У меня и Луизы останется больше шансов выжить, если мне удастся убедить лягушатников, что они не смогут найти кокаин без нас. Я мог бы сказать им, что наркотик спрятан, как глиняный кувшин с мавританским золотом, в месте, которое им самим никогда не найти. Я вызовусь показать им это место при условии, что Луизу отпустят и обеспечат ей полную безопасность. Если бы я не вернулся, она бы позвонила куда следует, и у них все бы сорвалось. В этом случае наши жизни были бы спасены, и она никогда не узнала бы о подлинном количестве спрятанного кокаина. Я прокручивал этот план в голове, надеясь внести в него улучшения, но успел только запомнить его или большую его часть.

— Ты что, глухой? — Я подпрыгнул на месте — говорила Луиза. — Я спрашивала тебя, где зарыт кокаин.

Возможно, я собирался что-то сказать, но оставил ее вопрос без ответа. Мой распухший рот открылся, когда я взглянул на нее. Она была сердита.

— Ты должен мне сказать, Мартин, неужели не понимаешь?

Я должен был говорить о сигарете, иначе пришлось бы думать о другом, как раз сейчас я думал о маленьком полиэтиленовом шарике, хранящемся глубоко в кармане моих джинсов «Вранглер».

— Если ты мне не расскажешь, я для них буду ничто. Излишней…

— Ненужной, — поправил я ее. — «Ненужной», хотя, полагаю, «излишней» тоже сгодится.

— Не важно. — Она сердито мотнула головой. — Если бы я знала, где находится кокаин, они бы перестали в тебе нуждаться… — Она подумала над тем, что только что сказала, и переформулировала фразу: — Я имею в виду, что они станут нуждаться в нас обоих.

А ведь верно. Внезапно я задумался, для чего они снова бросили меня в ванной комнате, почему оставили нас вдвоем на столь продолжительное время. Я глянул на дверь ванной комнаты и подумал, сколько бы мне досталось тумаков от французов, если бы я проковылял к двери и открыл ее. Попросил бы сигарету, хотя, возможно, встретил бы отказ. За эту просьбу они перебили бы мне пальцы, но это был бы оправданный риск ради сигареты «Мальборо». Возможно же, представился бы случай достать упаковку из заднего кармана моих джинсов.

— Хочу добыть для нас сигарету, — сказал я.

На мгновение Луиза забыла о спасении своей жизни.

— Неплохая мысль, — одобрила она.

Я открыл дверь ванной комнаты и съежился в своей окровавленной юбке из полотенца.

— Что случилось? — прозвучал вопрос по-французски.

Я поднял голову. Арапчонок был в комнате один, сидел перед телевизором. На экране по мерцающей пустыне пробирался койот, ступал так, словно шел по битому стеклу.

— Ну-ка, марш назад, — приказал арапчонок.

— Мне хочется сигарету, — сказал я подобострастно, — или две, если позволите.

Он вскочил на ноги и схватил с телевизора пистолет.

— Вон там, на кровати, — указал стволом.

— Спасибо, — поблагодарил я с улыбкой, кивая, как щенок, на ободряющий возглас.

Схватил пачку и зажигалку и направился обратно. Мои джинсы валялись рядом с дверью ванной комнаты.

— Где остальные? — осмелился я спросить.

— Внизу, — пробурчал парнишка, — пьют коктейль. Ну давай-ка, иди туда.

— Можно взять джинсы? — спросил я учтиво. — Если нельзя, не имеет значения. Просто дело в том, что они немного…

По его лицу пробежала гримаса недовольства, как тень от вороньего крыла. Я стал его раздражать.

— О'кей, — махнул я рукой. — Не важно. — Хотя это было важно.

Я прикурил две сигареты и вставил одну из них в рот Луизе.

— Ты слышала, — прошептал я, — что сказал парень? Они внизу, в баре. У нас есть шанс!

Она вздернула брови, скосила глаза в облаке дыма.

— Шанс для чего?

Если бы Луиза хоть раз посмотрела по телевизору передачу «Команда-А», она бы знала ответ. Я взглянул на нее и вздохнул:

— Сбежать. Смыться.

— О чем ты говоришь? Я не стану убегать, — заявила она так, как будто я предлагал ей принять участие в свадебной церемонии, подчеркивающей ее непорочность. — Глупая мысль!

