— Ничего не чувствует, — вторила я Хегельгу, когда он подхватил меня на руки, как пушинку.

— Он не страдает, — повторяла, как молитву, пока мы спускались по лестнице на первый этаж, двигались по длинному коридору, освещённому факелами.

Дом жил собственной жизнью, за его стенами на парк и лес спускались туманные сумерки. Для мира этот вечер ничем не отличался от всех прожитых вечеров, подобных сегодняшнему. Но не для меня.

Хегельг ногой открыл дверь купальни и пересёк комнату в несколько шагов. Мы пришли сюда не для омовений. Купание для меня стало бы новой пыткой, учитывая состояние кожи. В глубине комнаты ждал хмурый и бледный Аирель. Он поднялся с кушетки и устремился навстречу. Некромант сбросил человеческий облик, и его истинное лицо ошеломило глубиной чувств, бурлящих внутри. Его примеру последовал и Хегельг. Маги погрузили меня в энергетическую сферу, а я продолжала повторять слова отца и пытаться их осознать, принять. А потом нас поглотила эйфория слияния источников, облегчая боль души и тела.

Потянулись дни за днями, но страшней всего — бесконечные ночи, полные кошмаров. Утром, когда я набиралась достаточно сил, чтобы самостоятельно выбраться из энергетической сферы, тут же начинались уроки с магами. Они продолжались до самого вечера, даже если не хватало сил стоять. Отупевшая от усталости и постоянной боли, я доползала или меня приносили к дверям спальни. Дальше путь лежал к ненавистному ложу, но всегда в одиночестве. Ночью не хотелось, чтобы кто-то присутствовал рядом, видел прошитое красными ростками обнажённое тело. Но я знала, что Аяна всё равно придёт.

И она приходила, но тогда, когда савия полностью обездвиживала меня. Пронзённые тончайшими ростками губы уже не могли ничего сказать, руки не в состоянии оттолкнуть подругу. Ни сбежать, ни отодвинуться, ни избежать прикосновений горячего тела. Аяна дарила облегчение, разделяла страдания, но платила за это огромную цену. Я недолго пребывала в неведении и наслаждалась высшей магией единорогов. Очень скоро выяснилось, что с Аяной происходит что-то странное. Эта особенная магия разрушала её личность. Та Аяна, которую я знала, постепенно исчезала, всё чаще и чаще шоколадными глазами на меня смотрел зверь. Как только стало понятно, что происходит на самом деле, я забила тревогу.

— Аясь, не делай этого. Уходи, прошу тебя! — мысленно кричала подруге.

— Я должна, — смеялась она, словно говорила не о своей жизни, а о всякой ерунде.

Единственное, что мне ещё было доступно видеть — кусочек потолка, потому что савия добралась и до глаз. Тончайшие волоски ростков прошли сквозь роговицу. Я не видела сидящую рядом Аяну, но чувствовала настолько хорошо, что отсутствие обзора не мешало ощутить, как девушка пожала плечами. Она перекинула волосы на бок и склонилась над моим лицом, даруя возможность видеть себя. Единорог пахла лесом, в её крови бурлил адреналин от удавшейся охоты. Чуткие ноздри трепетали от запаха моей крови и все мысли Аяны сводились к безумному желанию слизать багровые капли, медленно стекающие по неподвижному телу. Оборотня останавливало лишь понимание того, что это причинит невыносимую боль близкому существу. Пока это ещё имело для Аяны весомое значение. Но в том-то и дело, что пока.

— Уходи отсюда! Держись подальше!

— У меня есть причины оставаться рядом.

Нежные губы расплылись в улыбке, обнажая ровный ряд белоснежных зубов. Увеличенные острые клыки странно искажали улыбку, с каждой ночью она всё больше походила на оскал. Подруга хуже и хуже себя контролировала, к концу ночи балансируя на грани спонтанного перехода в звериную форму, похожую на крупную хищную кошку.

— Ты не можешь удерживать человеческий облик, — пыталась достучаться я до упрямицы.

— Ну и что в этом такого необычного? Я оборотень, забыла? — отмахнулась Аяна, осторожно укладываясь рядом.

— Даже во время сражения на Фесседе в боевой форме ты не теряла личности и разума. А сейчас к утру я почти перестаю ощущать тебя как разумное существо. Какая может быть причина, чтобы намеренно терять себя в звере!?

