— А женщины, которые не относятся к респектабельному обществу? Ты, должно быть, привык спать с женщинами, у которых… — Вирджиния опустила глаза на свою грудь и сглотнула. — У которых… э-э… формы крупнее.

— Не смей клеветать на свои формы! — Хмурясь, Гейбриел притянул ее к себе. — Они безупречны. Ты вся безупречна. — Он наклонил голову и поцеловал поочередно каждую грудь. — Ночью я лежу без сна и думаю об этих прелестях. Осмелюсь сказать, что как только мы поженимся и ты будешь представлена обществу, от бессонницы станут страдать многие мужчины. Одна половина будет завидовать, что у меня такая жена, а вторая половина станет пытаться соблазнить тебя.

— Не говори глупостей!

Гейбриел возмущался, и ей это нравилось.

— Я серьезно. — Гейбриел погладил ее по волосам, рассыпавшимся по плечам. — Слава Богу, что ты никогда не появлялась на лондонских сезонах, иначе кто-нибудь другой подхватил бы тебя раньше, чем я.

— Возможно, у кого-то из них все еще есть такая возможность, — не удержалась, чтобы не подразнить его, Вирджиния.

— Ну уж нет, тут ты свой шанс потеряла, дорогая моя. — Гейбриел окинул ее взглядом собственника. — Теперь ты будешь принадлежать мне. И только мне.

В голове у Вирджинии всплыло обвинение Пирса, которое он бросил тогда, в лабиринте: «Как только в твои руки попадут деньги бабушки, ты каждую ночь станешь проводить в притонах». И Гейбриел ничего не ответил на это тогда.

— А ты? — тихо спросила она. — Ты будешь принадлежать мне, и только мне?

— Измены отца сломали мою мать, — с болью в голосе сказал Гейбриел. — И, вполне возможно, стали причиной смерти их обоих. Я обещаю, что никогда не буду изменять. Я никогда не заставлю тебя страдать из-за этого.

Его слова прозвучали как клятва. Ей показалось, что они были очень похожи на признание в любви. Хотя Вирджиния не была уверена даже в собственных чувствах.

И все же замечательно, что он так сильно заботится о ней.

— А когда я увижу тебя обнаженным? — выдохнула Вирджиния.

Гейбриел выпустил ее из объятий, быстро расстался с остальной одеждой и предстал перед ней с дерзкой улыбкой на губах.

— Теперь ты довольна?

Вирджиния осмелилась опустить взгляд туда, где гордо возвышался символ его мужского достоинства. Во рту у нее пересохло, она с трудом сглотнула, замерев от восхищения. Довольна? Да она очарована. Кто бы мог подумать, что его выступающая плоть будет выглядеть так внушительно? Она задумывалась на эту тему, наблюдая за жеребцами, но лошади и мужчины совсем не похожи между собой, как оказалось.

Его плоть словно ожила под взглядом Вирджинии, поднимаясь вверх, как будто ей нравилось ее внимание.

— Тебе больно, когда это вот так выступает? — тихо спросила она.

— Нет, — напряженным голосом ответил Гейбриел. — Во всяком случае, когда я голый. В одежде немного неудобно.

— Можно мне дотронуться?

— Господи, конечно, — простонал он и, поймав ее руку, сомкнул ее вокруг собственной плоти.

Это было интересно. Восставшая плоть задрожала, как будто рука Вирджинии взволновала ее. Гладкая и твердая, она напоминала кожаную рукоятку хлыста.

— Разве это не доставляет тебе неудобства при езде верхом?

— Обычно нет! — отрезал Гейб.

В следующее мгновение она оказалась поваленной на спину на кровать, он оказался сверху и смотрел на нее с голодным блеском в глазах.

— Мужчина может терпеть это только до определенного предела, Вирджиния.

— Мне просто было любопытно.

— Я знаю, — заставил себя улыбнуться Гейбриел. — Но еще немного твоего любопытства, и все это закончилось бы еще до того, как началось.

— Что ты имеешь в виду?

Гейбриел раздвинул ей ноги, чтобы встать между ними на колени.

— Просто доверься мне, когда я говорю, что мне надо быть внутри тебя. Сейчас.

У мужчин, несомненно, есть кое-что общее с лошадями. Нетерпеливость.

