— Как мило, — сказала Грейс. — И ты думаешь об этом сейчас, когда ты беременна?

— Да.

— Ты бы хотела, чтобы бабушка Рут была рядом?

— Хотела бы.

— Чтобы она деликатно сообщила об этом дедушке?

Джил пошевелилась под покрывалом.

— Нет. Я скажу ему, когда закончится первый триместр. Я всем тогда скажу.

— Никто не знает?

— Только твоя мама и ты.

— Но это же трудно никому не рассказывать. Тебе не кажется, что кто-то может увидеть?

— Ну, видеть еще особо нечего. Мой фартук все прекрасно скрывает.

— Но ты не думала, что кто-то может догадаться? Ну что все поймут, что ты врешь, хотя и ведешь себя как обычно?

— Нет.

Грейс вздохнула.

— Я бы хотела быть похожей на тебя. Мне кажется, что всем вокруг известно, что я выпила пива, что эта ложь написана огромными буквами у меня на лбу. Знаешь, часть меня хотела бы, чтобы все открылось. — Ей вдруг пришла в голову новая идея. — Если бы я забеременела, мама не смогла бы этого скрыть.

— Это плохая идея, Грейс.

— Но если бы я забеременела, мне, по крайней мере, пришлось бы сказать правду. — Этим она поставила тетю в тупик. Редко случалось, чтобы Джил не знала, что сказать. — Как бы мама поступила, если бы я забеременела?

— Она была бы разочарована.

— Как дедушка, когда ты курила травку? Видишь? Она такая же, как и он. Ты права. Они думают только о поведении и репутации. Их жизнь — это показуха.

— Погоди, Грейс. У меня, может, и есть свои обиды, но твои мама и дедушка много работают. Они служат обществу. Будь честен там, где доброе имя необходимо.

— Ладно. Но это не значит, что быть их ребенком легко.

— Не значит.

— Так что же мне делать?

— Ты не можешь поменять семью.

— Я о своем обмане. Было бы не так плохо, если бы я с самого начала сказала маме о пиве, но теперь, когда прошло столько времени… Мама взяла мою вину на себя, но она ничего не знала о пиве.

Джил нащупала в темноте ее ладонь.

— Знаешь, солнышко, судя по тому, что мне известно, тот, кто сидел за рулем вашей машины — кто бы это ни был — ничего не нарушал. То, что ты выпила бутылку пива, не стало причиной аварии.

— Я выпила две, — напомнила ей Грейс.

— Это не было причиной аварии.

— Хорошо, но я все равно чувствую себя виноватой из-за этого, и маме не могу рассказать.

— А папе?

— Смеешься? Я не разговариваю с папой.

— А возможно, следовало бы.

— Ты шутишь. Это будет еще хуже, чем рассказать маме. Дедушка, конечно, тоже будет разочарован, но он же всего лишь мой дедушка. — Грейс помолчала. — К тому же он слишком много пьет. Поэтому он бы, возможно, понял.

— Грейс, есть разница между тем, чтобы пить пиво с друзьями…

— Любой из которых убьет меня, если узнает, что я об этом кому-нибудь рассказала, — перебила Грейс.

— Мы пока не об этом, — произнесла Джил. — Вернемся к тому, о чем я говорила. Есть разница между тем, чтобы выпить две бутылки пива на вечеринке, и тем, чтобы каждый вечер сидеть в одиночестве и выпивать по полбутылки виски. Но давай не будем о дедушке. Мы говорили о твоем папе.

— Ладно, — сказала Грейс, подбирая под себя ноги. — Давай поговорим о нем. Он уверяет, что любит нас, но ушел, даже не предупредив.

— Он предупреждал маму. Она, возможно, не понимала, что это предупреждение, но он предупреждал.

— Как ты можешь его защищать?

— Я его не защищаю. Я хочу сказать, что, может быть, она закрывала глаза на то, что происходило с ее браком. Я хорошо разбираюсь в людях. И мне всегда нравился твой отец.

— Но я ему не доверяю. В этом моя проблема. Я не знаю, как он отреагирует, если узнает, что на самом деле произошло в тот вечер. Папа может позвонить другим родителям. Он может позвонить в полицию.

— Он не позвонит в полицию.

