и реснички подкрасить. Будешь просто куколкой!

Анжелка выглядела здоровой и красивой. Она каждые три месяца наращивала волосы – прекрасные белые локоны. Она ходила в тренажерный зал, у нее и мамы был личный косметолог. Ее лицо выглядело ухоженным и дорогим. Кажется, она даже не была сильно глупой. Когда мы с ней приходили в «Променад» или еще куда, за нами начинало таскаться все мужское общество. Теперь я буду отпугивать от нее мужчин, если мы куда-то соберемся.

– Да я в порядке, – сказала я, усаживаясь на стул и доставая из холодильника бутылку джина.

Анжелка бросила на меня подозрительный взгляд.

– Хочешь выпить? – невинно спросила я. Она отрицательно покачала головой.

– А тебе самой разве можно? У тебя же голова…

– Надо же как-то жить, – отмахнулась я. Она непонимающе нахмурилась, но ничего не сказала.

– Я все хотела зайти, когда тебя выписали, – произнесла она, наблюдая, как я опрокидываю в себя стопку джина и запихиваю в рот колечко соленого огурца. – Но у нас диплом на носу, а у меня еще с того раза хвосты… я вся в учебе, понимаешь? Вот вырвалась сегодня только. Ты не в обиде?

– Не, я и забыла про тебя. У меня с головой до сих пор плохо – пока не скажут что-то, я не вспомню.

Анжелка сочувственно покивала царственной головкой и принялась рассказывать последние сплетни о наших общих друзьях из «Променада» и института. Я слушала и постепенно всех вспоминала. Какие-то подруги, какие-то мужчины. А вдруг среди них был… ОН? Я не помнила, чтобы меня что-то близкое связывало с теми, о ком она рассказывала.

– Я многое забыла, – призналась я. – Не совсем еще вернулась память. Я не помню последний месяц, чем я занималась? Как жила? Расскажи.

Анжелка задумалась.

– Леке, я ничего не могу сказать, я же была в Анталии, помнишь? Когда приехала, ты была уже в больнице. Даже не знаю, во что ты ввязалась.

– А что говорят в клубе? Может, какие-то слухи…

– Ничего особенного. Ты ни с кем не ссорилась вроде. Все в шоке были, когда узнали, что ты в больнице.

– Но кто-то же ударил меня по башке!

– Ударил?.. – растерялась Анжелка. – А ты что, не в курсе?

– Не в курсе чего?

– Ну… это твоя сестра рассказывала, кажется. Вроде как она слышала разговор ментов с врачами и… ну якобы это ты сама себя могла ударить. Ты была под колесами, какой-то левак тебе подсунули и могли начаться глюки… короче, возможно, что ты сама.

Вилка, которой я ковырялась в холодце, выскочила у меня из руки и упала на паркет.

– Бред, – пробормотала я. – Это чушь. Чем я себя могла там ударить, в лесу? Меня же нашли в канаве.

– Ну, ты же не одна была, наверное. Может, кто с тобой был, испугался, что ты умерла, и подальше тебя отвез. Обычное дело.

Я с сомнением покачала головой. Ничего обычного я в этом не видела.

– Но с кем же я была тогда? С кем я могла быть, ты же всех знаешь?

Анжелка замялась.

– С кем угодно. Откуда я знаю, кого ты могла подцепить, пока меня не было.

– Ну, хоть предположи.

Я видела, что она что-то скрывает.

– Нет, это серьезное дело такое, вот так обвинять человека с бухты-барахты… потом своих костей не найдешь.

– Между прочим, я чуть не умерла. Мне бы хотелось знать, на кого не стоит рассчитывать, когда мне понадобится рука помощи. Даже если я сама это сделала, человек бросил меня умирать, даже не попытавшись помочь. Я имею право знать, как ты думаешь?

– Ты понимаешь, что из-за каких-то сплетен человека могут закрыть!

– Никакой милиции. Я не собираюсь с ними вообще общаться. Просто мне нужно вспомнить! Ты понимаешь, каково это, когда в твоей памяти валяется чистый лист величиной в месяц!

– Лекси… Лекси, ну я понимаю тебя, просто… Хорошо. Это ничего не значит, вообще. Просто предположение. Мы с Леликом, барменом, как-то пили после закрытия, и он сказал, что, может, ты была с Максом. Макс так и не появлялся в клубе, с тех пор как ты заболела. Вообще пропал. Вроде как вы встречались немного с ним.