— Если я перестану приходить — ты свихнёшься от боли, — продолжала браваду девушка, но голос всё-таки дрогнул.

Конечно, Аяна понимала опасность ситуации, но упрямо продолжала приходить. Она всегда делала только то, что хотела, а сейчас постоянно сражалась со своими желаниями. И это совсем не способствовало сохранению контроля. Он утекал сквозь пальцы и оборотень ещё больше бесилась.

— Я не шучу! Это зашло слишком далеко! Открой настоящую причину. Сейчас!

Всё, что оставалось, это мысленно взывать и настаивать. А ещё злиться, но слабовольно наслаждаться подарком Аяны, несмотря ни на что. Я стыдилась этой естественной реакции тела — тянуться к теплу и избавиться хоть от части мучений. Знала, что это убивает подругу и всё равно малодушно упивалась мгновениями, когда нарастающая с каждой ночью боль немного уходила.

— Боишься меня? — хмыкнула девушка. — Не нужно, Паулина. Тебя я не трону в любом случае.

— Прошу, остановись, пока не стало слишком поздно и объясни, что тобой движет. Это ты боишься, а не я. Ведь так? Боишься, но приходишь. Почему?

— Мне просто нравится, как ты пахнешь, — деланно веселилась оборотень.

— Аяна! Отвечай!

Я дёрнулась и даже не смогла закричать. Горло прошили тонкие отростки савии и не получалось издать ни звука, только хрипение. Но и оно причиняло боль, от которой мутнело в глазах не только у меня.

— Перестань, Паулина! Ты сама себе вредишь! — уже без тени иронии простонала Аяна.

Тонкий голосок дрожал от напряжения, а нежные нотки сорвались на панические. Девушка чуть приподнялась на локтях и заглянула мне в лицо. Только так я могла её видеть своими глазами, а не просто ощущать.

— Кто бы говорил? Давай уже, рассказывай! Хватит тайн.

— Обещаешь, что если я расскажу, ты расслабишься, и не будешь метаться? — серьёзно спросила Аяна.

Похоже, что разделённый со мной взрыв боли помог ей сконцентрироваться и взять звериную сущность под контроль. На меня снова смотрели знакомые глаза, по цвету напоминающие капли горячего шоколада.

— Обещаю. Но ты расскажешь всё подробно и только правду.

Аяна села удобнеё, скрестив ноги. Сейчас я могла видеть её лицо и взъерошенные волосы. Тело оборотня излучало тепло, оно немного разгоняло онемение и холод, приносимые савией. Загадочная магия единорога текла через меня, связывая нас в единое существо и разделяя боль на двоих. Неукротимая животная сила жизни, бьющая потоком из Аяны, подавляла часть боли и забирала себе. Именно эта сила должна будет противостоять Проклятью, и удержать тело Аморана в мире, пока я буду разбираться с Гнеком. При нашей первой встрече с Аяной я спрашивала, почему она согласилась последовать за мной? Тогда ответ казался исчерпывающим, но не сейчас. Обстоятельства изменились, и единорогу дружба со мной давалась высокой ценой. Так что заставляет это независимое, обладающее огромной силой, древнее существо оставаться рядом?

На несколько минут Аяна умолкла, собираясь с силами. Она избегала смотреть в глаза. Но когда, наконец, заговорила, голос звучал спокойно и уверенно. Медленно, взвешивая каждое слово, подруга объясняла причину своего поведения, начав издалека. А я слушала и мысленно рисовала образы, навеянные словами подруги. Образы, которые во много перевернули моё представление о мироздании и в очередной раз раздвинули горизонты.

— Приготовься к долгому рассказу, Паулина. Потому что я попытаюсь объяснить тебе то, в чём сама до конца не разобралась, что сидит внутри на уровне интуиции и противоречивых догадок. После нескольких веков, мне казалось, вопросы так и останутся без ответов, что поиск бессмыслен и безнадёжен. Но появилась девочка с тлеющим огнём в волосах. Она несёт за плечами, как неподъёмный плащ — неизвестность, что пугает, но и дарует зыбкую надежду. Я расскажу тебе немного о душах, малыш, — грустно проговорила Аяна.