– Это здесь мы так хорошо лежим, на чистом снежочке, а обратно в котлован приземляться… нахлебаемся, значит, грязи?

– Да, братва, кому рассказать, в психушку сдадут! – философски изрек Филиппенко.

– Я надеюсь, предупреждать не надо, что это разглашение государственной тайны! – предупредил Голубев.

– Товарищ майор, так это же прекрасный способ деньги зарабатывать! Это же новый мировой аттракцион! – подскочил на снегу Рахманов. – Даем рекламу в газеты: «Делаем быструю доставку на другую часть суши, без поездов и самолетов и самым коротким путем!»

– По крайней мере, можно развести на бабки любителей острых ощущений! – поддержал Никитенков. – Патент только оформим…

– Для начала я бы хотел понять, в каком месте, на какой точке земного шара мы очутились, а потом уже барыши подсчитывать, – ответил Голубев. Он поднялся, отряхнул с себя снег и стал кружиться на месте, изучая пространство. Снежная равнина без всякой растительности и признаков жизни простиралась впереди. Сзади, на расстоянии трехсот метров раскинулся бесконечный хвойный лес, высоченные ели и могучие кедры надели на свои кроны огромные снежные шапки, как сказочные заколдованные богатыри.

– В любом случае, бойцы, мы стали свидетелями тайны земли. А как нам известно, хороших свидетелей не бывает, поэтому прошу вас пока молчать обо всем и никому не рассказывать.

– Тем более что рассказывать-то особо некому, – резонно заметил Никитенков.

– Неужели тайга? – Рахманов запрыгал на снегу, радуясь, как ребенок. – Мать его за ногу! Я в Сибири вырос, я эти леса вдоль и поперек исходил, это же кедровый лес, значит, орехов немерено, а воздух-то какой, с ума сойти!

– Опа, пацаны! – вдруг присвистнул Филиппенко. – Едрическая сила! А мастер-то тю-тю! – И все только сейчас обнаружили, что мастер Лоу исчез! Все забыли о нем в первые минуты приземления, а как только опомнились, кинулись искать мага в бескрайнем поле заснеженном.

– Ушел ведь! Ушел! Вот это Сусанин-герой! Он нас в лес завел и кинул! – завопил Виталька Никитенков.

– Можешь не орать! – цыкнул на него Рахманов. – А вдруг он сидит в сугробе и подсматривает, за нами наблюдает, на вшивость проверяет, как мы ведем себя в экстремальных обстоятельствах?!

– Он не подсматривает, – вступился за гуру Голубев, – он пообещал, что в зону доставит, обещание выполнил и исчез! Зачем он нам? Очки у нас есть, где эта воронка, знаем, и без него сможем вернуться! Нужно успеть прочесать местность: в поле нет ни одного физического объекта, поэтому будем лес прочесывать, на все про все у нас час времени.

– Но как же, Сергей Викторович, мы без лыж по колено в снегу увязнем, не пройти ведь! – Рахманов сделал пару шагов по снегу, оказалось, что сугробы гораздо выше ботинок, глубоко, но все-таки передвигаться можно.

– Здесь наверняка есть что-то такое, из-за чего Лоу нас сюда отправил, объекты или поселения. Не зря же этот тоннель именно сюда выходит! И прошу заметить, что, кроме нас, о нем никто еще не знает, а значит, мы все можем совершить мировое открытие, попасть в Книгу рекордов Гиннесса, или еще чего!

– Ну, на крайняк, хоть кедровых орешков в Москву на продажу притараним – и то хорошо! – подпрыгивал на снегу Филиппенко.

– Я думаю, что место нашей посадки, вход в зону нужно кому-то остаться охранять. Ведь никто не знает, что это за место такое. А охранять его будешь ты! – Голубев ткнул пальцем в Никитенкова.

– Зачем его охранять, Сергей Викторович, очки же есть! А мы продублируем!

И тут сам Голубев, не понимая зачем, что за черт его за руку дернул, решил Витальке очки отдать, на нос повесить. Вдруг в лесу за ветки заденет, или случись что – выронит. Вот и повесил он Витальке эти очки бесценные.

– Ты тут сиди, на солнышко любуйся! Ну что, воронку эту, вход в зону видишь?

