Литмир - Электронная Библиотека

Джоуи длинно, прерывисто вздохнул. Взглянул на Уиллоуса и сказал:

– Да, верно. Синди – это чертов кот.

Глава 3

Лулу взяла сигареты и зажигалку с тумбочки. Закурила и, вложив Фрэнку в рот, сказала:

– Надо понимать, Роджер выполнял свой отцовский долг, да?

Фрэнк сказал:

– Слыхал я про разных извращенцев, но этот всех за пояс заткнет.

– Он мой папа, а я его единственный ребенок. А чего ты, собственно, от него ждал: черствого равнодушия?

– Да будь у меня рагу вместо мозгов, я бы его все равно раскусил.

– Я сделаю все, что ты захочешь, и сделаю лучше, чем тебе когда-нибудь делали. Но одно тебе нужно усвоить: я не шлюха, а Роджер не сутенер.

Фрэнк выпустил дым в потолок. Посмотрел на нее в упор, и она не отвела взгляд. Он спросил:

– Сколько тебе?

– Двадцать два.

– Вранье.

– А ты думаешь сколько?

– Пятнадцать, может, шестнадцать.

Лулу рассмеялась. Тоже интересное зрелище. Безукоризненные зубы. Розовый язык здорового человека. Бледная, все равно что привидение. Фрэнк сдержал улыбку. Ему подумалось, что, хорошенько вглядевшись, он сможет видеть сквозь нее.

Она сказала:

– Я слежу за собой. Никаких чудес. Ем побольше свежих овощей, занимаюсь гимнастикой. Плаваю в бассейне, бегаю. – Она улыбнулась. – Держусь подальше от солнца, это самое главное.

– Сколько? – спросил Фрэнк.

– За ночь – пятьсот. А может, тебе это ни гроша стоить не будет, кто знает.

– За полчаса?

Она улыбнулась.

– И думать брось, ты меня отпускать не захочешь.

Фрэнк пошевелил ступнями.

– Не знаю, в чем фокус, но это очень сексуально.

– Что, мой сладкий?

– Сделай так еще раз.

– Ладно. Все, что хочешь.

– И… – Фрэнк покраснел.

– Запросто, – ответила Лулу.

Фрэнк сказал:

– Только сначала я приму душ, из гигиенических соображений.

Лулу кивнула.

– Ага. Чистота – путь к праведности. Особенно в наше время, надо полагать.

– Эй, – сказал Фрэнк, – ничего такого. Я весь день болтался по городу. Было жарко. Я вспотел.

Лулу соскользнула с кровати. Движения у нее были текучие, грациозные, словно совсем бескостные. Змеиная гибкость. Она вывернулась из сине-розового костюма, который издал такой звук, будто кто-то далеко втянул сквозь соломинку последние капли молочного коктейля.

В душе Фрэнку нежно, но решительно велели занять позицию. Он стоял, раздвинув ноги и упершись руками в кафельную стену, а Лулу тем временем намыливала его сверху вниз и снизу вверх. Она выключила свет и оставила включенным обогреватель. В ванной парило, как в бане, а обогреватель превращал насыщенный влагой воздух в розоватую дымку, получилось довольно романтично. Фрэнк запрокинул голову, когда скользкие и мыльные руки Лулу стали медленно выписывать широкие круги по бугрящимся мышцам его живота.

– Нравится так, правда?

– Да. – Голос Фрэнка охрип. Ему с трудом удавалось устоять, удержать равновесие.

Лулу привстала на цыпочках и поцеловала его в ложбинку на шее, нежно прикусив.

– Так тоже нравится, верно?

– Да, – снова ответил Фрэнк. Он улыбнулся под душем, а потом его улыбка растаяла, смытая внезапной пугающей мыслью, что вода, в которой он стоит, куда глубже, чем кажется.

– Что случилось, милый?

Фрэнк сказал:

– Твоя очередь. Давай-ка мыло.

Она вся была как река, тело ее струилось, образуя извивы, такие нежные и восхитительные, предсказуемые и ошеломляющие. Фрэнк из кожи вон лез, стараясь, чтобы его огромные, неловкие, огрубелые ручищи порхали, как перышки, по ее телу. Она была такая крохотная, так безукоризненно сложена, такая хрупкая. Косточки словно принадлежали какой-то маленькой птичке. Он боялся, что, если будет недостаточно осторожен, сделает ей больно.

Она прерывисто вздохнула, прижалась к нему.

Фрэнк спросил:

– Что-нибудь не так?

– Можно повторить?

– Всегда пожалуйста, – сказал Фрэнк.

