– Арахис – один из ингредиентов динамита.

– Кэтрин!

Я закрыла глаза, услышав свое имя на его устах, и поняла, что сейчас сделаю какую-нибудь глупость. Например, запущу испачканные краской пальцы в его шевелюру, притяну к себе его голову и выясню, что имели в виду девчонки-старшеклассницы, когда шептались о том, что у него восхитительный рот.

Именно это я и сделала. А он вдруг опрокинулся на спину (вероятно, от неожиданности), и я приземлилась на него сверху.

Все равно. Я была уже в другом мире, изучая его рот. Это было удивительно, тепло и волнующе. Я осторожно пробовала его на вкус, неуверенно, но умирая от любопытства.

И Люк мне позволил. Он лежал подо мной, терпеливо позволяя себя целовать.

Позволяя целовать себя?

Я отстранилась, ошеломленная. Не могу поверить, что я вот так воспользовалась им! Собралась просить прощения, но не успела. Губы Люка накрыли мой рот, и волнение переросло в потрясающее возбуждение.

Кто-то простонал. Только через несколько мгновений до меня дошло, что это была я. Но причина была уважительной – мои руки пробрались под рубашку Люка и смогли прикоснуться к его коже. Волосы на груди сильно отвлекали мое внимание.

Он слегка покусывал мою шею и шептал «Кэтрин».

Услышав свое имя, я открыла глаза и увидела, что Люк обнимает меня.

Люк! Мой лучший друг!

Я в ужасе отпрянула и отползла прочь от него, прижав пальцы к губам. Я боялась сказать такое, что потом не смогу взять обратно. Например, стану умолять отнести меня наверх, в его постель, чтобы я стала его женщиной – навсегда.

Люк смотрел на меня, тяжело дыша.

– Ты измажешь губы краской.

Я убрала руки со рта и уставилась на них. Они только что были под рубашкой моего лучшего друга, ласкали его кожу! Перехватило дыхание. Я вскочила.

– Я... я... – Люк встал, и волна паники еще сильнее захлестнула меня. –... мне нужно идти... – Я побежала по ступенькам так, будто за мной по пятам гнались все демоны ада. Переоделась в костюм, не обращая внимания на то, что повсюду оставляю пятна краски. Уже собиралась бросить одолженную Люком футболку на стул, но после секундного размышления затолкала ее в сумочку. Постирать, как объяснила я себе, хотя знала, что оставлю ее в качестве напоминания о самом прекрасном и самом ужасном вечере в своей жизни.

Люк уже был внизу. Я протиснулась мимо, выскользнула из-под его руки, когда он попытался остановить меня.

– Кэт, подожди...

– Мне нужно идти. Завтра на работу, ты же знаешь. – Я весело улыбнулась ему. Казалось, мое лицо сейчас просто треснет от напряжения. – Спасибо за обед. Было очень вкусно. Поболтаем позже, ладно?

– Кэт...

Я не стала ждать, что он мне скажет. Выскочила так быстро, как только могла, и мчалась вниз по лестнице, затем по улице, до самой автобусной остановки.

Транспортные боги сжалились надо мной – автобус пришел, как только я подошла к остановке. Показав проездной, я направилась к первому же свободному месту, чопорно уселась, натянув юбку на колени. Заметив длинную синюю полоску на голени, я задохнулась и стала ее оттирать. Но краска уже высохла и не сходила, только посветлела немного.

Дома я забралась в душ и стала неистово тереть свое тело мочалкой. Я убеждала себя, что отмываю краску, но в глубине души не могла отрицать, что хочу стереть покалывающее ощущение от прикосновений Люка.

Но это не помогло. Рот все еще помнил прикосновение его губ. Непонятно, что хуже – томительное воспоминание о его руках, ласкающих мое тело, или ноющая боль в тех уголках, к которым он не прикоснулся.

Чувствовала я себя совершенно несчастной. Из-за зова плоти я потеряла лучшего друга. И, будто этого мало, папа возник на пороге, стоило мне выйти из душа.

– Кэти, девочка моя! – загудел он, как только я открыла дверь, и сгреб меня в медвежьи объятия.

Я постаралась не обращать внимания на удушающий запах спиртного, казалось, сочившегося изо всех его пор.

– Папа, вот так неожиданность!

– Я что, не могу навестить единственное чадо? Черт!

– Сколько?