— Мысль не глупая, — возразил я чуть громче и выше тоном. — Там, за дверью, восемнадцатилетний парень, один, смотрит телевизор. Тебе нужно снять платье, выйти и идти прямо на него. Скажи ему, что тебе холодно, что ты хочешь согреться. Затем обними его. После этого мне останется выйти и отобрать у него пушку. — Я смотрел на нее и улыбался. — Потом мы убежим.

Луиза глянула на меня так, будто я сказал нечто совершенно нелепое, затем откинула голову назад и уставилась на потолок.

— Чушь, — вздохнула она. — Здесь тебе не кино.

Я стукнулся лбом о край ванны.

— Конечно, здесь нет этого чертового кино. Здесь реальная жизнь, и она разлетится в клочья, если мы упустим возможность сбежать. Других шансов не будет.

— Просто скажи мне, где ты зарыл кокаин. — Она все еще глядела на потолок и жадно курила свою убывающую сигарету.

Я оставил ее просьбу без внимания. Меня приводили в бешенство ее тупость, безразличие, желание с каменным равнодушием спасти свою собственную пожелтевшую шкуру и бросить меня на произвол судьбы.

Луиза наблюдала за мной с нетерпением, дымила как паровоз, который собирается отправиться в путь. Глядя на нее, я понимал, куда она направляется. Она думала о сделке. Она была вынуждена думать о сделке. Они начали с нее, и, хотя в данный момент ей нечего было предложить в обмен на свою жизнь, она совершала спекулятивную сделку с Жан-Марком. Более того, если она пожелала пренебречь возможностью сбежать, то рассчитывала на вознаграждение большее, чем жизнь. Ее дым становился нестерпимым, поэтому я прикурил другую сигарету от окурка первой.

— Дай и мне одну, — попросила Луиза. Я швырнул ей пачку. — Ты слышал, — добавила она, — что я сказала?

— У нас есть уникальная возможность выпутаться из этого положения, — произнес я в ответ. — Что тебя смущает?

Она выпустила голубое облако.

— Это — дрянной план. Одного из нас застрелят, и в любом случае ключи от фургона у них.

— Ну и что? — возразил я. — Подождем, пока они вернутся, и я отберу у них ключи.

У меня возникли вскоре серьезные сомнения в своей способности реализовать последнее заявление. Так полагала и Луиза.

— Ты не сможешь, — фыркнула она. — Тебя снова изобьют. Лучше поедем вместе с ними.

— Правильно, — поддержал я ее с сарказмом, — а затем они нас убьют.

Луиза поджала губы и покачала головой так, словно ей доводилось находиться в таком положении много-много раз.

— Это зависит… — сказала она. — Просто скажи, где зарыт кокаин.

— Отвез его в Эль-Гатосин, — сказал я, пожалуй, слишком поспешно и без учета последствий.

Если бы Луиза была искренна, знание места хранения кокаина гарантировало бы ей жизнь, если бы я солгал, ее план ничего не стоил бы. Не раскрыв действительное место хранения ядовитого наследства Ивана, я обрекал свою подружку на короткий, резкий, как удар молотком, выстрел в голову.

— Куда?

— В Эль-Гатосин. — Я не мог смотреть ей в глаза. Когда сознаю, что лгу, я не в состоянии глядеть в лицо жертве обмана, если не верю искренно в свою ложь. Глянь на меня жестче — и откроется некоторая наигранность моей решимости. — Там, в долине реки.

Она смотрела на меня жестко, требуя поделиться секретом, но я не мог раскрыть настоящее место тайника. Можно было вырвать у нее какие угодно обещания и заверения, но нельзя было исчерпать ее способность к предательству. Она знала, что я понимаю ее, но не признавалась себе в этом.

— Где именно в долине реки?

— Около двух километров вниз по реке есть частное владение. Там живет ненормальная старуха. Кокаин зарыт на краю ее подворья, у выбеленного известью камня. Передай старой плутовке привет от меня, если ее увидишь. — Я бы никогда не согласился, чтобы Антонита ла Буэна пощупала костлявой рукой мой лоб и сказала, что я уже мертв, даже если бы ее встреча с Луизой и угрожала мне гибелью.

— Начерти мне карту. — Она закурила через пять минут третью сигарету. — Мне нужна карта.

— Зачем? — спросил я. — Тебе не нужна карта. Я знаю, где зарыт кокаин, вот что имеет значение.