— Ну-ну, — встревожилась Вера, — не вижу повода для такой паники. Юристка тебе правильно объяснила про презумпцию невиновности, никто тебя не арестовывает, не сажает, а твой всесильный заказчик, депутат — просто наезжает нахрапом. Рассчитывает на твою растерянность. Ты же ему сгоряча все карманы вывернула бы. Да?

Даша кивнула, не убирая рук, лоб ее страдальчески сморщился. Вера обняла ее за плечи, произнося нараспев:

— Вот мы какие маленькие, доверчивые, вот мы какие глупенькие, а ведь все будет хорошо, все будет замечательно…

Пай встал и принялся весело подпрыгивать, норовя вылизать нос то Вере, то ее подруге. Даша не выдержала и улыбнулась, убрав руки от мокрого лица.

— Да, — сказала она, — с таким лизучим утешителем не так страшно.

Затем она, вновь становясь серьезной, добавила:

— Я тебе еще кое-чего не рассказала. Мой покровитель из Министерства внутренних дел, человек не последний в городе, оказался бессилен меня защитить. У Чернобаева покровители оказались покруче. Догадываешься откуда? С самого верха, выше уже нет. Этого следовало ожидать, олигархи на пустом месте не возникают, их там несколько человек, все принадлежит им, они абсолютно защищены… И стройки посреди исторических мест столицы — тоже. Так что я полностью беспомощна. Мне страшно, Вера. Я ехала сюда после того, как позвонила тебе, и все время оглядывалась — не едет ли кто за мной. А как теперь в пустую квартиру войти? Просто не представляю. Ужас. Вот начнут из меня выбивать эти триста тысяч…

Даша схватила Веру за руку дрожащими пальцами, а та укоризненно покачала головой:

— Ну вот, совсем ты, подруга, расклеилась. Надо тебя склеить, раз уж ты сама собраться в единое целое не в состоянии. А страх мы сейчас уберем.

— Ой, не надо меня гипнотизировать, а то я совсем уже боюсь!

— Да уймись ты, какой там гипноз? Простой логикой тебя вылечу и на ноги поставлю. Только давай медленно двигаться в сторону твоей машины. Покатаемся? Тогда слушай. Когда боишься, нужно всегда сразу идти навстречу своему страху. Чтобы он не успел парализовать твои здоровые инстинкты. Вот дети, например, всегда так поступают. Не замечала, как ребенок все время возвращается к тому, что его напугало? Он сам старается устранить свой страх, причем самым надежным — ступенчатым методом, старается изучить источник страха подробно и всесторонне. Девочки съезжают с крутых горок, мальчишки прыгают с высоких пеньков, упрямо идут в места, где их однажды поколотили, в компании, где их подавляют, шаг за шагом становятся дерзкими… Дети ищут риск, чтобы развиваться. А иначе им скучно.

— Так то дети.

— Мы все дети в той или иной степени. Слушай дальше. Страх — вещь очень полезная, страх нужен, это производная инстинкта самосохранения. А значит, его не нужно бояться, не нужно ругать себя за трусость. Ведь ругаешь? То-то. Со страхом нужно научиться дружить и даже его использовать. Между прочим, я знаю, что расстаться со страхом страшно. Мы называем это «невротическим сопротивлением». Так дает о себе знать наша природа с ее гигантским опытом недоверия окружающему миру. Лишиться страха — отказаться от защиты, довериться. Вот и учись доверять самой себе.

— Это как?

— Делай то, чего боишься, и ты увидишь одно из двух: либо оно вовсе не страшное, либо боишься ты совсем не того, чего надо бы. В любом случае страх уменьшается, занимая подобающее ему крохотное место в твоей душе. Потому что совсем без страха нельзя, он как боль — сигнализирует о неполадках… Ну, как ты? Стало полегче?

— Ага.

— Теперь еще способ. Сразу представляй самое плохое, чего ты боишься, — как бы ни было это ужасно, представь. И сразу начинай анализировать ситуацию. Ты увидишь, что почти всегда может быть хуже.

— Куда уж хуже! Трехсот тысяч нет, у меня отберут агентство, машину с квартирой или просто придушат.

— Неправильный ответ. Хуже могло быть, если бы на тебя кирпич с крыши свалился, еще хуже — если б не на тебя, а на твоего ребенка.

— Вера!!! — Даша резко остановилась, лицо ее окаменело.