Он изобразил смертельно оскорбленную добродетель и приложил руку к груди, будто у него заболело сердце. Думаю, из него бы вышел хороший актер.

– Ты меня обидела.

Я вздохнула и направилась в гостиную. Мне срочно нужно сесть, чтобы это выслушать.

Отец последовал за мной, не переставая возмущаться. Пришлось подождать, пока он спустит пар и поведет напыщенные речи о том, какой преданной дочерью наградил его Господь.

– Господь наградил меня преданной дочерью, – выдал он.

Это плохо. Он начинает с этого, только если задолжал большую сумму.

– Я не заслуживаю такого счастья! – покачал он головой и стал вышагивать по узкой комнатушке. Хорошо, что у меня немного мебели и ему не на что наткнуться!

– Я пришел, потому что все мои мысли только о тебе. А ты даже не предложишь отцу выпить!

Я вздохнула.

– Чай будешь, папа?

Он остановился посреди тирады и слабо улыбнулся;

– Нет, спасибо, солнышко. Не найдется ли у тебя бурбона?

– Прости. – Когда это у меня в доме был алкоголь – Все закончилось.

Он испустил глубокий вздох.

– Ну, может, мне и хватит.

Я посмотрела на часы.

– Пап, прости, что тороплю тебя, но если ты закончил проповедь, может, перейдем к цели твоего визита? Уже поздно, а мне завтра на работу.

– Сказать по правде, – он бросил на меня робкий взгляд и опустился на диван, – ты не ошиблась насчет причины моего визита.

Шутки в сторону.

– Папа!

– Я знаю, знаю. – Он поднял руки, чтобы остановить мои возражения. – Но Кэти, солнышко! У меня никогда не было такого расклада!

У меня кровь застыла в жилах. Страшно спрашивать, но мне необходимо знать.

– Насколько хорош расклад?

Он уронил руки.

– Потрясающий!

Черт!

– Сколько, папа?

Когда он мне сказал, я упала со стула. Буквально! Отец кинулся ко мне, наклонил мою голову к коленям.

– Дыши, Кэти, солнышко, дыши! Вот так!

Когда кровь прилила к голове и я смогла издать нечто большее, чем бессвязное бормотание, я выдавила только:

– Ты с ума сошел!

Папа заморгал.

– Кэти, не нужно волноваться!

– Черт подери, папа! Чего ты ожидал? Что придешь сюда, просто возьмешь у меня деньги, а я даже бровью не поведу?

Минутку! Конечно, именно этого он и ожидал! Я же всегда именно так и поступаю.

Я покачала головой.

– Хватит!

– Кэти, детка... – Он смотрел на меня, как побитая собака – ему чертовски хорошо удавался этот взгляд. – Ты должна мне помочь! Ты же знаешь, Айвен не из тех, кто прощает...

– Только не Айвен! Опять он? – Я схватилась за голову. – Сколько раз я просила тебя держаться от него подальше!

– Я решил, что должен попытаться отыграть деньги, которые ты мне дала.

У меня больше не было сил бороться.

– Папа!

– Я уже получил урок. Клянусь, это в последний раз. – Он поднял вверх два пальца. – Честное скаутское!

– Ты никогда не был скаутом, – пробормотала я и потянулась за кошельком.

Отец затаил дыхание и выдохнул только тогда, когда выписанный мной чек оказался в его трясущихся руках.

– Кэти, ты ангел!

Я фыркнула.

Нет! Скорее, идиотка, но точно не ангел. У ангелов не возникает такого сумасшедшего желания убить кого-то, как у меня сейчас.

Отец чмокнул меня в щеку и похлопал по плечу.

– Я обещаю, что завяжу. Больше никакого покера.

И только когда он ушел, я сообразила, что он не давал клятвы завязать с рулеткой, блэкджеком и скачками.

Как обычно, на следующее утро я встала рано, собралась и пришла на работу раньше всех. Пока включался компьютер, я положила локти на стол и закрыла лицо руками. Не впервые глаза наполнились слезами. Что делать?

Единственное, что мне остается, – вернуть отца на путь истинный. Пока он совсем меня не обчистил.

Главная проблема заключалась не в его пристрастии к азартным играм – в конце концов, он раньше был биржевым маклером. Азарт у него в крови, и когда-то он был очень хорошим игроком. Но, пристрастившись к алкоголю, он стал терять над собой контроль и принимать неверные решения. Он бы не стал так рисковать в трезвом состоянии.