– И что вы предлагаете?

– Мир!

– Что?

– Мир и себя к нему в придачу!

Воронов взял Элю за руку и повел по палубе. Внизу у борта готовилась к отплытию лодка, к ней вела канатная лестница и два матроса стояли на борту, один ловко пересел в лодку, другой протянул руку Эльвире.

– Вы хотите, чтобы я на таких каблуках прыгала за этим матросом? – Эльвира с ужасом посмотрела вниз.

– Да что вы, мадам, это же не каменный век! – добродушно улыбнулся Воронов. К лодке с борта яхты опустилась автоматическая лестница, медленно показались автоматические перила, и Эля перенеслась в такую же новенькую, прекрасно оборудованную лодку.

– Яхте у берега не причалить, – объяснил Воронов, и Эльвира так и не поняла, иронизирует он или это действительно так. Воронов спустился сам, без всякой помощи персонала, и сел напротив Эльвиры, глядя на нее каким-то странным, особенным взглядом.

– Вы меня словно съесть собираетесь, – пошутила Эля.

– Вы же любите, чтобы во всем была тайна!

– Тайна нужна тем, у кого кроме тайны больше ничего нет.

– А у вас есть тайна? – как-то двусмысленно произнес Воронов, и Эля ощутила, как легкий озноб пробежал по спине или это был ветер?

– Не думаю, что моя тайна больше вашей! – отрезала Эльвира и, отвернувшись, сделала вид, что рассматривает природу, но краем глаза успела заметить, что Воронов усмехнулся.

– Будем считать, что каждый говорил о своем!

Роман Анатольевич подбородком показал на платиновые часы у себя на руке:

– Через четыре минуты, максимум через пять я смогу продемонстрировать вам мое скромное убежище, куда я приезжаю летом, чтобы скрыться от человеческих глаз.

В лодке сильно шумел мотор, говорить было неудобно, поэтому словесная перепалка на время прекратилась, зато начался поединок взглядами. И тут началось! Их чувства выпрыгнули из всех сердечных закоулков и кинулись навстречу друг к другу! Взгляды сцепились, как два высоковольтных провода плюс и минус, и по этим оголенным проводам перетекала откровенная нежность души, скрытая от мира и самих себя тайна сердца. Умножаясь надвое, она становилась сильней и крепла от каждого нового пересечения в пространстве, где, казалось, невозможно разойтись. Когда перед тобой настоящее откровение, которое больше не ускользает, не прячется за иные смыслы, тогда взгляд передает все, о чем так боишься сказать, и звучит самое важное слово: «Да!» Устремляясь друг к другу, соединяются волновые частицы, двое сходят с ума и мир уносится в пропасть. Для них уже не существует ничего, кроме этой всепоглощающей тайны, которая и есть вечность. Образуется тоннель, по которому течет поток жизни, дарящий все чудеса мира. Этот тоннель становится одной общей жизнью, которую невозможно разорвать, ибо тогда погибнет и сама жизнь. В этом полете и радостно, и страшно. Радостно от того, что ты обретаешь себя, а страшно от чувства, что падаешь в бездну. Каждый чувствовал, что втянут в войну с представшей перед ними силой любви, которая выбрала их, поправ все законы, против норм и правил. Эта неизведанная сила явно наслаждалась тем, что любого может согнуть в подкову. Ее невозможно победить! – Она побеждает всех! Покрываясь мелкими каплями брызг, Воронов думал о превратностях судьбы. Никогда в жизни он не встречал такой удивительной женщины! Без нее он уже не сможет чувствовать себя счастливым! «Да, она экселендка! – Воронов испугался неожиданной предательской мысли. – Он готов выбросить в корзину для мусора всю развитую инфраструктуру тэдов вместе с папой только для того, чтобы всегда чувствовать на себе этот взгляд!»

Рок увлекал Эльвиру в особняк Воронова, лишая бдительности и чувства самосохранения, а она и не хотела сопротивляться, она хотела любви. Такой острой и страстной, которая только возможна с таким сильным и решительным мужчиной. И в этот момент она не хотела ничего больше слышать о тэдах, она шла навстречу своей роковой страсти.

