1) натуральная икра имеет слабый запах рыбы, искусственная ароматизируется селедочным рассолом, имеющим соответствующий резкий запах ;

 2) икра осетровых при раздавливании во рту лопается и разбрызгивается, искусственная, как свойственно желатину, прилипает к зубам;

 3) в натуральной икринке нередко виден невооруженным глазом зародышевый пузырек («глазок»). Впрочем, в случае частичного разбавления натуральной икры искусственной (до 15—20%) распознать фальсификацию по органолептическим показателям, увы, практически невозможно: здесь не обойтись без инструментальных методов экспертизы. Инга Казакова

Икрометный «Чибис»

Поскольку в советское время икра стала своеобразным символом благополучия, возникла задача государственной важности — насытить рынок этим деликатесом, причем хотя бы «рукотворным». Так, в 1960 году в СССР на установке «Чибис» была получена первая в мире искусственная икра. Она оказалась дорогой, невкусной, и делать ее было так сложно, что производство смогли наладить только в Москве, Ленинграде, Киеве и прибалтийских столицах. Именно в это время и возник известный анекдот о Васе с завода, которому мастер поручил выковыривать глаза из соленых килек, чтобы иностранная делегация была потрясена видом простого советского человека, перекусывающего на работе бутербродом с «икрой».

В 1970—1980-х годах в Горьком шли непрерывные работы по совершенствованию технологии, которые привели к созданию компактной установки, производящей деликатес из молока, желатина и различных добавок. Качество продукта было настолько высоко, что большинство людей, отведавших бутерброд с псевдочерной икрой, подвоха не замечали. Хотя этот факт, справедливости ради, можно объяснить тем, что настоящую икру им приходилось пробовать нечасто и сравнивать, по большому счету, было не с чем. «Побаловаться» ею доводилось разве что на выборах — так привлекали народ на избирательные участки, да еще — в буфетах Большого театра или Кремлевского Дворца съездов.

Безрадостная  перспектива

Международная природоохранная организация «отследила» количество икры на мировом рынке, вследствие чего выяснилось, что оно значительно отличается от официально заявленных квот более чем в 10 раз. То есть на каждую законную банку с деликатесом сейчас приходится, по разным подсчетам, от 13 до 20 браконьерских. Вокруг мест, облюбованных для нелегальной ловли, стоит смрадный дух гниющих остатков осетровых. Вылавливая рыбу, браконьеры бросают обратно в воду изувеченных крючками самцов, а самкам вспарывают брюхо, забирают икру, солят «абы как» и уходят со своей добычей, оставляя лежать и тухнуть гигантские туши, с которыми слишком много хлопот. Неудивительно, что популяции осетровых, которые к тому же очень чувствительны к загрязнению воды, стремительно сокращаются.

Около 15 лет назад во Франции, Италии и США начали создавать фермы по разведению осетровых. Сегодня они существуют в 20 различных странах. В этих хозяйствах разводят «скороспелых» осетровых и получают от них черную икру по новой технологии, не убивая рыбу. Но пока процветает столь масштабное браконьерство, шансов сойти со страниц Красной книги у осетровых мало, и недалек день, когда известный постер со слоганом «Жизнь удалась», написанным черной икрой на фоне из красной, перестанет вызывать у нас улыбку.

Вынужденные меры

По сообщению официальных представителей Международной организации по всемирной торговле грозящими исчезновением видами флоры и фауны (CITES), многие подвиды семейства осетровых находятся под угрозой полного исчезновения. Так, в 2005 году по сравнению с серединой 2004-го численность рыб в Каспии сократилась более чем на треть. А ведь именно в Каспийском море добывают 90% всей черной икры, поступающей на мировые рынки. Организация CITES, работающая под эгидой ООН, уже неоднократно взывала к сознательности экспортеров икры, пытаясь таким образом настроить их на борьбу с браконьерством. Однако эти полумеры действия не возымели. Поэтому в январе 2006 года Секретариат Женевской конвенции CITES объявил о временном запрете на торговлю осетриной и черной икрой повсеместно. На предприятия, разводящие осетров в неволе, это табу не распространяется. Такое положение дел будет сохраняться до тех пор, пока страны-производители не предоставят объективную информацию о состоянии популяции осетровых.

Размер квот на экспорт осетровых предложено установить самим производителям, после чего они должны быть утверждены. Однако для этого им необходимо доказать, что предложенные ими квоты на улов и экспорт отражают текущее состояние популяции осетровых.

