Внимание переключилось на человека, который не сводил больного взгляда с затянувшейся раны на моём животе и пропитанной кровью одежды. В попытке прочесть его эмоции, я обожглась горечью, словно сунула руки в огонь. Его разрывало на части желание убить мага, избавить меня от страданий, вина за нанесённую рану, дикая тоска и любовь. Аморан не видел выхода и погружался в отчаяние. Противоречивые чувства набрасывались со всех сторон и сражались с ослабевшей волей и друг с другом. Но безумная жажда мести немного отступила и глаза прояснились.
— Паулина, если я погибну, пусть меч Кейб останется у тебя, — попросил он.
— Теперь оружие может принадлежать лишь вашему роду, а я, к сожалению, не одна из Кейб и даже не человек, — произнесла я и прикоснулась к невидимой преграде.
Что заставляло меня сражаться за Аморана, терпеть боль и душевные терзания? Он симпатичный и обаятельный, но не сравнится с Аирелем, наделённым обжигающей, сверхъестественной красотой. Человек изначально слабее мага, я никогда не познаю с ним радости слияния источников. Проклятое существо, чудом сохранившее разум и возможность чувствовать, разделившее сотню лет с вампиром. Да, да, да! Но доводы тонули в чистейшем свете, льющемся из души. Как уловить тончайшую сущность под названием любовь? Маг во мне не находил причины следовать выбранным путём, пытался разложить чувства по полочкам, намеренно показывал недостатки и отличия. Но человек, ещё существующий в глубине души, безоглядно, преданно любил и плевал на различия между нами, толкал вперёд к новой боли. Нельзя позволить ему исчезнуть, раствориться в магии. Во что превратится любовь, кем стану я, когда маг победит окончательно? Мне отчаянно нужно навсегда связать себя с Амораном. Он может стать частью души и тела, но человек сам должен захотеть сделать это.
— Ты бы хотела…
— Да, но, даже став твоей женой, во мне не появится ни капли вашей крови, — грустно ответила я и почувствовала, как с другой стороны купола большая ладонь прижалась к моей.
Аморан некоторое время смотрел на наши руки, разделяемые тонкой преградой, она истончалась, пока мы не соприкоснулись кожей и переплели пальцы.
— А если существует способ? Войдёшь ли ты, Паулина, в мою семью, разделишь ли кровь, назовёшься Кейб? — испытывающий и пронзительный взгляд зелёных глаз тянулся к мечущейся душе. И я смело шагнула сквозь купол, окончательно приняв сложное решение.
— Да!
Простое слово, которое снова изменит жизнь, оно отсечёт прошлое и от Паулины Назаровой, впервые появившейся на Мотейре, не останется и следа, даже прежней фамилии. — Ты готов?
— Будет больно, — предупредил Аморан, нежно погладив щёку, он поймал прядь вспыхивающих волос и заправил за ушко.
— Не сомневаюсь, — хмыкнула я, — боль следует за нами по пятам.
— Дороги назад не будет.
— Разве кто-то её ищет? — моя бровь удивлённо приподнялась.
Аморан рванул рубашку на груди, обнажая изрезанную шрамами кожу. Он достал из чехла на поясе небольшой нож и положил ладонь чуть выше солнечного сплетения. Словно по трафарету острое лезвие вырезало очертание раскрытой ладони. Края новой раны набухали кровью, но человека это не останавливало. Он закончил рисунок, начертав букву "А" в самом центре. Влажной рукой Аморан распахнул мою блузу и положил горячую ладонь на грудь. Кончик ножа коснулся кожи, входя в неё, как в масло. Я опустила голову, стиснув зубы, не в состоянии отвести взгляда от движений лезвия. Оно обводило каждый палец, создавая очертание большой мужской ладони. Багровые капли стекали вниз и оставляли следы на животе, ими пропитывалась ткань брюк. Когда новый рисунок полностью повторил первый, Аморан рассёк наши ладони и отбросил нож на пол. Клеймо Кейб замкнуло символ в непрерывный контур, запустив древнее заклинание.
