Размышления Грендаль вскоре прервали шаги, возвестившие о прибытии других Избранных. Демандред вошел в комнату через двери на южной стороне, его сопровождала Месана. Выходит, они явились вместе? Они полагали, будто Грендаль неизвестно об их никчемном союзе, причем в их комплоте участвовала и Семираг. Но, говоря по правде, если бы эта парочка хотела сохранить свой альянс в тайне, неужели они не смогли бы явиться на призыв поодиночке?

Грендаль, пряча улыбку, поприветствовала Демандреда и Месану кивком, а потом нашла взглядом самый большой и самый с виду удобный стул в комнате и уселась на него. Она провела пальцем по гладкому темному дереву, ощущая его структуру под слоем лака. Демандред с Месаной холодно взирали на нее, и она достаточно хорошо знала обоих, чтобы различить промелькнувшую в их взглядах тень изумления, которое им не удалось скрыть при виде Грендаль. Вот, значит, как. Выходит, они заранее знали о встрече? Но не о том, что на ней будет и Грендаль? Лучше всего притвориться, что сама она нисколько не удивлена. Грендаль одарила обоих Избранных понимающей улыбкой и подметила полыхнувший в глазах Демандреда гнев.

Хоть сама Грендаль ни за что бы не призналась в этом во всеуслышание, Демандред был помехой ее планам. Месана проникла в Белую Башню, прикинувшись одной из тех, кто считается в эту эпоху Айз Седай. Она была предсказуема, и ее ходы легко просчитывались; агенты Грендаль в Белой Башне держали хозяйку в курсе деятельности Месаны. И разумеется, очень полезной для Грендаль оказалась не так давно сформированная ею связь с Аран’гар. Последняя вела свою игру с мятежными Айз Седай – теми, кто осаждал Белую Башню.

Да, Месана не мешала замыслам Грендаль, да и остальных было столь же просто отследить. Моридин собирал силы Великого повелителя для Последней битвы, и у него, занятого приготовлениями к войне, оставалось мало времени на то, чтобы обращать внимание на события на юге – впрочем, двое его ставленников, Синдани и Могидин, от случая к случаю там показывались. Они проводили время, сплачивая приверженцев Тьмы, и изредка пытались исполнить распоряжение Моридина, приказавшего убить двух та’веренов – Перрина Айбара и Мэтрима Коутона.

Грендаль была уверена, что Саммаэль пал от руки Ранда ал’Тора в ходе сражения за Иллиан. На деле – теперь, когда у Грендаль появились сведения о том, что у шончан за ниточки дергает Семираг, – она была убеждена, что ей ведомы планы каждого из семерых уцелевших Избранных.

Всех – за исключением Демандреда.

Что же замыслил этот треклятый мужчина? Она бы с радостью отдала все, что ей известно о делишках Месаны и Аран’гар, в обмен на намек о планах Демандреда. Вон он, стоит там, красавчик с орлиным носом, поджав губы в вечном гневе. Демандред никогда не улыбался, казалось даже, никогда и ничему не радовался. Хотя среди Отрекшихся он был наиболее выдающимся военачальником, война, судя по всему, не доставляла ему никакого удовольствия. Однажды Грендаль слышала, как он сказал, что засмеется в тот день, когда свернет шею Льюсу Тэрину. Только тогда – и не раньше.

Ну и глупец, раз таскает за пазухой такой камень. Подумать только – он считает, будто мог бы оказаться на другой стороне – возможно, даже сам мог бы стать Драконом, – и что тогда все обернулось бы совершенно иначе. Тем не менее глупец Демандред или нет, он в высшей степени опасен, и Грендаль категорически не нравилось, что она не осведомлена о его планах. Интересно, где же он окопался? Демандред любил иметь под своим командованием войска, но в мире вроде не оставалось для него армии.

Не считая, возможно, тех порубежников. Сумел бы он затесаться в их ряды? Определенно, это был бы удачный ход. Но Грендаль наверняка что-то да услышала бы; у нее есть шпионы и в том лагере.

