– А если тэды тебя в экспедиции обнаружат, поймут, что они рассекречены, что тогда? – поддержал полковника Евсеев. – А если у них в этой Пирамиде свои войска, новые навороченные бомбы или новые вирусы, и все это приведется в действие только из-за одного твоего неверного шага? Я тоже категорически против, ты можешь прекрасно руководить операцией здесь, на месте! А потом, с минуты на минуту, вернется твоя Лари и обнаружит, что тебя нет, она же весь мир на уши поставит, лучше такую даму не злить.
– А что, если она не вернется совсем? С такими ранениями скоро не возвращаются, много времени потребуется на излечение.
– Такие, как она, обычно бессмертны, как подлость, но нам лучше чтобы вернулась именно она, как говорится: «бороться лучше со знакомым злом…» – блеснул эрудицией Евсеев.
– Да-да, – закивал Птоломей, – тогда тебя найдут и передадут в подчинение новому «шефу», не волнуйся, свято место – пусто не бывает.
– И что же я должен делать? – занервничал Константин.
– Ничего, пока они не выйдут на тебя или пока мы не обнаружим местонахождение Пирамиды!
– Но они же меня потом, – Костя провел себе рукою по горлу «чик», – ни за что не отпустят, товарищ генерал. Виктор Семеныч… – жалобным голосом заныл Костя.
– Я считаю, что выходить из игры рано, как рано и паниковать по поводу того, что ты не можешь из нее выйти. Неужели ты думаешь, что если мы смогли тебя к ним внедрить, то мы не сможем тебя защитить и из игры вывести?! – раздувал щеки генерал, прохаживаясь взад вперед по комнате, как маленький Наполеон. Это был блеф, это был натуральный перевертыш. Конфуций сам внедрился к Воронову и к Лари, сам продумал и вытянул всю безнадежную операцию по обнаружению «невидимых», рассчитывать на их помощь в этом деле – было безответственно и поверить в это мог только идиот, совершенно утративший чувство опасности. Так глупый кролик, положившись на честность тигра, засовывает голову в его широко раскрытую пасть.
Через час Костя вышел из конспиративной квартиры Евсеева и пошел бродить по Москве, хотелось побыть одному и подумать. Подумать было над чем: прошло уже два дня с того момента, как перевернулся мир. Вынесли вперед ногами Лари из Элиной квартиры, вывели и Элю. Он потерял любимого шефа и, скорее всего, навсегда потерял работу, доставлявшую радость, и дважды потерял свое лицо. Первый раз – в глазах шефа, а четыре дня назад потерял свое истинное лицо, променяв его на лицо ради безопасности людей, он позволил сломать шпагу над своей головой и пережить чудовищное падение в глазах бывших друзей. Ну, какой разведчик, какой страны сделал бы для своей отчизны что-либо подобное? Допустим, Штирлиц или Зорге, но они жили в другую историческую эпоху. Костя никогда не думал, что он способен на такие подвиги. В детстве он мечтал о приключениях и опасностях, воспитанный в патриотическом духе героическими блокбастерами Голливуда, он мечтал стать чемпионом кунг-фу и стал им, потом он мечтал стать ниндзя и агентом 007 и этого добился. А теперь агент очень хотел жить как нормальный свободный человек. Вначале, когда игра только началась, не было ни интереса, ни смысла ее сворачивать. Его гнал азарт – больше всего вдохновляла сама возможность водить за нос двух таких сильных противников, а вернее, уже трех. Потому что сегодня их стало трое. После честно нажитых за время «романтических похождений» с Лари капиталов Костя мог больше не работать никогда, эта нервная и опасная игра велась не за деньги, и даже не за славу, а для самоутверждения. Она была испытанием самого Кости, ибо его неуемный потенциал нуждался в играх космического масштаба. Шахматные партии для развития ума, а опасные сражения – для оттачивания мастерства, и эти жестокие игры приносили в его жизнь драйв, придавая ей остроту и смысл. Ему было что рассказать потомкам, и было, за что уважать себя. Но все это было ровно до того момента, пока он не выполнил «последней просьбы Лари», не забрал у Ивана этот мало понятный и совершенно не нужный ему дар. Конфуций шел по