– По-моему, ты преувеличиваешь. – Том начал убирать со стола посуду.

Анника не нашлась что ответить. Тема исчерпана, и добавить нечего, так что она просто сидела молча и смотрела, как Том смывает остатки еды и следы варенья с тарелок. И вдруг ей в голову пришла мысль. Некое умозаключение, которое целый день ускользало от нее, и это почему-то сильно раздражало. Анника поймала взгляд Тома.

– А знаешь, что грустно? – тихо спросила она.

Том оторвался от посуды.

– Что?

– Что мне это польстило.

Том вопросительно посмотрел на Аннику.

– Видишь ли, он, вероятно, свистнул бы вслед любому двигающемуся мимо теплокровному существу. И все-таки я обрадовалась. Какое-то убожество.

– Не понимаю, о чем ты…

Анника пожалела, что начала этот разговор. Невозможно объяснять, как давно никто не смотрел на тебя таким взглядом, оценивая и одобряя твою внешность.

– Тут нечего понимать. Мне не надо было рассказывать эту историю, ничего интересного. Просто пришла в голову такая мысль, и все.

– Мне интересно все, о чем ты думаешь.

– Ладно, теперь ты в курсе.

Том вздохнул и принялся ставить в посудомоечную машину ополоснутые тарелки. Ответ его не удовлетворил, но Анника больше ничего не сказала. Да и как объяснишь то, чего сама толком не понимаешь? Ей польстила хулиганская выходка. А несколько лет назад разозлила бы. Ей свистят, как собачонке, это же унизительно. Так что же изменилось за эти годы?

А кое-что, пожалуй, поразило еще больше. Та реакция, которую вызвал у нее парень в каске и с обнаженным торсом. Банальная картинка из какого-нибудь календаря. Но Анника покраснела, опустила голову и ускорила шаг. И поймала себя на одной мысли. Что он выглядит сексуально. Совершенно рефлекторная мысль.

Так что еще неизвестно, кто оказался банальнее – он или она.

Том глянул на часы на колокольне, и Анника ускорила шаг. Они уже на десять минут опаздывают в ресторан. Мать Тома, которая обещала посидеть с детьми, в кои-то веки пришла позже. Папу, как свекровь называла своего мужа, прихватил радикулит, пришлось уложить его в постель, прежде чем выйти из дома. И она обещала ему не задерживаться. Том и Анника намек поняли: по дороге домой они не смогут зайти в бар и выпить по бокалу чего-нибудь на десерт.

Вечер выдался довольно прохладный, но в Королевском саду было полно молодежи в легкой летней одежде. Парни с зализанными волосами и в костюмах – наверное, это их первый костюм, – а некоторые даже при галстуках. Девушки в платьях с узкими бретелями, с трудом балансирующие на высоких каблуках. У многих в руках бутылка, кое-кто уже не совсем трезв. Скоро их число, вероятно, увеличится. Какие же они юные, эти парни и девушки… Том как будто прочитал мысли Анники.

– Какое счастье, что нашим до этого возраста еще несколько лет. – Он кивнул в сторону пары, которая обнималась под деревом. На земле рядом с ними стояла полупустая бутылка игристого вина.

– Да уж. Как будто мало было самим пройти через это. Теперь еще любуйся, как твои детки проделывают то же самое.

Увидев неподдельный ужас во взгляде Анники, Том рассмеялся:

– Ну, вообще-то было здорово, шестнадцать лет и ты влюблен…

– Пьян и несчастен… Ха! Ты бы взглянул на них через пару часов. – Анника даже вздрогнула. – Ведь правда же наши дети такими не будут?

– Будем надеяться. Но полная противоположность выглядит еще хуже.

– Возможно. Но сейчас мне хотелось бы, чтобы они в этом возрасте сидели целыми днями дома и разбирали коллекцию марок вместо того, чтобы шататься невесть где и выпивать. Подростки такие… ненадежные!

– А ты сама была не такая?

– Как же! Просто кошмар, – усмехнулась Анника.

Они уже дошли до ресторана. Том открыл дверь, и Анника зашла внутрь. Они разделись в гардеробе, метрдотель проводил их к столику. И натянуто улыбнулся в ответ на извинения Анники, что не с кем было оставить детей.

– Бывает, – сказал он и отодвинул для нее стул. С таким видом, будто в жизни не имел дела с опаздывающими нянями. Да и с детьми тоже.