Грендаль покачала головой, жалея, что ей нечем смочить губы. Северный воздух был слишком сух; она предпочитала доманийскую влажность. Демандред скрестил руки на груди и остался стоять, когда села Месана. У той были бледно-голубые глаза и коротко, до середины шеи, подстриженные волосы. Украшений она не носила, и на длинном, до пола, платье не было ни стежка вышивки. Книгочей до мозга костей, ученый сухарь. Порой у Грендаль мелькала мысль, что Месана потому перешла на сторону Тени, что там для нее открывались более широкие и интригующие возможности для исследований.

Теперь же Месана была всецело предана Великому повелителю, как и все другие Избранные, но среди них она казалась особой второго сорта. Хвастаясь и давая обещания, которые не могла выполнить, вставая на сторону более сильных, для манипулирования которыми не обладала необходимым умением. Она творила зло во имя Великого повелителя, но никогда не добивалась грандиозных успехов, как Семираг или Демандред. Не говоря уже о Моридине.

И стоило Грендаль вспомнить о Моридине, как тот вошел в комнату. О, какое это было красивое создание! По сравнению с ним Демандред выглядел каким-то невзрачным селянином. Да, это тело намного лучше предыдущего. Привлекательностью он вполне мог бы соперничать с некоторыми из любимцев Грендаль, хотя все впечатление от лица портил подбородок. Чересчур выдающийся, чересчур мощный. Но все же… эти абсолютно черные волосы, высокий рост, широкие плечи… Грендаль улыбнулась, представив себе, как он склоняется перед ней на колени, в полупрозрачном белом одеянии, в слепом восхищении взирая на нее, а разум его опутан и оплетен Принуждением до той степени, что для него не существует никого – и ничего, – кроме одной лишь Грендаль!

Когда вошел Моридин, Месана поднялась со стула, и Грендаль неохотно последовала ее примеру. Он не ее домашняя собачка, пока еще нет. Он – Ни’блис и в последнее время стал требовать от них все большего и большего повиновения, словом и делом. Власть ему вручил Великий повелитель. Трое Избранных нехотя склонили перед Моридином головы; из всех людей одному ему они выказывали почтение. Он отметил их покорность, окинув суровым взором, и широким шагом прошествовал в центральную часть комнаты, где в стене, сложенной из антрацитово-черных камней, был сделан камин. Что за безумие владело человеком, которому взбрело в голову возвести крепость из черного камня посреди жары и духоты Запустения?

Грендаль села на место. Ждать ли прочих Избранных? А если нет, то что это означает?

Месана заговорила раньше, чем Моридин успел вымолвить хоть слово.

– Моридин! – сказала она, шагнув вперед. – Нам нужно спасти ее.

– Месана, я не давал тебе разрешения говорить, – холодно ответил тот. – Ты еще не прощена.

Она испуганно съежилась, потом явно рассердилась на себя за проявленный страх. Моридин отвернулся от нее и, прищурившись, окинул взглядом Грендаль. К чему бы этот взгляд?

– Можешь продолжать, Месана, – наконец промолвил он, – но помни свое место.

Губы Месаны стянулись в ниточку, но перечить она не стала.

– Моридин! – произнесла она куда менее требовательным тоном. – Ты поступил мудро, согласившись встретиться с нами. Несомненно, ты потрясен не меньше нас. Сами мы ей помочь не можем, у нас нет для этого сил и средств. Наверняка ее хорошо охраняют и Айз Седай, и эти Аша’маны. Ты должен помочь нам освободить ее.

– Семираг вполне заслужила то, что оказалась в плену, – заметил Моридин, положив руку на каминную полку. Он по-прежнему не смотрел на Месану.

Как?! Семираг захвачена в плен?! Только-только Грендаль узнала, что та действовала под личиной высокопоставленной шончанки! Что она сотворила такого, раз позволила пленить себя? А коли речь зашла об Аша’манах, то она, похоже, умудрилась угодить в лапы к самому ал’Тору!

Вопреки потрясению, Грендаль сумела сохранить на лице многозначительную улыбку. Демандред покосился на нее. Если о встрече просил он с Месаной, то почему Моридин послал и за Грендаль?

– Подумай только, что может выдать Семираг! – сказала Месана, не обращая внимания на Грендаль. – Кроме того, она – одна из Избранных! Наш долг – помочь ей.

«А кроме того, – подумала Грендаль, – она участвует в том жалком союзе, который вы вдвоем сколотили. И возможно, она – самая сильная сторона. Ее утрата – удар по вашим планам подчинить себе Избранных».