— С какой же стати она тебе открылась?

Марк угрюмо усмехнулся.

— Потому что когда я узнал, что она беременна, то пришел к тому же выводу, что и ты. На один ужасный миг я заподозрил в непорядочности собственного отца. Пруденс рассердилась не на шутку. В тот день в машине она устроила мне такую нахлобучку, что ей стало дурно, нам пришлось остановиться, чтобы она могла прийти в себя. В конце концов ей пришлось рассказать мне насчет Ларри, чтобы уничтожить мои сомнения. Она строго-настрого наказала мне хранить тайну. К тому времени Ларри был уже мертв, и Пруденс взяла с меня клятву, что Пенелопе никогда не узнает правды.

— Так вот кого она имела тогда в виду! А я-то решила, что речь идет обо мне… Бедная Пенелопе, — печально добавила Габби. — И бедная Пруденс.

— Ларри так и не узнал, что она беременна. Когда он погиб в автокатастрофе, Пруденс все казнила себя, что смолчала. Он умер, не зная, что станет отцом… а ведь это была его заветная мечта, — невесело заключил Марк.

У Габби перехватило горло.

— Мама говорила мне, что Пруденс отчего-то не в себе, но в те дни я была так…

— Что — «так»? — быстро переспросил он.

Габби метнула на него неприязненный взгляд.

— Так поглощена тобой, что никого и ничего не замечала. А ты заметил что-нибудь?

— Нет. И по той же самой причине. Я любил и уважал Пруденс, но в мыслях у меня была только ты. Во всяком случае, тогда.

Сердце Габби болезненно сжалось.

— Марк… ты уверен, что Пруденс больше никому не открыла своей тайны?

— Понятия не имею. Я всегда жалел, что не могу рассказать о Люси своим родителям, но они наверняка ничего не знают, иначе с самого начала захотели бы увидеться с девочкой. За твоих родителей я, конечно, ручаться не могу.

Глаза их встретились.

— Марк, они должны знать правду, — уверенно сказала Габби. — Когда они пообещали Пруденс воспитать ее ребенка как своего собственного, она наверняка вынуждена была рассказать им все… до того как умерла.

— Что же Алекс и Хилари сказали о Люси вам, своим детям?

— Да почти ничего. Что Пруденс не стремилась замуж, но хотела иметь ребенка. Что она, умирая, завещала нам вырастить ее дочь и любить ее как родную. Дерек, Чармиан и Ники были убиты горем и приняли это объяснение без всяких вопросов. Я-то, конечно, знала правду, — с горечью добавила Габби, — вернее полагала, что знаю.

— И что же, это знание повлияло на твои чувства к Люси?

— Как ни странно, нет. — Габби невесело улыбнулась. — Она очаровала меня с первого взгляда.

Марк кивнул.

— Вполне тебя понимаю. Со мной случилось то же самое.

— Странно, правда? Пруденс, сильная и упорная, умерла, а хрупкая болезненная Пенелопе пережила трагедию. Как она сейчас поживает?

— На удивление неплохо. Она не захотела уехать из дома, в котором жила с Ларри, ведь там все приспособлено для ее нужд. Сейчас она живет на нижнем этаже дома, а верхние комнаты занимает ее вдовая сестра. — Марк едва заметно улыбнулся. — Пенелопе увлеклась живописью. И конечно же мои родители часто навещают ее.

Габби взглянула на часы и ахнула.

— Господи, как поздно! Мне пора домой.

— И то верно. — Марк подбросил дров в камин. — Твой плащ уже, должно быть, высох.

На обратном пути в «Блу Пайнс» они едва обменялись парой слов. Когда машина затормозила перед домом, Габби взглянула на Марка и тут же отвела глаза.

— Зайдешь?

— Нет, спасибо. У меня еще дела. Да, кстати, — он сунул руку в карман и вынул скатанный в трубочку документ. — Наш договор остается в силе, так что это — твое.

Габби окинула его надменным взглядом.

— Я не могу взять у тебя эти бумаги. Если наша семья должна заплатить тебе…

— Считай, что долг уже уплачен, — бесстрастно ответил он и, выбравшись из машины, распахнул дверцу перед Габби. — Не люблю оставаться в долгу.

Итак, ее поставили на место. Если Марк хотел отомстить — его жестокие слова как нельзя лучше подходили для этой цели. Зная Марка, Габби не сомневалась, что именно затем они и были произнесены.

Марк вернулся в машину.

— Спокойной ночи. И передай родителям мои извинения за то, что задержал тебя.

Он поднял стекло, и джип тронулся с места, быстро исчезнув из виду.