Низкий грудой голос произносил странные звуки и по спине бежали мурашки от их внутренней силы. Я чувствовала присутствие многих душ, смотрящих на нас со всех сторон. Они возникали серыми тенями, окружали гудящим туманом. Аморан требовал в свидетели и помощники предков. Маги высокомерно считают людей не способными призывать природные силы или духов, и по большей части это соответствует действительности. Но сейчас человек плёл тонкий узор странного заклинания, используя энергию, уходящую вглубь Мотейры. Она пришла вместе с душами предков. Безмолвные фигуры нависали над нами и протягивали новые и новые нити своему потомку. Кровь вплеталась в необратимое заклятие, наполняя невообразимой силой, оно переворачивало внутренности, изменяло тело изнутри.
На самой низкой ноте, Аморан прижал меня к себе, совмещая вырезанные на коже ладони. Как только кровь смешалась и проникла в раны, я не смогла удержаться от крика. Края порезов вцепились друг в друга, казалось, что грудь грызёт хищная пасть с сотней острых зубов. Ненасытная глотка высасывает кровь из переплетённых тел, а потом перемешивает и снова наполняет. Где-то надрывно закричал Хегельг, не в силах выбраться из зеркальной сферы и помешать ритуалу, связывающему меня с Амораном посильней брачных уз.
Повисла оглушающая тишина, мир вокруг затаился. Лишь судорожное дыхание да стук собственного сердца нарушали замершее мгновение. Тук-тук, тук-тук, тук…тук…звук затихал, пока не погас совсем. Сердце остановилось, пронзённое нитями древнего заклинания. Души умерших ринулись в нас. Они пронзали жутким холодом и завершали человеческий обряд кровной магии. Примитивная, но не менее сильная магия из разряда необратимых, и вот уже по венам текут изменённые потоки. Тук…тук-тук, тук-тук. Мы синхронно вздохнули, словно вынырнули из глубины.
— Приветствую тебя, Паулина Кейб, — громко произнёс мужчина, а потом с шипением оторвал тела друг от друга.
Я охнула и попыталась залечить порезы себе и Аморану. Кровотечение прекратилось, края ран сомкнулись, образуя небольшие рубцы в форме родового герба.
— Не старайся, милая. Шрамы останутся навсегда, кровная магия необратима.
Новый родственник внимательно присматривался к моей реакции. Он чувствовал вину за причинённую боль, но в глубине души ощущал облегчение. Даже с его смертью род не прервётся, только не теперь, когда появилась ещё одна Кейб по крови.
— Всё, что принадлежит семье теперь твоё. Не знаю, что ещё осталось, но когда-то род был одним из самых богатых и могущественных на Мотейре.
— Я так странно себя чувствую, — ладони растирали оцепеневшее лицо.
— Тебе плохо? Приляжешь? — Аморан подхватил меня на руки и попросил. — Сними защиту, я не оставлю тебя сейчас.
— Не делай этого никогда, — убирая купол, пошептала я.
Нос уткнулся в рубашку, пропитанную красными потёками, но мне безразлично, что мы залиты ими, перепачканы с головы до ног. Не в первый раз. На груди пульсировало клеймо, новое имя "Паулина Кейб" жгло мысли. Став магом окончательно, я не изменю его, не перестану принадлежать человеческой семье, и возможно когда-нибудь в семейном склепе появится усыпальница с моим именем.
— Хочешь воды или кушать? — волновался Аморан, собираясь уложить меня на постель.
— Купаться! Жутко хочется вымыться.
— Отнести тебя вниз? — напрягся мужчина.
Ненавистный ему маг находился в купальне, но месть, похоже, откладывалась. Ярость перегорела в огне кровной магии, по крайней мере, притихла до поры.
— Останемся здесь, — устало ответила я и сквозь тонкий мир создала небольшую ванну с водой.
Аморан поставил меня в тёплую воду и медленно раздел. Испорченная одежда полетела в огонь камина. Он присел рядом и, зачерпывая воду ладонями, омыл грудь и живот от запекшихся потёков.
— Отойди от неё!
В спальню ворвался взъерошенный и бледный Хегельг. Щиты во время ритуала ослабли, и маг смог выбраться из сферы. Я резко поднялась, а отец замер на месте и вцепился взглядом в клеймо на моей груди.
— Что ты наделала, доченька! — опустив плечи, произнёс маг, в его волосах заметно прибавилось седины, он выглядел постаревшим и осунувшимся.