Том и Анника листали меню.

– Может быть, телятины? – поинтересовался Том. – Кстати, мы будем заказывать закуски?

– Я-то непременно. Скажем, вот, каннеллони с омаром. А потом мясо. Телятина, пожалуй, звучит аппетитно.

– Я возьму то же самое. У тебя хороший вкус, – улыбнулся Том.

– Я знаю.

Анника отложила меню и огляделась. Им повезло со столиком. Они сидели немного в стороне, но могли обозревать весь зал. Тут и там ужинали небольшие компании, в основном мужчины. Мужчины с банковскими картами для представительских расходов. Она заметила всего одну супружескую пару. Обоим по шестьдесят с небольшим, нарядно одеты и немного скованны. Возможно, отмечают какую-то дату. Анника перевела взгляд на Тома. Она не привыкла видеть на муже костюм и знала, что он не любит галстуков. И все же он настоял на том, что будет в костюме и при галстуке. "Я же знаю, что тебе это нравится", – сказал он. В качестве ответного жеста она надела платье. Но не то, в котором собиралась пойти сначала. Легкое платье с открытыми плечами, в котором она была на свадьбе Юханны и Стефана, на нее попросту не налезло. Неужели она так растолстела? На самом деле она не надевала его пару-тройку лет… Нет, четыре года, ведь дело было еще до второй беременности. Но все же! Она и не заметила, что поправилась. Должно быть, это происходило постепенно. Так что пришлось надеть другое платье, почти зимнее. Но с жакетом оно смотрелось приемлемо.

– Может быть, и мы будем вот так же сидеть вместе через двадцать лет. – Том незаметно кивнул в сторону пожилой пары, которая теперь почти беззвучно беседовала.

– Уф, не говори так.

– А что такого? – удивился Том.

– Да ты только посмотри на них! Они едва обменялись парой фраз, с тех пор как пришли. У него смущенный вид, а у нее… у нее недовольный.

Казалось, Тома задели ее слова.

– А мне они показались симпатичными.

Анника украдкой еще раз взглянула на мужчину и женщину. Они снова сидели молча. Анника пожала плечами и попыталась изобразить улыбку:

– Да, ты прав, конечно.

К ним подошел официант и принял заказ. Несмотря на возражения Анники, Том заказал шампанское. Когда им принесли бутылку и наполнили бокалы, он поднял свой и сказал:

– За семь лет!

Анника тоже подняла свой бокал:

– За семь лет.

Они отпили по глотку. Шампанское было вкусным, с легким запахом дрожжей, как у свежего хлеба. Анника оторвала наконец взгляд от мужа. Семь лет. Наверное, это кризис. Кризис седьмого года. Как кризис третьего года, только серьезнее. Она сделала еще глоток. Пузырьки щекотали нёбо. Они с Томом любят друг друга. Может быть, уже не так страстно, как раньше, но ведь такова любовь. Если бы люди испытывали страсть постоянно, они бы, вероятно, сходили с ума. Или становились бы, как Элизабет Тейлор, какими-то зависимыми невротиками. Страсть – болезненное чувство, во всяком случае, продолжительная страсть.

Оба какое-то время сидели молча.

– Кстати, у Миллы и Фредрика всё окончательно решилось с покупкой дома.

– Правда? – с явным облегчением переспросил Том, когда Анника снова заговорила.

– Да. Они переезжают на следующей неделе.

– Они ведь остановились на том варианте в Эншеде, да?

– Угу…

– Во сколько им это обошлось?

– Кажется, три четыреста. Или три шестьсот, что ли.

Том уважительно покачал головой.

– Да, быстро они. То есть Фредрик-то давно поговаривал о доме, но мне казалось, что Милла хочет остаться в городе.

– Она и хотела. Но потом поняла, что с детьми это слишком сложно.

Том задумчиво кивнул.

– И ты тоже так считаешь?

– Нет, – моментально ответила Анника. Сама мысль о переезде за город приводила ее в ужас. Поселиться где-то в пригороде ради нескольких квадратных метров газона перед входной дверью и, может быть, еще качелей на участке. Оставить квартиру с изразцовой печью и ванной на ножках, а взамен обзавестись двумя этажами, которые надо пылесосить, и яблоней под окнами, урожая с которой все равно никому не съесть. Нет уж, спасибо!