Но почему он хмурится? Она не успела спросить — вновь раздался незнакомый женский голос:

— Мистер Джексон? Вы здесь? Где же вы? Если вы думаете, что я проделала этот путь, чтобы прогуляться по лесу…

Ну и скрипучий голос, подумала Брук, встретившись взглядом с Гарретом. Он-то, несомненно, узнал этот голос, так как досада в его глазах быстро сменилась выражением, похожим на покорность.

— Миссис Саск, — объявил он и многозначительно взглянул на Брук, как будто это служило достаточным объяснением.

— Кто такая миссис Саск? — еле выговорила Брук. Голос не слушался ее.

— Няня Молли. — Гаррет внимательно всматривался в нее, как будто пытаясь определить ее реакцию на то, что произошло между ними. — Я совсем забыл о ней.

Судя по сердитому голосу Брук, если она за что и винила Гаррета, то только не за поцелуй.

— Тем не менее я бы сказала, что она появилась как раз вовремя, — возразила Брук язвительно. — Если вы думаете, что я позволю приставать ко мне всякий раз, когда вам захочется…

— Да перестаньте, я же не какой-нибудь грабитель с большой дороги. Я честно заработал поцелуй. — Уголки его губ тронула ехидная усмешка. — В сущности, это меня ограбили. Я получил не все, что мне причитается.

— Вы получили все. — Брук расправила плечи и показала на дверь. — Теперь вам придется отвечать за свои поступки.

— Что ж, ладно, но это только отодвигает неизбежное. Ваш час еще придет, мисс Брук Гамильтон.

Как раз это ее и беспокоит, призналась она себе, идя вслед за ним в другую комнату. «Благодарю вас от всей души, миссис Саск!» — мысленно произнесла она.

От благодарности, однако, вскоре не осталось и следа, поскольку миссис Саск оказалась не той женщиной, что вызывает подобные теплые чувства. Няня бедной Молли скорей напоминала стареющую амазонку, чем гувернантку.

Миссис Саск, женщина недюжинных размеров, стояла возле софы, на которой все еще спала Молли. Ломбард дремала, свернувшись под боком у девочки. Положив на бедра крепко сжатые кулаки, няня взирала на ребенка и кошку с нескрываемым осуждением. На ней было бесформенное серое платье и серый шерстяной жакет, что вместе с черными как смоль волосами, забранными на затылке в узел, превращало ее в точный портрет старой девы — учительницы прошлого века.

— Что все это значит? — воскликнула она, указывая на Молли и кошку.

— Гм… — Гаррет нахмурился. — Ничего не значит, кроме того, что Молли устала и заснула.

— Я имею в виду это животное.

Ломбард сверкнула на незнакомку по-кошачьи злобным взглядом. Та, однако, и не подумала отойти.

Брук кинулась спасать положение.

— Это животное всего лишь кошка, в действительности очень милое существо.

— Исключающие друг друга понятия, — миссис Саск уничтожила Брук взмахом коротких колючих ресниц. — Мистер Джексон, куда вы смотрите? Это же форменное издевательство над ребенком.

— Да будет вам!

— У Молли аллергия на кошек.

— Не может быть, — Гаррет обеспокоился. — Это правда? Я не знал.

Брук не верила своим ушам. Он не знал, что у его собственного ребенка аллергия? Затем ей в голову пришел еще более резонный вопрос.

— Вы уверены? — спросила она миссис Саск. — Молли ведь не чихала, не задыхалась, не…

— Кто вы такая, барышня?

— Я… ну, я… — начала Брук, запинаясь. Почему, собственно, она должна оправдываться перед этой женщиной? Она вскинула голову. — Я Брук Гамильтон, и это мой дом, — она посмотрела на Ломбард, — а это моя кошка. В сущности, этот дом полон кошек, и все они нравятся Молли.

— В таком случае, — холодно пообещала миссис Саск, — мы позаботимся о том, чтобы она никогда больше сюда не приходила.

— О, Господи! — воскликнула Брук. — Вы, значит, из тех же собачников, которые ненавидят кошек?

— Миссис Саск в равной мере ненавидит и тех, и других, — вмешался Гаррет недовольным тоном. — Барон и Ларри нравятся ей не больше, чем Ломбард.

Миссис Саск фыркнула.