— Он может испортить мне жизнь, и так и сделает. Конечно, она и так не сахар, потому что в школе со мной никто не общается. Я не могу ни с кем поговорить начистоту, потому что это доставит неприятности другим. А папа? Он скорее всего будет так же разочарован, как и мама, потому что ожидает, что я тоже добьюсь огромных успехов. Поэтому мне приходится с этим жить. Как и с тем, что человек умер из-за машины, за рулем которой была я. Это хуже всего.

— Я знаю.

Грейс стало легче.

— Больше никто не знает.

Тетя застонала соглашаясь. По крайней мере, Грейс показалось, что этот звук означал согласие, пока не ощутила неожиданный толчок в ногу. Отбросив покрывало, Джил села на краю кровати.

— Что случилось? — спросила Грейс.

— Я сейчас вернусь.

С трудом поднявшись, она направилась в ванную. Грейс подумала, что тетя идет медленнее, чем обычно, но было слишком темно, чтобы сказать наверняка. А когда тонкий лучик света упал на ковер, Джил уже не было видно. Едва Грейс успела выбраться из постели, как Джил позвала ее.

Через секунду девочка уже была в ванной. Джил сидела на унитазе. Ее лицо было мертвенно-бледным.

— У меня идет кровь.

— Кровь? — Грейс проглотила противный комок.

— Мне нужны бумажные полотенца.

Грейс побежала в кухню, отмотала половину рулона и бросилась обратно.

— Много крови?

— Не знаю, — сказала Джил и взяла полотенца. — Думаю, мне придется поехать в больницу.

— Разве не нужно позвонить врачу?

— Ах да. — Такой напуганной Грейс тетю еще никогда не видела. — Подай мне телефон, солнышко.

Грейс подала телефон, потом встала, чувствуя себя абсолютно беспомощной, пока Джилтщетно пыталась вспомнить номер, и от этого животный страх в ее глазах только возрастал.

— Он где-то у тебя записан? — спросила Грейс.

— Я же знаю его, знаю. — Джил вздохнула и после короткого колебания набрала две последние цифры. — Я позвоню в справочную, — сказала она и, взглянув на бумажные полотенца, которые пропитывались кровью, тихо выругалась.

— Много крови? — опять спросила Грейс. Ее сердце бешено колотилось. Если много — это плохо.

— Достаточно. А, да, здравствуйте. Это Джил Барр. Я пациентка доктора Буркхарт. Я на девятой неделе беременности, и у меня кровотечение… Нет, не обильное… Нет, сгустков я не вижу. — Она слушала. Затем разочарованно посмотрела на стену. — Думаю, я не смогу ожидать, пока мне кто-то перезвонит через двадцать минут. Я слишком долго ждала этого ребенка. Я еду в больницу. Вы можете сообщить доктору Буркхарт о моем звонке? — Она повесила трубку и, придерживая полотенца, натянула трусы. — Мне очень жаль, что так получилось, дорогая, я знаю, что тебе завтра в школу, но мы уезжаем. — Осторожно ступая, Джил вышла из ванной.

Грейс последовала за ней.

— Это из-за той боли, которая была раньше?

— Не знаю, — ответила тетя. Даже ее голос выдавал страх.

— У тебя будет выкидыш?

— Господи, надеюсь, что нет. — Она достала из шкафа спортивный костюм. — Грейси, нужно, чтобы ты оделась.

Грейс натянула одежду, в которой была накануне. Джил все еще возилась со шнурками на кроссовках.

— Помочь?

— Нет, все в порядке.

— Может, все обойдется? — попыталась успокоить ее Грейс.

Джил не ответила.

— Они же всегда могут что-то сделать, правда?

— Конечно, но возможно, это будет не то, чего бы мне хотелось.

Грейс слышала о выскабливании. Дани рассказывала ей о девочке, которой в прошлом году выскабливали полость матки. В принципе, это она назвала случившееся «выскабливанием». Любой другой назвал бы это абортом.

— Я имею в виду, что должны быть средства, чтобы спасти ребенка.

Джил с безумным видом осмотрелась вокруг.

— Ключи, — произнесла она и побежала в кухню.

Грейс поспешила за ней.

— Я возьму, тетя Джил. Скажи мне, что делать. Для этого я здесь.

— Ты здесь, — сказала Джил, — чтобы отвезти меня в больницу.

Грейс замерла.

— Я не смогу. У меня нет прав.

Джил схватила ключи и пошла к выходу.

— У меня есть права, а у тебя ученическое разрешение. Мы вполне можем ехать.