– Ну вижу, – недовольно буркнул Никитенков, – но лучше б я с вами, товарищ майор! А то у меня ж… к снегу примерзнет.

Но Голубев уже не обращал на него внимания, он проверял рацию, связь работала исправно.

– При любом, самом обычном на первый взгляд объекте, сообщать! Мы не знаем, что или кто нас в лесу ожидает, может быть, там находится резиденция этих невидимых, да собственно в лесу может твориться что угодно.

– Например, разврат? – предположил Рахманов.

– Отставить пересмешки! Это вам не цирк, на другую часть суши проваливаться! Наверняка что-то кем-то подстроено, поэтому соберитесь!

– Собрались! – Рахманов и Филиппенко вплотную подошли друг к другу. Им бы только ржать! Никак не могли понять, что тоннель из Москвы в Сибирь – это не аттракцион бесплатный!

– Далеко уходить в лес я не планирую, а там, в зависимости от обстоятельств. – На прощание он кивнул Никитенкову: – Лесок обшарим маленько и вернемся! – эти слова Голубев произнес ободряюще, как будто чувствовал, что за это время может случиться непредвиденное, так оно и вышло. Голубев решительно развернулся и двинулся по направлению к лесу, как трактор пролагая трассу своими могучими ботинками сорок пятого размера, оставляя позади идущим нечто вроде вспаханной борозды. Рахманов и Филиппенко послушно двинулись по его следам. То, что к дальнему броску команда оказалась не готова, было понятно сразу – снег кое-где был по колено, обмундирование опять же оказалось легким не по погоде, в лучшем случае до минус пяти, а тут все градусов пятнадцать, в таких куртках пару часов только пробегать и можно. Но Голубев не рассчитывал на пару часов, все еще надеялся за час уложиться и хотя бы к концу брифинга, но успеть. Вещдоки! Какие вещдоки можно добыть в этой жутковатой зоне, лес и шишки? Ну, точно, как в той сказке – один попросил то – не знаю что, а другой привел туда – не знаю куда! А положить на стол нужно что-то конкретное, за что можно было бы звездочку повесить. Лес буквально проглатывал в свои недра маленькие черные фигурки, которые как большие дикие вороны чернели на белом снегу. Он удивленно качал с высоты кронами, словно с момента своего рождения на свет никогда не встречал человеческого существа. Голубев то и дело проваливался в снег, то по колено, то по ягодицы, парни следовали за ним на расстоянии нескольких метров, оставляя по пути засечки на могучих соснах и елях. Сергей как танк пробирался вглубь, пытаясь ответить себе на самый главный вопрос: «Зачем все-таки их закинул сюда Лоу? Что же все-таки в этой зоне особенного?» Голубев полностью доверял китайцу, и подумать, что он заманил их в ловушку, не мог. Но почему исчез? Знал, что произойдут события, к которым не должен быть причастен? Но тогда, почему они блуждают здесь по лесу, почему чувствуют себя обманутыми? Каждый раз, натыкаясь на ветку или проваливаясь в очередной сугроб, Сергей ругался и не понимал, для чего все это затеял. Сердце било тревогу, стучало что есть силы: «Есть еще время, поверни назад!» Голубев объяснял настойчивому стуку: «Стыдно ведь – ни с чем назад возвращаться! Погоди, – успокаивал он его, – вот только выясним, что за место такое, и сразу же обратно вернемся!» Деревья огромные, таежные, одной такой снежной шапкой можно всю группу завалить. Снег ровный, не тронутый – ни тропки, ни людских следов, ни звериных не видать, только мелкие птичьи лапки оставили на снегу свои автографы. По такому снегу и на лыжах-то пролагать борозду не просто, а пешком сплошное издевательство. Минут через двадцать все трое вышли на большую поляну, и Голубев решил для экономии сил и времени разбежаться в разные стороны, осмотреть зону сколько кто успеет, и снова собраться здесь. Поляна была приметная. Посредине росла одна большая сосна, и лежало выкорчеванное с корнем сухое дерево, видно упавшее от молнии. Это место легко запомнить. Вот и разошлись три богатыря в три стороны. Все