На предварительном заседании Комиссии по морским ресурсам Каспийского моря, прошедшем в Астане, страны — экспортеры осетровых рыб и икры приняли решение сократить вылов на 23%, то есть снизить квоты на вылов осетровых: для России на 30,5% — до 258 т, для Ирана на 16% — до 500 т, для Казахстана на 12% — до 195 т, для Азербайджана на 8% —до 92 т; и на добычу икры: для России на 81% — до 3,9 т, для Ирана на 15% — до 51 т, для Казахстана на 17% — до 13,2 т и для Азербайджана на 3% — до 6,5 т.

Татьяна Степанова

«Император был небольшого роста, черты лица его были уродливы, за исключением глаз, которые были очень красивы, и выражение их, когда он не был в гневе, обладало привлекательностью и бесконечной мягкостью… Он обладал прекрасными манерами и был очень любезен с женщинами; он обладал литературной начитанностью и умом бойким и открытым, склонен был к шутке и веселию, любил искусство; французский язык и литературу знал в совершенстве; его шутки никогда не носили дурного вкуса, и трудно себе представить что-либо более изящное, чем краткие милостивые слова, с которыми он обращался к окружающим в минуты благодушия». Это описание Павла Петровича, принадлежащее перу светлейшей княгини Дарьи Ливен, как и многие другие отзывы знавших его людей, не слишком вписывается в привычный нам образ неумного, истеричного и жестокого деспота. А вот что спустя десять лет после смерти Павла писал один из наиболее вдумчивых и беспристрастных современников — Николай Михайлович Карамзин: «…Россияне смотрели на сего монарха, как на грозный метеор, считая минуты и с нетерпением ожидая последней... Она пришла, и весть о том в целом государстве была вестию искупления: в домах, на улицах люди плакали от радости, обнимая друг друга, как в день светлого Воскресения».

Можно было бы привести множество других не менее противоречивых свидетельств. Конечно, мы привыкли к тому, что исторические деятели редко удостаиваются единодушного восхищения или безоговорочного осуждения. Оценки современников и потомков слишком сильно зависят от их собственных пристрастий, вкусов и политических убеждений. Но случай с Павлом иной: как будто сотканный из противоречий, он плохо укладывается в идеологические или психологические схемы, оказываясь сложнее любых ярлыков. Наверное, именно поэтому его жизнь вызывала такой глубокий интерес у Пушкина и Льва Толстого, Ключевского и Ходасевича.

Плод нелюбви

Он родился 20 сентября 1754 года в семье… Но как раз семьей чету Софьи Фредерики Августы Анхальт-Цербстской и Карла Петера Ульриха Голштинского, ставших в России Екатериной Алексеевной и Петром Федоровичем, назвать было очень трудно. Супруги настолько неприязненно относились друг к другу и имели так мало желания демонстрировать взаимную верность, что историки до сих пор спорят, кто был истинным отцом Павла — великий князь Петр или камергер Сергей Салтыков, первый из длинной череды фаворитов Екатерины. Впрочем, тогдашняя императрица Елизавета Петровна так долго ждала появления наследника, что оставила все сомнения при себе.

Сразу после появления на свет младенец был бесцеремонно отобран у матери: императрица не намеревалась рисковать, доверяя нелюбимой невестке воспитание будущего российского монарха. Екатерине лишь изредка позволяли видеть сына — всякий раз в присутствии императрицы. Впрочем, и позднее, когда мать получила возможность заниматься его воспитанием, она не стала к нему ближе. Лишенный не только родительского тепла, но и общения со сверстниками, зато чрезмерно опекаемый взрослыми, мальчик рос очень нервным и пугливым. Проявляя недюжинные способности к обучению и живой, подвижный ум, он бывал то до слез чувствителен, то капризен и своеволен. По запискам его любимого учителя Семена Порошина, хорошо известна нетерпеливость Павла: он постоянно боялся куда-то опоздать, спешил и оттого еще больше нервничал, глотал пищу, не прожевывая, постоянно глядел на часы. Впрочем, режим дня маленького великого князя действительно был по казарменному суров: подъем в шесть и занятия до вечера с небольшими перерывами на обед и отдых. Потом — совсем не детские придворные развлечения (маскарад, бал или театральное представление) и сон.