А Лученко продолжала говорить терпеливо, ровно и мягко:

— Я же тебя предупреждала: как бы ни было ужасно. Ну вот, теперь ты поняла, что случившееся с тобой — еще не самое плохое в жизни. Смотрим дальше. Агентство ты уже один раз создала, создашь опять при необходимости. На машину заработаешь, если очень захочешь. Это всего лишь машина, кусок железа. Нельзя только твою личность неповторимую заново создать. Отсюда вывод: да, жизнь нужно беречь и за нее стоит бояться. Но…

— Вот видишь!

— А ты прикинь, твой бизнесюга — он хочет в парламенте на второй срок остаться? Он же не камикадзе — вляпываться в криминал, значит, просто запугивает. Вокруг тебя люди, Саша твой, наконец, я, мы тебя в обиду не дадим. Если хочешь, я с Чернобаевым поговорю.

— Он попытается тебя использовать.

— Вот и прекрасно. Пусть надеется на помощь в решении его проблем, если они у него вообще бывают. И если с тобой что случится, это в первую очередь ударит по нему, он не то что не отмоется — он тогда будет тебя беречь. А прежде всего это нужно тебе, чтоб перестала дрожать за свою молодую драгоценную жизнь.

Они подошли к Дашиной машине. Подруга удивленно посмотрела на Веру.

— Слушай, Веруня, а ведь действительно страх ушел. И, кажется, мозги заработали. Господи, как хорошо иметь под рукой такую подружку-психотерапевта, чтобы голову на место ставить! — И она обняла Веру, а Пай снова запрыгал вокруг и даже гавкнул басом.

— Ну вот, — довольно произнесла Вера, — теперь вези нас домой, тут один квартал остался. Нам уже подкрепиться пора и на работу, лечить другие заблудшие души.

Они сели в красный «фольксваген», причем Пай забрался к хозяйке на колени и, часто дыша и вывалив язык, уставился в окно. По пути подружка объяснила, как желательно разговаривать с Чернобаевым, Даша внимательно слушала.

Вскоре Вера с Паем зашли домой, а Сотникова еще посидела в машине немного, пытаясь собраться с мыслями. Хотя большая часть страха, его животная, первобытная составляющая и испарилась, в груди застрял огромный тяжелый камень. Она привыкла работать, творить, а редкие «разборки» брал на себя ее покровитель, и всем это было выгодно. Впервые за много лет бизнесвумен Сотникова оказалась без защиты, и перед кем? Она отлично представляла, что может сделать Чернобаев с помощью своих связей с ней и ее агентством. Услужливое воображение рисовало все подробности кошмарного будущего.

Ладно, может быть, за жизнь действительно можно не опасаться. Только зачем ей такая жизнь?..

* * *

Состав рабочих на строительстве полностью обновился. Теперь охраны на объекте было впятеро больше. Охранники ходили повсюду, везде заглядывали, все осматривали круглосуточно. Через день приезжал Тимур со своей командой и лично инспектировал территорию. Несколько дней было тихо.

В середине ноября небывало рано начался мороз, постепенно усиливаясь, пару раз выпал снежок и тут же растаял, словно испугавшись. Следующему снегопаду повезло больше, он сумел украсить город тонким белым слоем. Однажды днем снег вновь начал сыпаться с неба — негустой, мелкий как крупа. Вдруг что-то изменилось на стройке: дунул ветер, да не просто дунул, а завыл, заревел. Снежинки мигом исчезли, воздух почернел от строительного мусора, поднялись тучи песка и цемента, все исчезло. Рабочие закричали, закрыли лица — но поздно, глаза и рты были забиты ледяной пылью. Откуда-то покатились пустые пластиковые бутылки с гулким барабанным звуком, где-то упали доски. И тут же все прекратилось.

— Черт возьми, что это было? — закричал один из охранников.

Люди засуетились, забегали. Все плевались, отряхивались и оглядывались по сторонам. Откуда взялся этот ветер? Ничего не понятно… Приехал Тимур с товарищами, ходил по стройке, оглядывал окрестности, молчал и думал. Так ничего никому и не сказал.

В ночную смену решили масштабных работ не производить, поэтому на первые этажи и вглубь фундамента запустили бригаду сантехников — заканчивать прокладывание и подключать коммуникации. Пусть они возятся, там работы надолго хватит. А рабочие и рады были отдохнуть, тем более что мороз внезапно ударил под минус пятнадцать. То ли зима решила наступить раньше положенного срока, то ли и она норовила помешать строительству…