— Я считаю, что животным не место в порядочном доме. Мать Молли этого не одобрила бы. — Она наклонилась, чтобы потрясти девочку за плечо.

Гаррет выступил вперед.

— Успокойтесь, миссис Саск. Я сам отнесу Молли домой.

— Это ни к чему. — Женщина посмотрела на него с явным неодобрением. — Если мы хотим воспитать в девочке характер, то должны приучать ее к самостоятельности.

На лице Гаррета появилось суровое выражение.

— Не кажется ли вам, что вы перегибаете палку? В конце концов, она только…

— Таково было желание ее матери.

— Ну, хорошо, — он уступил, но его глаза были напряженно прищурены, — однако не заходите слишком далеко, миссис Саск. Она только ребенок, и я хочу, чтобы это лето доставило ей радость.

— Я несу ответственность за это, мистер Джексон. — Повернувшись к нему спиной, миссис Саск дала понять, что разговор окончен. — Молли, дорогая, проснись. Нам пора идти.

И они ушли — Молли, сонная, покорная, спотыкающаяся на каждом шагу, и ее гувернантка с каменными плечами.

Когда они скрылись из виду, Брук обернулась к Гаррету.

— Что за ужасная женщина! Как вы можете доверять ей Молли?

Он был не менее мрачен.

— Миссис Саск была няней Моллиной мамы. Мелинда вполне ей доверяла.

Мелинда, мать Молли. И все-таки Брук должна попытаться.

— Пусть так, но она очень…

— Вы не понимаете, — прервал ее Гаррет раздраженно, — она не всегда такая. Эта ее резкость оттого, что ей не хотелось ехать сюда, да и я не встретил ее в аэропорту.

Объяснение выглядело разумным. Но в любом случае это ее совсем не касается, напомнила себе Брук.

— Конечно, — Брук сдалась, — мне не следовало так говорить.

Его неожиданная улыбка озадачила ее.

— В таком случае я прощаю вас. — Он наклонился и двумя пальцами взял ее за подбородок. — Я и сам на нее разозлился — ведь по ее милости мы не закончили с нашим пари.

Она приподняла голову и, высвободив подбородок, отвернулась, хотя все еще находилась под властью жаркого прикосновения его пальцев.

— Я уже сказала, я не заключаю пари.

— Все спорят — на что-нибудь.

— Только не я, — настаивала она, — я слишком благоразумна.

— Благоразумны… или пугливы?

— Я не… — Но в тот же момент она осознала, что ей и в самом деле страшно — страшно проиграть. Происходя из бедной семьи и имея так мало своего, она привыкла ценить все, чем владела. Ей было приятно преподносить людям подарки — и она часто делала это, — но бездумно разбрасываться ими не желала.

— Что, попал в самую точку? — Гаррет смотрел на нее с выражением превосходства. — Я играю на все, чем только можно рискнуть. Кто не рискует, тот не пьет шампанского.

Легко ему говорить, подумала Брук. Он происходил из состоятельной семьи, в которой всегда водились деньги, так по крайней мере сказал поверенный в делах мисс Коры. Гаррет всегда мог надеяться, что его долги будут оплачены с лихвой.

— Как бы там ни было, — неопределенно сказала она, — не играйте жизнью вашей дочери.

— Согласен. И коль скоро речь зашла о моей дочери… — он вдруг заторопился, — вам кое-что следует знать…

Его прервал стук в дверь, за которым тут же последовал женский голос:

— Брук? Брук, это Кейти. Можно войти?

На лице Гаррета отразилось неподдельное облегчение. Он сделал шаг в направлении двери.

— Я все равно ухожу — я открою, — предложил он.

— Но вы что-то говорили о Молли…

Он отмахнулся от ее вопроса.

— Мы еще успеем это обсудить.

Она пошла за ним.

— Ваша бабушка просила меня оказывать ее наследникам всяческую помощь. Мне уже давно следовало начать инвентаризацию ее вещей, но до сегодняшнего дня я так и не приступила к этому. А тут еще вы…

Гаррет открыл дверь, и Кейти чуть не упала на него. Она подняла к нему свое веснушчатое лицо, и у нее отвисла челюсть.

Он схватил ее руку и пожал.

— Рад познакомиться…

— Кейти, — подсказала она, широко раскрыв глаза.

— Кейти, значит. А я Гаррет Джексон. Всего доброго.