— Давай пойду первым, в темноте можно и ноги переломать.

— Во-первых, я тебя сразу вылечу, а во-вторых, мне прекрасно видно. К тому же мы пришли. Проходи, — перед Амораном открылась дверь.

— Куда? Тут темень непроглядная.

— Дело поправимое, когда с тобой маг.

В глубине комнаты загорелись меленькие светлячки, создавая уютный полумрак. Есть у женщин такой пунктик насчёт свечей, как бы банально не выглядело, нас всё равно чарует этот образ. Мягкий свет наполнил тёплыми красками большую комнату с двумя круглыми бассейнами посредине. Один из них маленький и неглубокий, а вот второй настоящая купальня, где можно от души поплескаться. Стены и полы выложены голубым камнем с серыми прожилками, тёплый и приятный на ощупь минерал прекрасно смотрелся вместе с белым потолком, нехитрыми шкафчиками и парой кушеток для отдыха. Два окна плотно закрывались тяжёлыми шторами, подчеркивая интимность. Оставалось лишь незаметно нагреть воду и насладиться впечатлениями.

— Это наша новая купальня, — похвасталась я.

Аморан присвистнул и покачал головой. Он сбросил грязные сапоги, оружие и плащ на пол в коридоре. Кроме нас в доме никого не было. Как только человек шагнул внутрь, дверь за ним плотно захлопнулась. Горячий влажный воздух побуждал расслабиться, согревая после ночной охоты под проливным дождём. Надеюсь, нас никто не потревожит, иначе очень-очень разозлюсь.

— Попался! — хищно прошептала я, обходя вокруг напрягшегося мужчины.

Как только остановилась перед ним, захотелось наброситься, словно дикий зверь, жадно пить из его губ, терзать ласками. По коже поползли мурашки возбуждения, вспыхнувшие волосы взвились вверх, искрясь на кончиках. Как сладко будет заставить Аморана кричать, увидеть в глазах огонь. Но вместо этого я медленно расстегивала пуговки мужской рубашки, а затем манжеты. Осторожно ткань спускалась с плеч. Ладошки гладили упругие мышцы и росчерки шрамов, которые я не уставала залечивать, но они упрямо появлялись на теле Аморана, после очередного пробуждения. Он нежно погладил мое лицо, а потом нагнулся и обвёл кончиком языка контур губ.

— Давно попался, с той самой минуты, когда увидел тебя, Паулина.

Язык тронул раковинку ушка, и вниз пронеслась мелкая дрожь. Ноги не держали, и я опустилась на колени, ухватившись за ремень брюк. Место ладоней на груди и плечах заняли извивающиеся пряди волос. Они змейками приникли к мужскому торсу, расползались по коже.

— Так щекотно! — засмеялся Аморан.

Но смех тут же умолк и сменился шумным вздохом, когда с бёдер упали брюки. Стоя на коленях, я подняла голову и медленно провела по обнажившемуся бедру, едва касаясь кожи. Зрачки Аморана расширились, он судорожно сжал кулаки.

— Не играй со мной, Паулина. Я многое могу выдержать, но не испытывай пределы самообладания.

— Никаких игр, — прошептали мои губы и коварно улыбнулись. — Пойдём греться и мыться!

Стремительно подскочив, я схватила Аморана за руки и потащила в первую купальню. Человек так и не справился с собой, выглядел скованным и закрытым. Мылись в полном молчании, без всякого удовольствия, потому что мысли заняты совсем другим. Желание сжигало нас, но сделать последний шаг навстречу мы не решались. Аморан пытался взять себя в руки, но получалось плохо. Я сполоснулась от мыла и вышла из воды. Впереди показался глубокий бассейн с горячей и чистой водой. Предстояло осуществить второй этап моего коварного плана. Пришло время оставить позади условности, что сдерживали нас.

— Иди ко мне, — позвала я.

— Мне уже не остановиться, понимаешь? Я хочу тебя, Паулина и теряю остатки воли.

Магические светлячки загорелись ярче, отражаясь в глазах Аморана, золотя кожу интимным светом. Человек поднялся из воды, капельки сбегали прозрачными струйками по коже. В глазах бушевал тот самый огонь, о котором я грезила, ещё сдерживаемый, но из последних сил. Мой человек по-мужски красив в своей мощи и искренности. И это не маска — Аморан единственный настоящий среди всех, кто окружает меня. За этой внешностью скрывается лишь бесконечная любовь, благородство, да пленённая, израненная душа. Крепкая опора в зыбком мире недоверия и противоречий. Огонь, что обогреет в любую непогоду. Никаких скрытых личин, хитрых игр и тайн.

