Ив хоть и поднабрался за это время необходимой наглости, хоть и сгибался под тяжестью женского внимания, но приглашение любимой звезды Натали Парман было ударом по его мужеству. Для Ивана ее присутствие было приблизительно тем же, что присутствие самой Умы Турман на концерте группы «Ума Турман». Как рентгеновское просвечивание толстого кишечника, на глазах у красивой медсестры. И хоть знал, что за музыку краснеть не придется, а текст все равно никто из голливудских звезд не поймет, – коленки тряслись с самого утра. Ничего не помогало: ни утреннее разламывание кирпичей с Аней, ни аутотренинг, проведенный Эльвирой, ни утешительная беседа с командой прямо перед выходом.
– Знаешь, Боб, это сверхнаглость, пригласить Парман на первый большой концерт, я на такое не подписывался…
– Ну, ты кто – артист или тень отца Гамлета? – наехал на друга Боб.
– Ага, тебе хорошо в гримерке отсиживаться. Знаешь, это звезды из другой планеты, они из другой, параллельной жизни, с ними никогда не пересекаешься, они живут где-то в мечте, но еще они живут внутри тебя. Но когда понятия «внутри тебя» и «недосягаемости» пересекаются, возникает коллапс.
– Ты актер и ты должен работать! – отрезвил его клавишник Денди легким ударом по спине. – Тебя не должно волновать, кто сидит в зале!
– Знаю без тебя! – огрызнулся Иван, поправляя костюм. – Только в зале сидит та, которой обычно там не бывает!
– Все ясно, это диагноз! – констатировал Боб. – Если ты считаешь, что не сможешь стать мечтой для нее – не выходи на сцену! – И Боб стукнул Ивана с другой стороны, чтобы отвлечь. Пришлось немного поразмяться.
– Хорош вам костюмы мять! Сейчас по швам треснет! – орал на них Крок, разнимая друзей.
– Прикинь, читаешь завтра такой заголовок: «Звезда Голливуда погибла от любви к русскому Ивану!», а если ты сейчас запаникуешь, то заголовка не будет! – Ивану нечего было ответить на аргументы, друзей, они помогли ему поменять отношение к происходящему. Будь проще – и к тебе потянутся! Никому не нужны герои, размазанные по тарелке, хочешь быть героем – будь им! Настрой был взят, теперь оставалось только продержаться на сцене положенных полтора часа. Иван все поглядывал на вход, что-то Аня запаздывала – у них с Андреем сегодня было важное задание, но после него она обещала непременно появиться. Ее присутствие было для него настоящей поддержкой.
Казино «Квазар» сдерживал осаду, как Зимний дворец революцию. Три улицы были оцеплены конной и пешей милицией, но это не могло сдержать толпу поклонников звезд Голливуда. Перед входом в «Квазар» постелили красную дорожку, на которую, как положено, должны были ступать ноги небожителей, но народ так напирал на охрану, что пару жирных и грязных следов от грубых мужских ботинок все-таки опередили дорогих гостей. Осада казино началась за час до приезда кумиров. Не только количество пригласительных было ограничено, ограниченной оказалась также аккредитация представителей СМИ, устроители отдавали преимущество самым продвинутым брендам. Одна только принадлежность Воронова к голливудской тусовке вызывала у папарацци тихий скулеж, редакторы светских хроник ощущали зуд на уровне раскрытия государственной тайны, и все искали спрятанный в кустах крейсер «Аврора». За несколько минут до приезда первых лиц зал стали заполнять отечественные знаменитости. Вооруженные боевым макияжем светские львицы надеялись, как максимум – помолиться на иконы голливудского стиля. Как минимум – повстречать на вечеринке звездную пару Эльвиру и Воронова и обнаружить хотя бы маленькую брешь в их отношениях, в которую можно было бы воткнуть острую шпильку, чтобы оставить свой след в истории. История как раз нуждалась в том, чтобы оставить свой след в сердцах и мыслях. Костя, как главный устроитель мероприятия, первый протянул Натали Парман руку, встречая ее у машины. Она вышла под аплодисменты и улюлюканье. В обтягивающем кружевном платье, осыпанном стразами Сваровски, с открытой загорелой спиной, она была и впрямь как настоящая икона стиля. За ней вышли два недостижимых голливудских идеала, и толпа, ахнув, провожала их аплодисментами до самого входа в казино.