Габби сунула злосчастный документ в карман, и вдруг ее охватило безмерное отчаяние. Да еще родители набросятся сейчас с ненужными расспросами… Впрочем, Хилари, едва взглянув на дочь, сказала лишь:

— Ради Бога, Габби, поскорее прими горячую ванну. Не сомневаюсь, что у тебя были причины уйти из дому на ночь глядя, но с рассказом о них можно подождать до утра. Или, если хочешь, вовсе ничего не рассказывать.

Иными словами, никто и не собирался требовать объяснений, которые Габби не хотелось давать.

— Извини, мама, что доставила тебе столько хлопот, — повинилась она.

— Хочешь чаю?

— Нет, спасибо. — Габби вымученно улыбнулась и поцеловала мать в щеку. — Все, чего я хочу, принять ванну и лечь в постель.

Габби надеялась уснуть мертвым сном, едва голова коснется подушки, однако откровения этого вечера почти всю ночь не давали ей сомкнуть глаз. Заснула она только перед самым рассветом, а когда проснулась, было уже около полудня. Она наскоро приняла душ, натянула джинсы и свитер и сбежала вниз, где ее бурно приветствовал неутомимый Брокси. Миссис Мортинсен при виде нее торопливо поднялась из-за стола — она явно дожидалась этой минуты, чтобы приступить к уборке спален.

— Наконец-то, дорогая моя! — обрадовалась Хилари. — А мы тут попиваем кофе и ждем тебя.

— Главное, что ты, милочка, отдохнула как следует, — вставила миссис Мортинсен. — Все эти поездки, перелеты — такая утомительная штука!

— Дело не только в поездках и перелетах, мама, — мрачно сказала Габби, когда они остались одни. — Но все равно извини, что я заспалась. Я даже не слышала, как поднялись Люси и Ники.

— Я постаралась укротить нашу неутомимую крошку: ты так сладко спала, что грех было тебя будить. — Хилари налила дочери кофе. — Хочешь есть?

— Сейчас нет, подожду до ланча. — Габби покаянно взглянула на мать. — Прости, что так получилось вчера вечером. Понимаешь, я случайно подслушала ваш с отцом разговор и узнала, что «Блу Пайнс» хочет купить компания Марка. Вот я и бросилась к нему, чтобы устроить скандал.

— Так я и знала! И как же он это воспринял?

— Да уж не пришел в восторг оттого, что я на ночь глядя ворвалась как фурия и обвинила его Бог весть в чем. — Габби замялась. — А… миссис Мортинсен еще долго пробудет наверху?

— Самое меньшее час. — Хилари ободряюще улыбнулась дочери. — Хочешь покаяться еще в чем-то?

— Марк рассказал мне, кто отец ребенка Пруденс! — храбро выпалила Габби. — Вы знали?..

Хилари побледнела, потом тяжело, прерывисто вздохнула.

— Да, родная, конечно же знали.

— Я так и думала… — пробормотала Габби. — Почему же вы мне ничего не сказали?

— Не могли. Пруденс заставила нас поклясться, что мы сохраним все в тайне, ведь жена Ларри еще жива. А вот Марк, оказывается, знал. Если он сказал тебе об этом, думаю, молчать больше нет смысла. — Хилари содрогнулась. — Боже мой, Габби, как это было ужасно! Вскоре после того, как ты разорвала свою помолвку, мне позвонила Пруденс. Вообрази мои чувства, когда я узнала, что она не только беременна, но и больна воспалением легких, которое привело к преждевременным родам! Я немедленно позвонила твоему отцу, и он приехал в больницу вскоре после того, как родилась Люси. — Она промокнула бумажной салфеткой влажные глаза. — Слава Богу, Алекс появился вовремя. По крайней мере, Пруденс умерла, зная, что мы позаботимся о ее малышке и вырастим ее как собственную дочь. Полюбить ее было совсем не трудно!

— Да, правда, — севшим голосом согласилась Габби. — Отчего же все-таки умерла Пруденс?

— Врачи все объяснили нам подробно. Пруденс ослабла от воспаления легких, кроме того у нее была анемия — ведь она сидела на диете, чтобы скрыть беременность, да и возраст у нее был критический для первых родов. И ведь после гибели Ларри она работала на износ, чтобы заглушить тоску. — Хилари тяжело вздохнула. — Только мне кажется, Пруденс умерла потому, что сердце ее было разбито. Думаю, она говорила правду, Ларри действительно любил ее, но и свою жену любил тоже и развестись с ней никак не мог. Да и Пруденс заверила меня, что сама не желала этого. Словом, когда Ларри погиб, ей попросту стало незачем жить.