Грейс стояла на стадионе, согнувшись пополам, и, обхватив колени руками, смотрела на асфальт между своими кроссовками. Она была мокрая от пота и тяжело дышала. Ей удалось полностью сосредоточиться на рывке.

— Хорошо, — сказал тренер, трусцой подбегая к ней.

— Это было ужасно, — прохрипела она, не поднимая головы.

— Шутишь? Ты прекрасно стартовала. Ты была на пути к личному рекорду.

— Была, вот именно. Но я не добежала.

— В прошлые выходные тебя вырвало. Исходя из этого, можно сказать, что сейчас результат хороший. Так держать, Грейс. — И он отбежал.

«Так держать, Грейс». Слова причиняли боль. Потому что она действительно очень хотела хорошо пробежать. Она сосредоточилась на дыхании, на движениях ног, не желая позволять аварии помешать ей, и почувствовала, что у нее получается. Потом Грейс увидела Джона Колби, и все пропало. По крайней мере, ей показалось, что это был он. Она не могла сказать точно, поскольку он шел в противоположную от нее сторону и многие мужчины его возраста носят рубашки цвета хаки и темные брюки. Но кто еще мог оказаться рядом со стадионом в четыре часа пополудни? Он следил за ней, потому что знал.

— Грейс, погоди!

Она оглянулась. К ней по беговой дорожке шла учительница французского.

— Рада, что поймала тебя, — сказала женщина. — Я не хотела звонить тебе домой.

На мгновение Грейс мысленно перенеслась на урок французского. Она заполняла тест карандашом и как раз подумала, что не ожидала таких легких вопросов, как ее рука остановилась, а все ответы вылетели из головы.

— Мы можем поговорить о тесте? — спросила мадам Хендрик.

Выпрямившись, Грейс моргнула, фокусируя взгляд на учительнице.

— Конечно, — ответила девочка, с удивлением не обнаружив у себя никаких эмоций.

— Ты не очень хорошо написала, — сказала учительница.

— Я не готовилась, — соврала Грейс. Когда-то в эту ложь никто бы не поверил.

— Это на тебя не похоже. В этом году ты лучшая ученица в группе. Ты знала материал. Даже не готовясь, ты могла бы получить высокий балл. — Когда Грейс ничего не ответила, мадам Хендрик продолжила: — Я переживала, что ты плохо себя чувствуешь, но только что ты прекрасно бегала. Тебя сегодня утром что-то беспокоило?

— Я не могла сосредоточиться.

— Это плохо.

— Я знаю, — сказала Грейс.

— Что ж, из-за смерти мистера МакКенны это была нелегкая неделя. Я думала об этом полдня. Я могла бы заставить тебя пересдать тест, но мы обе знаем, что ты бы написала хорошо. Поэтому давай просто отложим в сторону этот тест. Я не стану его учитывать, когда буду выводить средний балл. Ты слишком хорошая ученица, чтобы быть наказанной за один неудачный день. Тебя это устраивает?

Грейс это не устраивало. Если бы кто-то из ее друзей получил низкий балл, обязательно были бы последствия. Им пришлось бы переписывать тест и разговаривать с классным руководителем. Не сдать тест было недопустимо в этом городе. Ученики Лейланда были яркими звездами, которых в будущем ожидал успех.

Грейс тошнило от этого.

Но поймет ли ее мадам Хендрик? Нет. Поэтому Грейс просто кивнула.

— Хорошо. Это будет нашей маленькой тайной. Спишем это на неудачный день. Аи revoir, mademoiselle. — Явно довольная собой, учительница пошла прочь.

Грейс не отрываясь смотрела на нее, совсем не чувствуя себя довольной. Но дело было не только в тесте по французскому. Раньше в ее жизни были какие-то рамки. Были определенные правила. Но в последнее время все правила нарушались. Ее папа изменил маме. Мама солгала полиции. Мадемуазель Хендрик придумала «нашу маленькую тайну». А друзья покупали пиво.

Раньше Грейс чувствовала почву под ногами. Она знала, чего ожидать от жизни. Теперь — нет.

В спортзале в нескольких кварталах от школы Дебора занималась на тренажере. Она сгибала и разгибала руки и ноги, тяжело дыша и покрываясь потом. Это продолжалось уже сорок минут.