После душа Лулу спросила, есть ли у него чистая белая рубашка. Одна висела в шкафу, на плечиках, которые нельзя украсть и унести с собой. Номер стоит двести пятьдесят долларов в сутки, а администрация отеля боится, что уведут пару вешалок. Вот она, современная жизнь. Фрэнк дал ей рубашку. Она доходила Лулу до колен и молодила по крайней мере еще года на два. Теперь ей невозможно было дать больше двенадцати. Она спросила:

– Где ключ от комнаты?

– В кармане штанов.

Лулу надела свои очки, взглянула на него. В больших зеркальных линзах отразились два голых распухших Фрэнка. – Дай мне, – сказала она.

Порывшись в карманах, Фрэнк нашел пластмассовый прямоугольник. Отдал ей, она взяла его за руку и потянула к двери. Он вышел вслед за ней в коридор. Дверь захлопнулась: вздох петель и заключительный тихий щелчок, – словно бесповоротно откусив кусок его жизни. Фрэнк стоял голышом и уже начинал зябнуть.

Что, черт побери, она задумала?

Ниже по коридору открылась дверь, вышла пожилая пара. Мужчина проверил замок и об руку с женой удалился прочь. Лулу прошептала:

– Второй медовый месяц, спорим. Милые какие. Поцелуй меня, Фрэнк.

Фрэнк обнял ее и поцеловал длинно и горячо.

– Замечательно.

Она вспрыгнула к нему на руки. Подхватив ее, Фрэнк сообразил, что оказался в освященной временем позе жениха, собравшегося перенести невесту через порог. И наконец понял, зачем ей понадобилась белая рубашка – другого свадебного платья у них не было. Он отпер дверь, внес ее в комнату и пошел к кровати.

– Ох, Фрэнк, – сказала она. – Ты ни за что не поверишь, но я тебя всю жизнь ждала.

На рубашке был миллион пуговиц. Фрэнк справился с несколькими и наклонился поцеловать ее грудь.

– Я тебя обожаю, Фрэнк. – Она слегка повернулась, чтобы ему было удобнее.

Фрэнк открыл было рот, но передумал. Лулу спросила:

– Что?

– Ничего.

– Нет, ты хотел что-то сказать. Я знаю.

Фрэнк продолжал возиться с пуговицами. Не терять же время.

– Не то чтобы это очень важно, но лучше бы ты не красила волосы. – Его пальцы легко прошлись по ее животу. – Особенно тут. Они на пользу не идут, эти химикаты.

– Я не высвечиваю волосы, Фрэнк. – Она сняла очки. – Посмотри на меня.

Фрэнк послушно заглянул в холодные глубины и льдистые мелководья бледно-голубых глаз своей милой.

– Посмотри на мою кожу. Видишь вены? Я цвета айсберга, черт бы его драл. – Она села, слегка от него отодвинувшись. – Я альбинос, Фрэнк.

– Альбинос?

– Вороны, носороги, люди… Это врожденное. Не лечится. Причина – отсутствие пигмента в волосах и коже. Заметил, какие у меня светлые глаза? Я ношу цветные контактные линзы, без них радужки еще бледней. Я не хвастаюсь, Фрэнк. Крашеная пластмасса задерживает часть света. Только подумай: свет причиняет боль.

Фрэнк поцеловал ее в губы. Она сказала:

– Это хорошо, Фрэнк. Мне понравилось, так и целуй меня. Давай проделаем маленький опыт.

– Какой?

– Закрой глаза. Представь на минутку, что ты слепой. Незрячий. – Голос Лулу был мягкий, как клубника.

Фрэнк зажмурился.

– Постарайся помнить, что ты всегда был слепым, всю жизнь не видел ничего, кроме темноты. – Она помолчала, затем продолжала: – Ты всю жизнь жил один. Я – первая и единственная женщина, которой ты коснулся. Ты не знаешь, будем ли мы еще вместе. Поцелуй меня, Фрэнк. Целуй меня, целуй и целуй. Запоминай меня, раскрой все мои тайны. Увидь меня такой, какая я есть, в темноте.

Фрэнку было тридцать восемь. До сих пор он не давал себе труда влюбиться. Может, потому, что вел кочевую жизнь. Да и женщины, которые ему попадались; обычно не хотели увязать. Раньше это его вполне устраивало. Хотя он и любил женщин, но к сексу, может быть, потому, что привык к длительным воздержаниям, он никогда не относился слишком всерьез – для него это была забава вроде запуска бумажного змея, всего-то и нужно, что попутный ветер да подходящее настроение.

4
{"b":"151950","o":1}