Она и сама чувствовала некоторое нетерпение. Когда он снова начал ласкать ее между ног, к ней вернулось такое же возбужденное состояние, какое она переживала тогда в конюшне. Потом он поцеловал ее, грубо и требовательно, и это было настолько восхитительно, что Вирджиния почти забыла, что оба они без одежды и Гейбриел собирается лишить ее невинности.

Но забыла только до того момента, пока он не проник внутрь ее тела. Она действительно позволила ему сделать это — овладеть собой.

Вирджиния должна была почувствовать панику. Должна была испугаться. Но вместо этого всем своим существом она ощутила восхитительное волнение в ожидании чего-то нового, неизведанного, чувствовала, как быстро бежит по жилам кровь. Даже тот напор, с которым его плоть продвигалась внутри ее тела, не могла подавить это восхищение.

Вот чего она так сильно хотела — этого безрассудного действа, этого головокружительного единения с мужчиной, который однажды возродил ее к жизни. Который заставил ее почувствовать себя настоящей женщиной, а не просто особью женского пола, которая заботится о потребностях всех остальных.

— Дорогая моя, — Гейбриел осторожно проник еще глубже, на лбу у него выступили капельки пота, — если бы ты знала, как часто я об этом думал, ты бы меня убила.

Подобное признание порадовало Вирджинию. Она подумала, что тоже должна ему признаться.

— Я… я тоже думала о тебе.

— О том же, о чем и я? — со страстью в голосе поинтересовался Гейбриел.

— Да нет же, глупый. — Она немного сдвинулась под тяжестью его тела, занимая более удобное положение, и Гейбриел погрузился в нее еще глубже. — После того как я увидела тебя обнаженным до пояса в конюшне…

— Я оказался прав, — напряженно произнес Гейбриел. — В душе ты соблазнительница.

— Мне кажется… — подобные слова должны были обидеть ее, но Вирджиния не почувствовала никакой обиды, — я могла бы ею быть.

— Тогда продолжай в том же духе. Потому что ты — на самом деле соблазнительница. — С этими словами Гейбриел вошел в нее до конца.

Вирджиния ахнула, но скорее от удивления, чем от боли.

— Все в порядке?

— Думаю, да. — Вирджиния была слишком смущена, чтобы признать, насколько прекрасно она себя чувствует.

— Готова на большее, будущая жена? — хрипло сказал Гейбриел. Одной рукой он ласкал ее грудь, а на другой удерживал свое тело над ней.

— Да, — выдохнула Вирджиния, подумав, какой он сильный.

— Спасибо, Господи, — простонал Гейбриел.

Он наклонился и поцеловал ее, протолкнув язык к ней в рот, и она рассмеялась.

— И что такого забавного ты нашла? — оторвался от ее губ Гейбриел.

— Просто я поняла, почему ты целуешь меня именно так. Это копирует то, что мы делаем.

— Не совсем, — блеснул глазами Гейб.

— Да, не совсем. — Несмотря на то что поцелуй всегда был изумительным, вряд ли его можно сравнить со странным ощущением жара, зарождавшимся у нее между ног, когда Гейбриел двигался внутри ее тела.

Интуиция заставила ее согнуть колени как раз в тот момент, когда Гейбриел совершил мощный толчок.

— О! — вскрикнула Вирджиния от пронзившего ее сладостного ощущения. — О-о, Гейбриел!

— Вот так, да? — послышался его хриплый смех. Он еще раз глубоко вошел в нее, вызывая такое же сладостное ощущение.

— Боже мой… — вскрикнула Вирджиния. — Мне кажется… Я веду себя как какая-то распутница.

— Нет, — уткнулся ей в щеку Гейб. — Просто женщина, охваченная сильным желанием. Слава Богу, потому что я думал о тебе каждый день, каждую ночь.

— Я тоже, — призналась Вирджиния. Вскоре они установили ритм движений, который устраивал их обоих, и теперь Вирджиния чувствовала себя более свободно. Она пробежалась пальцами по его плечам. — Какой ты крепкий…

— Надеюсь, — согласился Гейбриел. — А ты вся — словно шелк. Горячий, гладкий шелк…

Вирджиния дотронулась руками до его груди, наслаждаясь игрой мышц под подушечками пальцев. Он так изумительно сложен. Что же в том странного, что ей нравится это?

Он ласково коснулся соска, и Вирджиния ощутила дрожь, пронзившую тело там, где соединялись их тела. Темп движений Гейбриела нарастал, и вскоре Вирджиния ощутила трепет во всем теле, сходя с ума от вспыхнувшего в ней желания.