— Что ты делаешь? — спросила Карен с соседнего тренажера.

Дебора удивленно посмотрела на подругу.

А?

— Ты будто собираешься участвовать в войне.

Дебора выдавила улыбку и, тяжело дыша, ответила:

— Усилие доставляет удовольствие.

— Тебе, может, и доставляет, — сказала Карен и остановилась, — но я больше не могу.

Она выключила тренажер, сдернула полотенце, висевшее на поручне, и вытерла лицо.

— Я бы и столько не занималась, если бы ты не запретила мне играть в теннис.

— Я не запретила, — с трудом выговорила Дебора, — а порекомендовала. Это моя работа.

Карен вытерла полотенцем руки.

— Подождать тебя?

Дебора покачала головой.

— Иди. Я еще немножко позанимаюсь.

Карен послала ей воздушный поцелуй и ушла. Минуту спустя ее тренажер заняла библиотекарша. Она коротко кивнула Деборе, надевая наушники.

Дебора позанималась еще десять минут. Сойдя с тренажера, она некоторое время потягивалась, прежде чем направиться в раздевалку.

В дверях она столкнулась с Келли Хубер. Келли уже долгое время была пациенткой Деборы. Она приходилась старшей сестрой той самой Ким, которая устраивала вечеринку в прошлую субботу. Именно Келли отменила свой визит к Деборе во второй половине дня, сославшись на болезнь.

— Келли, привет, — сказала Дебора, довольная, что ее дыхание выравнивалось. — Добро пожаловать домой. Весенний семестр уже закончился?

Келли удивленно смотрела на нее, явно не очень обрадовавшись.

— Закончился на прошлой неделе.

— Ты прекрасно выглядишь, — сказала Дебора. — Тебе, вероятно, уже гораздо лучше.

— Немного, — ответила Келли и нервно осмотрелась вокруг.

Через секунду появилась ее мать. Волосы Эмили Хубер были умело осветлены и стянуты в конский хвост, как у дочери.

Дебора улыбнулась:

— Вы, должно быть, в восторге, что вернулись домой. — Когда Эмили не ответила, она повернулась к Келли. — Какие планы на лето?

— Я, э-э, пока не знаю. Возможно, пойду в интернатуру. — Девушка бросила быстрый взгляд на мать. — Мне пора начинать тренировку. — Криво улыбнувшись Деборе, Келли проскользнула мимо.

Дебора только сейчас ощутила какую-то неловкость. Эмили сказала:

— Это был не самый приятный момент для моей дочери.

Дебора нахмурилась.

— Потому что она отменила свой визит ко мне?

— Это я его отменила, — ответила мать. — После того что случилось в субботу вечером, будет лучше, если она станет ходить к другому доктору. И Ким тоже. В конце недели я заеду за их картами.

Дебора ничего не понимала.

— А что случилось в субботу вечером?

— Обязательно было звонить в полицию?

— Не понимаю.

— Только из-за того, что Грейс не захотела идти на вечеринку к моей дочери.

— Я не звонила в полицию.

— Вы сообщили им о шумной вечеринке, но мы обе знаем, в чем дело. Вы ожидали, что они вышлют машину к дому, — сказала Эмили, понизив голос, когда две проходящие мимо женщины с любопытством посмотрели на них. — Но они знают Марти и меня. И доверяют нам, возможно, даже больше, чем вам сейчас.

— О чем вы говорите? — спросила Дебора, которую беспокоила одна мысль. Нельзя исключать возможность, что Грейс рассказала Ким правду.

— Об аварии на прошлой неделе, — сердито ответила Эмили. — Кельвин МакКенна был одним из лучших учителей в школе. Он не был похож на человека, который станет ни с того ни с сего бегать по улице. Это вы ехали слишком быстро во время дождя.

— Извините, — прервала ее Дебора, — превышения скорости не было.

Эмили подняла обе ладони.

— Ладно, но притворяться, что вы ничего плохого не сделали? Насылать полицию на других людей, хотя сами им солгали?

— В чем солгала? — спросила Дебора.

— Это классика. Вы немного выпили, поэтому хотели, чтобы у других были проблемы из-за выпивки.

— Я не пью.

— Ну а ваш отец пьет, и это всего лишь вопрос времени.

У Деборы было такое чувство, словно ее ударили.