Минут через десять они причалили к берегу. Старый заброшенный сад скрывал в своих недрах крошечный дворец. Осыпанная листьями терраса, закрытые жалюзи на окнах, казалось, что хозяева ее покинули еще до революции. В пустой, голубого цвета прихожей многочисленные зеркала на стенах радостно отражали двоих молодых и красивых людей. А вот в комнате до их прихода были люди, потому что горел натопленный камин, и стол был сервирован специально к их приходу. Значит, Воронов был уверен, что она с ним приедет, и кого-то предупредил. Эля села в большое мягкое кресло возле камина и вытянула к нему ноги. И в этот момент она последний раз задала себе вопрос: «Что же я делаю? Я совершаю нечто запретное. Кем? Почему? Но что со мной, будто меня ведет какая-то сила, я могу только идти за ней, мне не подчиняется воля!» Воронов подошел к столу, налил в бокалы красного вина и упал у камина на ковре напротив Эльвиры.

– Разрешите тост! – он поднял бокал и поглядел на нее с неким лукавством.

Эля кивнула:

– За меня?

– Нет, за нее! – он засмеялся, глядя на ее удивленное лицо. – За женщину по имени Судьба!

– А почему за женщину, я предлагаю выпить за мужчину! За главного режиссера событий, ему было угодно нас соединить, а значит, у него есть на то свои причины!

– За режиссера! Я уважаю режиссеров и постановщиков, но признаюсь: режиссер по имени Жизнь – самый неожиданный, его не переиграешь!

– Похоже, что этот режиссер затеял опасный спектакль для нас обоих… Как думаешь, для чего ему это? – Эля первая перешла на ты.

– Для тебя, может быть, и интересно, а для меня игра может стать смертельной. – Эльвира заметила, что на глазах у Воронова выступили слезы.

– Если я правильно понимаю то, о чем ты говоришь, то для меня это такая же смертельная игра, особенно если кто-то о ней узнает.

– Я понимаю, но один-то уж точно узнает!

Эле стало жарко от огня в камине и от всего происходящего. Да он же признавался сразу во всем! Он не скрывал того, кто он, и предлагал ей вступить в заговор, да еще так прозрачно и двусмысленно. Голова шла кругом, ей казалось, она сейчас растает и поплывет по дому, как облако.

– Мне кажется, я теряю голову! – признался Воронов, проваливаясь в ее глаза своим темным колдовским взглядом.

– Я свою давно потеряла! И стала совершенно безголовая баба! – очень искренне оценила себя Эля. – И то, что я сейчас здесь нахожусь, – главное тому доказательство.

Правда была у каждого своя. Он тэд, она экселендка, и они как два атомных авианосца несутся на сближение друг с другом. Какого взрыва ждать? Кто мог им ответить? Какой закон должен был освятить их союз? Высшего закона, чем закон любви, они оба не знали.

– Я хочу тебе признаться, я бунтарь! Моя связь с тобой – это бунт одиночки!

– А я – предатель, наверное, с тобой, я придаю всех, кто в меня верил…

Воронову надоело ломать комедию, он поставил на камин бокалы, свой и ее, и, взяв ее лицо в свои ладони, сказал, целуя в губы:

– Я могу обещать, что никогда не пожалею об этом и всегда буду защищать тебя! – Он взял ее руки и поднес к губам. – И я не откажусь от тебя, даже если все правительства мира прикажут! Я, знаешь ли, изменился за это время… А ты? Что сделаешь ты, если прикажут твои правительства? – Задав вопрос, он взял ее лицо в ладони и жадно вглядываясь в глаза, ожидал услышать только правду.

– Мое правительство в моем сердце!

Страсть, наконец, сметая все преграды, бросила их друг к другу, обжигая и обволакивая своей непобедимой силой и красотой. На пол полетели туфли, платье, пиджак. Они накинулись друг на друга, как накидывается на воду умирающий в пустыне от жажды, они потерялись в пространстве, умирая, возрождались с новой силой, они познавали что-то неведомое, что не имело границ и названия, но оказывалось самым важным и могущественным, как танец ночи, танец силы, танец вечности. Эта вечность уносила их за собой в пространство, которого нет на карте, в которое можно попасть только по влечению сердца. Это стихия играла с ними, разговаривая на языке вечности, и вечность похищала их сердца.