Я прислушалась к себе. Никакого маячка не было. Это имя ничего во мне не всколыхнуло, я даже не вспомнила этого человека.

– Он был моим парнем?

– Не знаю точно, Леке. Мы с ним стали общаться как раз незадолго до моего отъезда. Я не знала, что ты стала с ним потом встречаться. Сынок банкира какого-то. Ну из тех, кто на папочкины деньги живет. Вообще его не помнишь? Ну ничего такой, высокий, темненький. Ты говорила, что он толстый и что ты в его присутствии чувствуешь себя растерянной.

– Мне нравились толстые парни?

– Да он не толстый! Просто ты прикалывалась. В нем что-то было, если честно. Мне он тоже вроде понравился. Эдакая харизма что ли. У него всегда были колеса или план. Черная «ауди» у него. Ну вспомни!

Нет, ноль. Полный ноль.

– Послушай, ты сказала, что он не появлялся в клубе после меня, – насторожилась я. – Быть может, с ним что-то случилось? Может, он пропал?

– Да нет, – отмахнулась Анжелка. – Лелик говорил, что видел его пару раз в городе, даже здоровались. Скорее он просто боится с тобой встретиться в клубе. Или что его расспрашивать начнут.

– Слушай, мне надо его найти! Возможно, он что-то знает, – возбужденно вскочила я. – Где он живет?

– Откуда я знаю-то! Я ж говорю – пару раз всего мы с ним встречались, а потом я отчалила. Это ты с ним, похоже, тесно общалась.

– Кто может знать? Лелик твой?

– Ой, такой же мой, как и твой. Пошли в «Променад» вечером, там может, кто скажет. Хотя если его подозревают в клубе, то побоятся тебе адрес давать. Вдруг он шифруется, потом найдет и головы поотрывает.

– Хорошо, я приду в клуб, – решила я, и со спокойной совестью снова принялась за холодец. Впрочем, мой едва проклюнувшийся аппетит совсем меня покинул.

Днем мне было чем себя занять. Когда я накануне ходила в поликлинику, то прихватила с собой рекламку какого-то частного доктора, психопатолога и невролога в одном лице, и решила на досуге к нему наведаться. Пообщаться насчет своих мозгов. Мама, конечно, нормального для меня доктора купила, но почему-то хотелось мне заняться своим мозгом самой. Мамин доктор был жуткий ортодокс и убеждал меня, что провал в моей памяти – это лишь результат травмы. Я же думала иначе. Удар по голове не имел ничего общего с тем, что я чего-то не помню. Скорее я подсознательно ХОТЕЛА чего-то не помнить. Потому решила проконсультироваться с кем-нибудь независимым. Позавчера я по телефону записалась на прием. Сегодня нужно было пойти. Рассказать про этот жуткий бар, который я нашла, и про мои опасения. Так сказать, без опасения, что потом об этом расскажут моей маме.

«Частный кабинет доктора Чехова» – прочитала я на двери кабинета. «Забавное имечко», – подумала я. Внутренности кабинета напоминали декорации к фильму про какого-нибудь психоаналитика. Диванчик вместо кушетки и все такое. Медсестра, яркая высокая брюнетка, сразу предложила мне прилечь в ожидании мэтра. Прелесть какая. Доктор не заставил себя ждать. Высокий, как и его секретарша, такой же брюнетистый, с пронзительными блестящими глазами. Если бы не его пятьдесят лет, написанные на лице, я бы вполне могла принять его за какого-нибудь охотника за женскими сердцами. Впрочем, может, он и так был охотником. Просто старым. Хотя надо признать, в его общении со мной не было ни капли заигрывания. Строго поставленный профессиональный голос, никаких игривостей. С другой стороны – посмотрите на меня! Разве может то мрачное бесполое существо, которым я стала, вызывать у мужчин какие-то сексуальные порывы? К тому же у меня с головой не все в порядке.

Доктор, Антон Николаевич (как, разве не Павлович?!), быстро пролистал мою историю болезни и переместился в кресло напротив меня. Мы немного поговорили. Надо сказать, было приятно болтать, вот так валяясь на удобном диване и глядя в пространство. Как будто разговариваешь сама с собой. Я рассказала ему, что знала сама. Пришла в себя в больничке, почти все помню, кроме последнего месяца и того, что со мной произошло. Случайно нашла пустующий бар, который смутно (мягко сказано) меня тревожит. Хочу что-нибудь вспомнить из того, что не помню. Вот и вся проблема.