– Драка?

– Похоже на то. Добрая старая рукопашная.

– Между Джоуи и его братом. Или между кем-нибудь из них и Эмили. Может, отсюда ее синяки?

Уиллоус кивнул, хотя ему казалось, что Эмили избивали регулярно, в течение долгого времени. Он сказал:

– Надо бы еще раз взглянуть на отчеты о вскрытии.

– И отправить сюда лаборантов, – добавила Паркер.

И установить наблюдение над домом на случай, если Джоуи сдуру вернется. Уиллоус сказал:

– Напряженный вышел денек.

Паркер кивнула. Где Джоуи, что он думает? Стоит ли следить за квартирой Ченов? У нее уже начиналась изжога.

Глаза у продавца закатились. Ноги подогнулись. Он ударился носом о стеклянную витрину и исчез за прилавком.

Лулу стала запихивать совершенно бесполезный пистолет в сумку. Он не влезал, мешали золотые цепочки. Она вышла к Фрэнку, бросила на него холодно-презрительный взгляд и протянула пистолет. Фрэнк сунул оружие в карман. Лулу вернулась в магазин.

Фрэнк сказал:

– Эй, ты куда это направилась?

Лулу перевернула бесчувственного продавца на спину. На лбу у него быстро набухала шишка. Нос кровоточил, но не слишком. Он был легче, чем казался. Во внутреннем кармане пиджака лежал бумажник, на нем еще оставался магазинный ярлык с ценой. Девяносто девять долларов девяносто пять центов.

Ключ от прилавка нашелся в одном из жилетных кармашков. Лулу отперла витрину и сгребла содержимое в сумку. Взглянула, что делает Фрэнк, встала на коленки и чмокнула продавца в щеку.

Некоторое время спустя они уже рука об руку неспешно шли к эскалатору.

Лулу сказала:

– Это довольно подло с твоей стороны.

– Что, лапушка?

– Вытащить пули из пушки.

– А я не вытаскивал. Просто там глушитель. Отличный выстрел, кстати.

Лулу кинула на него быстрый взгляд, убедилась, что он валяет дурака и сказала:

– А что было бы, если бы он не вырубился?

– Кто знает!

– Нет, в смысле, если б он схватил меня или что-нибудь такое?

– Тогда я бы пришел и спас тебя, как мы и договаривались.

Лулу передернуло, она теснее прижалась к нему.

– Мне холодно, Фрэнк.

– Просто немножко испугалась. Пройдет.

– Вооруженный грабеж. Это страшнее, чем я думала. Я была совершенно одна. А когда я подошла к прилавку, совсем близко, мне показалось, что он такой… большой. Я боялась, что он запомнит меня, каждую мелочь, и расскажет полиции. – Лулу стиснула руку Фрэнка. – А потом я вдруг испугалась, что он стукнет меня, выхватит пистолет и застрелит тебя. Застрелит моего любимого. – Она смотрела на него с обожанием. – Я подумала, что не допущу этого, Фрэнк.

– И решила убрать его, пока не поздно.

– По-твоему, у меня было время трезво поразмыслить?

Фрэнк пожал плечами.

– Все прошло отлично. Роджер будет визжать от восторга, когда увидит, что ты для него добыла. Только ему придется подкачаться, чтобы сил хватило таскать эту груду металла, – Фрэнк улыбнулся. – Как бы его потом не спутали с Терминатором.

Лулу сказала:

– В следующий раз у меня лучше получится.

Едва ли, подумал Фрэнк, во всяком случае, он приложит все силы, чтобы следующего раза не было. Одного покушения на убийство с ограблением более чем достаточно. Лулу, восковая красавица, была для него лучшей из женщин. Но иные темные свойства ее личности пугали его до полусмерти. Огромный альбом с фотографиями. Все эти мертвые отчимы. Он давно понял, что Лулу не всегда отличает действительность от вымысла. Вот почему он не слишком удивился, когда она решила пристрелить продавца, вот почему вынул патроны из магазина. Она была красива, но опасна. Если они надеялись выжить, им необходимы осторожность и невероятное везение.

Лулу, рассматривая монолитный профиль Фрэнка, точно знала, о чем он думает. Их соединяла такая близость. Говорят, это бывает у близнецов. Словно, если ей заблагорассудится, она может заглянуть в его мозг и увидеть, что там творится.