После триумфальной встречи голливудских гостей, после церемонии открытия вечера, при участии самых остроумных телеведущих пришлось объявить презентацию альбома малоизвестной группы. А это на фоне именитых гостей выглядело поводом, мелким и неприличным. И зал замер в тревожном ожидании, как испуганный зверь, готовый подчиниться опытному дрессировщику и разорвать дилетанта. Иван понимал, что он сам, как гвоздь программы, блекло выглядел на звездном фоне. И только абсолютная уверенность и примерная искренность могут заставить членов римского сената поднять палец вверх. И Иван начал с удара, взорвав публику самой зажигающей песней, которая планировалась на финал. Он взял зал с первой же ноты, запев низким, гортанным звуком, выжигающим искру из сердца. Прошелся по нервам глубоким продуманным надрывом и сразу же превратил настороженных скептиков в лучших друзей. В конце первой песни народ уже повскакивал с мест и окружил сцену, это придало Ивану сил, но и прибавило ответственности. А теперь немного лирики после юмора, чтобы посмеялись и расслабились. Иван менял настроение зала, он слился с ним, он чувствовал его единое сердце и раскрывал навстречу свое. Он шел интуитивно, как сапер на минном поле, как заклинатель змей в террариуме. Он ощутил поток высшей энергии жизни, которая горячим ключом била в его груди, он пытался направить этот поток к каждому человеку. По программе, следующей должна была быть дурацкая песня про Байкал, но она была бы сейчас как пятно на белой рубашке. Ив дал знак группе и отменил ее. Не мог же он ради прихоти спонсора разрушить магию концерта. Дальше все продолжалось по налаженной схеме, проверенные песни, нужная реакция зала. И все случилось, он приручил этот зал, он стал для него душой и мыслью, он сделался для зрителей родным. Скептикам от искусства некуда было деваться, нужно было подвинуться и освободить пространство признания для еще одних соискателей от искусства. Публика хлопала от души, щедро возвращая любовь, потраченную на него группой «Эльбрус». Иван взглянул на Дена и Крока – пот тек по их уставшим лицам, они тяжело дышали, но были счастливы, как запыхавшийся трехголовый змей. И вдруг… Иван не поверил своим глазам – это сон или видение? Сама Натали Парман встала со своего места, захватив белую розу из букета на своем столе, подошла к сцене и протянула эту розу Ивану. Зал взвыл от восторга. Глядя на этот сюжет, Денди незамедлительно объявил белый танец, дав понять Ивану, что сейчас на сцене справятся и без него. Иван и правда, как загипнотизированная овечка на поводке, спрыгнул с просцениума и очутился возле Натали Парман. Он и ойкнуть не успел, как оказался танцующим с ней в обнимку. Такого эффектного финала не мог предположить даже Константин, «выпасавший» диву, буквально пригвоздивший ее к своему столику. Он уже почувствовал неладное, когда увидел блеск живого интереса в ее глазах после самой первой песни. Но когда в конце она взяла из вазы розу, предназначенную для нее, и знаменитой походкой направилась к сцене, Костя вообще чуть не треснул пополам от такой наглости – этого в его сценарии не было. Он потратил на эту звезду всю мощь своего обаяния, прикупил лучший костюм в Москве, отметил про себя, что он вылитый Киану Ривз. Весь вечер «Киану» изворачивался изо всех сил, чтобы гостье было комфортно, она снисходительно кидала на американском сленге слова благодарности и загадочно улыбалась, всем арсеналом своих разнообразных улыбок. А оказывается, Костя был только мелкой рыбешкой, легкой затравкой ее голливудского аппетита. Как же он забыл, что награда достается победителю! А Иван, черт бы его побрал, вместо того чтобы отдавать свой творческий долг на сцене, был сейчас в зале на месте Кости – проводил по обнаженной спине кино-дивы своей рабочей, мозолистой, натертой гитарными струнами рукой. Костя скрипел зубами, не обращая внимания даже на Воронова, который рисовал в воздухе знаки специально для него.