это вместе с природой и правда сказку напомнило. Наметили маршрут: Рахманов пойдет направо, Филиппенко – налево, а сам Голубев будет продолжать двигаться прямо. Голубев приказал, для верности, ставить засечки на стволах, рации проверили – исправны. И разошлись, каждый в своем направлении. Голубев полез прямо в глухую чащу. В лесу тишина, холодно и на первый взгляд безжизненно. Но преследует странное ощущение, что за тобой наблюдают. Снег искрится и переливается, красота такая, что дух захватывает! Давно уже Голубев в снежном лесу не был, в Москве уже много лет настоящей зимы не видели. Да только снег – не вещдок, его в Москву не доставишь! Тяжело передвигаясь, постоянно натыкаясь на засыпанные снегом коряги, он преодолел еще около километра. Ничего! Никаких признаков жизни – ни тропинки, ни следов: ни звериных, ни человечьих. А время идет, дальше блуждать здесь совершенно бессмысленно, наконец заключил Голубев. Рация молчала. Наверное, и у ребят глухо! «Вот дурак я, дурак!» – твердил Голубев и, увидев поваленное дерево, решил, что самое время покурить. Сгреб с него шапку снега, присел и раскурил сигарету. Сделал пару затяжек, и вдруг взгляд его остановился. Прямо за деревом – следы лыжные! Свежие, словно только что кто-то по снегу проехал! Голубев охнул, соскочил с дерева, прислушался, огляделся – все тихо. Этот кто-то наверняка где-то рядом и, возможно, за ним сейчас наблюдает! Голубев потушил сигарету и пожалел, что закурил – дым от табака разнесся на несколько метров. Жарко стало, от волнения он покрылся испариной. Решил по рации пока не сообщать, лишних звуков не издавать, но двигать за лыжником по его следам. И побежал что есть силы. На каждом шагу проваливался в след, и все казалось, что лыжник где-то рядом, что он уже слышит его дыхание. Бежал, вымок весь, ноги все снегом засыпало, свитер промок. И вдруг он издал вопль, сам от себя не ожидая. Он очутился на том самом месте, на той поляне, с которой они и начали обход! Вернулся на то же место, как это часто в незнакомом лесу бывает. А лыжные следы на этом месте круг описывали и опять же уводили назад. Кто-то водил его по кругу! Все закружилось в глазах, и от досады и отчаяния Голубев рухнул навзничь, уткнулся в холодный снег разгоряченным лицом и завыл от бессилия. «Нужно срочно возвращаться в Москву!» – принял он решение, и сразу стало легче. Но вдруг он услышал звук выстрелов, ясный и отчетливый, доносящийся со стороны зоны, с того самого места, где Никитенков на посту стоял. Стрелял кто-то из своих – это было слышно по звуку, но в ответ, а вот ответный выстрел был какой-то странный, неопознаваемый на сто процентов, чужой. Голубев, матюгаясь, бросился бежать на звуки выстрелов, по дороге безуспешно пытаясь связаться по рации с Рахмановым и Филиппенко, но ничья рация не отвечала. «Что за черт!» – подумал он, но бежать продолжал по направлению к Никитенкову. Парни, оказалось, тоже слышали выстрелы и тоже бежали по направлению к зоне, не меньше Голубева обеспокоенные молчанием рации. Уже издали стало понятно, что случилось нечто ужасное и неправдоподобное – основательно примятая снежная поляна оказалась пуста. Никитенков исчез, словно не было вовсе! Рахманов и Филиппенко подбежали одновременно, и оба бросились на снег изучать следы – обнаружился один-единственный чужой лыжный след, который тянулся из леса и обратно в лес, тот самый след, который водил по кругу Голубева. Сергей почувствовал сильный озноб, словно по голой спине пробежал холодный ветер. Он залег на снег, чтобы не светиться в полный рост, но на холодном снегу его внезапно ударило в жар. Кто стрелял, куда делся Никитенков? Почему рация не отвечает? Операция еще не началась, а первая потеря уже налицо, и если учесть, что она скрытая от начальства, не санкционированная, то возвращаться без Никитенкова было равносильно самоубийству. Виталика нужно достать, пусть даже из-под земли!