И он был совершенно прав; она опасна, и для него и для себя. И ничего не может с этим поделать, тут он тоже прав. Пусть присматривает за ней. Предоставленная самой себе, она пропадет.

Но в одном он ошибается. Следующего раза не миновать. Только ее оружие будет заряжено!

И довольно этих дурацких обмороков. В следующий раз тот, кто встанет на ее пути, умрет.

Фрэнк вспомнил одного типа, которого знавал в тюрьме, черномазого гомика с пожизненным сроком, работавшего в библиотеке; тот сказал ему однажды, что глаза – окна души. Фрэнк в ответ врезал хмыренку по зубам. Позже, валяясь на койке в камере и раздумывая об этом случае, он понял, что психанул из-за дохляцкого голоса, а не из-за слов, поскольку не понял их смысла.

Только теперь, в эту самую минуту, на эскалаторе, который с черепашьей скоростью увозил их с Лулу и добрый мешок золота с места преступления, он наконец осознал, что имел в виду черномазый гомик.

В обледенелых окнах души своей суженой Фрэнк разглядел страсть – страсть к насилию, богатству и власти. Великая троица.

Жутко.

Фрэнк хотел вернуться в город «Небесным поездом». Ему понравилось, вознесшись в вышину, смотреть вниз с ярко-голубого сиденья на рычащие машины, на дома, заглядывать сквозь ярко освещенные окна в квартиры, в жизни людей. Это было до странности увлекательно, мелькнет картинка, и поезд проносится мимо. Фрэнк не рассказал Лулу – все произошло очень быстро, и он даже не знал, верить ли своим глазам, – но, когда они ехали сюда, в квартире на одном с ними уровне мужчина и женщина любили друг друга перед зеркалом. Может, они все еще там.

Не то чтобы Фрэнк страдал извращениями. Просто это было чудно, и он думал, что Лулу заинтересуется. Нет, не заинтересовалась. Его неистовая возлюбленная желала вернуться домой на машине. Все остальное не соответствовало настроению.

Фрэнк махнул рукой в сторону дороги.

– Нам ехать минут сорок пять, а то и больше. Долларов двадцать без чаевых.

– Можно увести тачку.

– И не мечтай.

Лулу надулась, собралась было топнуть прелестной ножкой, но сдержалась.

– Я хочу, чтобы ты научил меня воровать машины, Фрэнк.

– И не подумаю.

– Почему?

– Влипнешь в историю, вот почему.

– А, понятно. Ты можешь спереть все, что вздумается, когда только захочется, потому что ты мужчина. Зато я женщина, а женщина должна сидеть дома и пылесосить, да? Сидеть дома в пыли и пылесосить.

Они стояли на тротуаре, дожидаясь, когда оранжевую ладошку на светофоре сменит белый человечек. Мимо в шесть плотных рядов проползали машины. Тысячи ярких автомобилей, полированный металл, стекло. Радиоприемники надрывались, моторы ревели. Из безопасных убежищ на колесах женщины глазели на Фрэнка. Какой-то ребенок показал на него пальцем, беззвучно засмеялся. Мужчины, занятые дорогой, предпочитали его игнорировать. Рядом притормозил микроавтобус, завизжали покрышки. В салоне стоял телевизор, Фрэнк успел увидеть экран; затем микроавтобус проехал мимо. Фрэнку почудилось, что он слышит потрескивание электрических разрядов, скользящих вдоль путей надземной скоростной дороги. Не самое здоровое место. В воздухе пахло горелой резиной, выхлопными газами и бесконечным разочарованием. Фрэнк почти чувствовал, как его легкие качают эту смесь, стараются с ней справиться.

Теперь магазин, наверное, уже битком набит полицейскими. Интересно, что запомнил продавец?

Мимо них проплыло такси. Машина шла в дальнем ряду, но фонарь на крыше горел, сигнализируя, что она свободна. Фрэнк резко свистнул, помахал рукой. Таксист высунулся из окошка. Крутанул руль и срезал два ряда. Колпачок колеса скрипнул об обочину тротуара. Фрэнк распахнул заднюю дверцу, и они забрались в машину. Жиденькие волосенки шофера не скрывали сыпи на голове. Глаза были тускло-зеленые и безжизненные. Впалые щеки покрывала сеть крошечных прерывистых багровых черточек, вроде тех, которыми на карте обозначают строящуюся дорогу.