Гоголевскому бульвару к метро «Кропоткинская» и удивлялся тому, что первый раз за все время ему никуда не нужно ни звонить, ни бежать, можно так просто бродить по Москве и думать о своем, о личном. Накрапывал мелкий дождик, безжалостно уничтожая красоту только что выпавшего снега – зимы опять в этом году не будет, и на Новый год наверняка будет такая же сырость, слякоть и дождь, думал про себя Костя. И вот что он понял внезапно и неоспоримо, что открылось ему как истина – что теперь его никогда не отпустят тэды, во всяком случае, живым, и никто: ни Птоломей, ни генерал Евсеев не в силах будет этому помешать! Мало того, они выжмут из него все соки и выбросят как отработанный материал. И никто не будет за него бороться. Но и Костя не был доверчивым агнцем и не хотел идти на добровольное заклание. Он конструировал в своей голове план исчезновения, ухода в темноту. За время своего «внедрения» он сказочно разбогател, грамотно купил себе несколько домов за границей и оформил их правильно – на подставных лиц. У него было несколько счетов в крупных банках, и теперь Костя хотел только одного: выйти из игры и пожить по-человечески. Для этого как минимум нужно было поменять документы, как максимум изменить лицо. Сделать несколько пластических операций у разных хирургов, в разных точках планеты, можно и цвет кожи поменять, перекраситься в негра, ну, по крайней мере, в мулата. Нужно выбрать самый неожиданный имидж – сделать химическую завивку, этакий пушистый коктейль из волос, ноздри расширить, расплющить переносицу, чтобы нос был как у настоящего афроамериканца, губы увеличить, подколоть до такого же неузнаваемого состояния. «А что, неплохая маскировка, можно еще и пол поменять», – сам с собой дурачился Костя. Лицо, конечно, жаль, но жизнь куда ценнее, а тем более с таким количеством денег внешность не так важна. Костя представлял, как ищут его и те и другие: одни – своего Конфуция, другие – мастера кунг-фу, а он, свободный и счастливый Константин, в это время ныряет с аквалангом за жемчугом и варит креветок на своем частном пляже. Неплохо бы еще завести на море маленькое фермерское хозяйство, женившись на местной фотомодели. Это было единственное верное решение, поэтому Костя даже не сел в свою машину, он взял такси и отправился прямо в аэропорт Домодедово. Предусмотрительно Константин обзавелся тремя паспортами на разные фамилии, и все они были нашпигованы несколькими мультивизами. Костя не любил опаздывать, он стремился просчитывать три хода вперед и опережать события быстрым и точным действием. Не любил ждать, пока «дойдет до жирафа», а стремился просчитать скорость инертности мысли, зная, как секунды решают исход поединка. Но в этот раз он как никогда боялся опоздать и чем ближе подъезжал к аэропорту, тем больше боялся. Итак, любое окошко, любая страна, любой рейс и на любой самолет. Костя вбежал в просторное здание аэропорта через непроходимую вечную стройку и неудобно расставленные леса. Они словно специально были сооружены для отпугивания приезжих, подготавливая их для дальнейших и тяжелых испытаний в этой стране. Костя поражался своему промедлению, как он мог так долго медлить с принятием такого решения, два дня он мог уже находиться в безопасности с новым паспортом, в другой стране. Костя увидел за столом представительства «Аэрофлота» симпатичную блондинку и решил снять стресс.
– Девушка, здравствуйте, скажите, в какой стране живут лучшие пластические хирурги? Вы же должны это знать, – Костя показал глазами на раскрытый глянцевый журнал «Красота и Мода», который только что отложила в сторонку представительница компании «Аэрофлот». Девушка уставилась на Костю в четыре глаза: два своих и еще два отразились в дорогих очках «Кобра».
– Вы что, со мной заигрываете? – с надеждой спросила девушка.
– Нет, знаете, я с вами советуюсь… Я, знаете, серьезен как никогда: моя любимая девушка требует, чтобы я что-то сделал со своим лицом.
– Ей что, не нравится ваше лицо? – с недоумением уставилась на него девушка.