— Родной, любимый, отчего мы медлим, почему ждём чего-то?

Я протянула ладонь, и она утонула в больших ладонях Аморана. Безмолвный диалог тел, наконец пришедших в согласие. Мне улыбнулись открыто и облегчённо. Аморан будто преодолел внутренний запрет и теперь принял решение. Он подхватил меня на руки и прыгнул в глубокий бассейн. Вода накрыла с головой. Мы кружились, поднимаясь из глубины, пузырьки щекотали разгорячённую кожу. Аморан вытолкнул нас на поверхность, шумно хватая ртом воздух. Отдышавшись, он подтолкнул меня к краю. Спина упёрлась в бортик купальни, ноги обхватили мужские бёдра, движущиеся навстречу.

— Скажи "нет", — в последний раз предупредил Аморан, лаская мою набухшую грудь.

— Да, — стонала я и закрывала глаза, — не останавливайся!

— Пусть всё катится в бездну! Ты моя! — прошипел хриплый голос, и мимолётная боль пронзила меня.

Тело тут же исцелило маленькую рану и начало восхождение на вершину. Никакой магии, потоков источника, лишь жадные движения тел, доводящие до исступления. Ритм менялся от нежного и медленного, до резкого, почти звериного. Мы тонули в наслаждении, преодолевали последние барьеры друг к другу. Я кричала от простого человеческого ощущения счастья на пике оргазма. Да, человеческого оргазма, но от этого не менее острого и яркого. Пальцы царапали широкую спину, прижимали ритмично двигающиеся бёдра. Я выгибалась навстречу, отдавала всю себя и боялась пропустить хоть миг этого чуда. Быть может, это именно то, о чём молила?

Усталую и разомлевшую меня выловили из бассейна и отнесли на второй этаж в спальню. Это единственная комната, которую не хотелось переделывать. Аморан наполнил её особенной атмосферой, своей аурой. Здесь он разжигал огонь и готовил для меня, хранил одежду и оружие. Эта спальня — сердце дома. Я прибегала сюда побыть со своим мужчиной или даже наедине с собой, если удавалось выкроить минутку. Единственное, что я исправила, это заменила весь текстиль, размножила одеяла и постельное бельё. Шторы, обивка, покрывала остались тех же цветов и фактуры, только чистые и свежие. Нам нравилось находиться здесь, разговаривать или просто перевести дух. Аморан уложил меня на кровать и отправился разжигать огонь в камине. Проливные дожди принесли влажность в дом. Даже дрова отсырели. Я могла бы это исправить, но мне нравилось наблюдать, как Аморан занимается нехитрыми домашними делами.

— Хегельг обещал, что дождя не будет, — пробурчала я, кутаясь в одеяло. Не то чтобы холодно, просто зябко, особенно после горячего бассейна.

— Опять обманул, он же маг, — отмахнулся Аморан.

— Я тоже становлюсь магом.

— Ты не такая как они, — ответили мне. Огонь никак не хотел разжигаться.

— Ошибаешься, Аморан. Если я выживу, то окончательное превращение в мага — вопрос времени. И нам предстоит с этим жить. Я цепляюсь за человеческие привычки, чувства и поведение, но с каждым днём мне всё труднее. Это сводит с ума, раздирает изнутри, но неизбежно.

— Однажды ты не захочешь быть с человеком? — вздохнул Аморан, и толстая ветвь хрустнула в руках от напряжения.

— Оставь костёр, — взволнованно попросила я и легко потянулась к дровам через тонкий мир. Огонь ярко вспыхнул и бросил красноватые блики.

— Иди сюда, — позвала, потянулась всем телом к застывшему мужчине, самому дорогому человеку. — Аморан, вопрос в том, захочешь ли ты быть с магом, сможешь ли любить после изменения?

— О чём ты говоришь? Думаешь, из-за Хегельга и Гнека я возненавижу твою сущность? Глупая, только твоя любовь удерживает на этом свете. Гнек не зря усыплял меня, вампир знал, что я убью себя и его заодно.

— Не надо так говорить.

— Но это правда, и до того как в моей жизни появилась ты, самоубийство было главной мечтой. Я смаковал её сотню лет, едва обретал сознание. Это не малодушие — желать забвения, когда изо дня в день смотришь на смерть, пытки и кровь.