Если бы Фигейрас взял на себя труд взглянуть на часы на приборной доске, он сообразил бы, что это зарево никоим образом не могло быть отсветом восходящего солнца.

Но он этого не сделал.

Второе мое воспоминание post mortem нахлынуло нежданно. Человек в сером, с лицом, изборожденным морщинами от старости и холода, устремил на нас непроницаемый взгляд своих выцветших глаз. Мы с Мартином только что приехали в Биддлстоун, деревушку, где собирались пожениться, и тамошний викарий – отец Джеймс Грэхем никак не мог поверить в происходящее.

– Это очень важное решение… – шептал он. – Вы уверены, что готовы к такому шагу?

Мы кивнули. В деревню мы приехали рано, покинув отель еще на заре, поскольку так и не смогли заснуть.

– И когда вы решились?

– Она узнала об этом позавчера, – ответил Мартин, усмехнувшись.

– Так я и думал.

Хотя в голосе священника звучал упрек, больше он ничего не сказал. Он сел рядом с нами и предложил слегка перекусить. Его присутствие успокаивало. И я вскоре поняла почему.

– Сколько мы не виделись, сын мой? – спросил он Мартина.

– С моего первого причастия. Уже тридцать лет!

– Ну да, конечно. Столько же я не видел и твоих родителей.

– Я знаю. Мне жаль, что их так долго не было.

– Знаешь, в глубине души я могу считать этот факт комплиментом. Признанием того, что они сохраняют веру в мои труды, – произнес он, будто не желая заострять на этом внимание. Мартин также сидел с невозмутимым видом. – А скажи, сын мой, ты по-прежнему настаиваешь на такой форме проповеди? Твой вчерашний звонок меня озадачил. Подобные церемонии вообще проводятся нечасто, а в христианском храме и подавно.

– Я понимаю, – заверил Мартин, беря меня за руку. – Но ведь нет никаких препятствий?

– Нет. Если невеста не возражает…

– А с чего бы мне возражать? – улыбнулась я, считая этот разговор шутками старых друзей. – Это же моя свадьба!

– Дочь моя… ваш нареченный настаивает, чтобы на церемонии зачитывались тексты, не входящие в Библию. Вы уже в курсе?

– Честно говоря, нет.

Мартин пожал плечами, словно речь шла еще об одном сюрпризе.

– Он упрям как осел, – продолжал священник. – И хочет, чтобы был совершен ритуал при помощи одной древней притчи, в которой женщинам отводится не слишком почетная роль. Поэтому я задаюсь вопросом: что, если вы, мисс, будучи испанкой, причем, как я догадываюсь, весьма темпераментной, захотите…

– Это правда?

Я лукаво посмотрела на Мартина, и отец Грэхем замолчал на полуслове.

– Да, за исключением того, что ваша роль не слишком почетная, – расхохотался он.

– Тем не менее, – добавил священник, – ты согласишься со мной, Мартин, что это необычный текст и уж совсем не подходящий для брачной церемонии.

– Не подходящий? – спросила я, умирая от любопытства. – А чем он не подходит, отец Грэхем?

– Ох, не обращай внимания, chérie. – Мартин попытался отвлечь меня от этого замечания священника. – Этот человек сочетает браком уже многие поколения моей семьи и всегда брюзжит из-за одного и того же. Думаю, он пытается саботировать нашу традицию… – добавил он, подмигивая.

– И все-таки, что это за притча? – с нажимом спросила я.

– Речь идет об одном древнем тексте, без сомнения ценном, но при этом никоим образом не каноническом, мисс. Мой долг предупредить вас. Мартин сказал мне, что вы историк и специалист по истории искусств. Это любопытно. Я вам покажу эту легенду, чтобы вы смогли составить свое мнение.

Священник встал из-за кухонного стола, направился к стеллажу, уставленному переплетенными в кожу фолиантами, и достал с полки один том большого формата.

– В Книге Бытия мимоходом упоминаются те же события, которые подробно изложены в шестой главе этого трактата, – пустился в объяснения он, держа в руках книгу в веленевом переплете, очевидно очень древнюю. – К сожалению, Библия дает о них крайне скудную, неполную информацию, словно обходя молчанием всяческие грубые и жестокие подробности. Напротив, на этих страницах они предстают во всем своем блеске…

– А что это за трактат?

– Это «Книга Еноха»[11]. И то, что ваш муж хочет услышать, – это главы шестая и седьмая.

– «Книга Еноха»? Не уверена, что слышала это название.

Мартин заерзал на табуретке. Я полагала, что ему должен быть приятен мой интерес к деталям ритуала, но тут же поняла, что ошибалась. Пока отец Грэхем излагал свои пояснения, он беспокойно вертелся на месте, будто желая вмешаться в беседу.

– «Книга Еноха», – продолжал священник, устраивая передо мной огромный фолиант, на переплете которого не имелось никаких названий или обозначений, – это пророческое произведение, повествующее о прошлом и будущем человечества. О времени, когда люди совершали свои первые шаги на Земле. Самые древние копии берут начало из Абиссинии, современной Эфиопии.

– Как интересно! – захлопала я в ладоши, к вящему огорчению Мартина. – А что же в этой книге нелестного для женщин, отец?

– Если наберетесь терпения, я вам объясню, – заворчал тот. – В общих чертах там повествуется о том, что с нами произошло после изгнания из рая. О событиях, предшествующих второму падению.

– Второму падению?

– Видите ли, согласно Священному Писанию человечество оказывалось на грани уничтожения два раза. Первый раз – когда Адам и Ева были изгнаны из Эдема на грешную смертную землю. Тогда Бог мог испепелить наших прародителей, но in extremis[12] даровал им прощение. Они очень быстро приспособились к новым условиям и стали размножаться с огромной скоростью.

– Значит, второе падение произошло…

– Когда их потомки погибли во время потопа, – закончил священник.

Меня совершенно очаровало, что отец Грэхем пересказывает мне историю Сотворения мира с таким же апломбом, с каким делится своими путевыми впечатлениями репортер «National Geographic». Я решила поддержать игру:

– Давайте убедимся, что я правильно вас понимаю, отец. Вы хотите сказать, что «Книга Еноха» написана до потопа?

– Не совсем так, мисс. События, о которых ведет речь автор, предшествовали потопу. Иными словами, он повествует о фактах, имевших место между первым и вторым падением. К сожалению, точный возраст текста представляет собой истинную загадку. Книга не упоминает Адама и Еву, что удивительно, но зато в подробностях объясняет, почему Бог наслал на нас великое наводнение. И похоже, действительно говорит со знанием дела, поскольку его источником информации был не кто иной, как сам пророк Енох.

– Енох…

Отец Грэхем не услышал моего удивленного возгласа.

– Енох неоднократно упоминается в Библии. Ему, неграмотному пастуху, было даровано величайшее счастье – узреть собственными глазами Царствие Небесное. Вам, наверное, известно, что он был одним из немногих смертных, кого Бог допустил в рай в бренном теле: подхваченный смерчем, он был поднят на небеса, но потом смог вернуться на землю и поведать нам о том, что Создатель разгневан поведением людей…

– И все это излагает «Книга Еноха»? – прошептала я.

– Более того. Представляется, что во время пребывания на небесах Енох смог узнать ответы на все наши нужды и чаяния – в прошлом, настоящем и будущем. Вернувшись, он стал неким подобием оракула, отмеченного знаком Господним. И получил бессмертие. Как боги античного мира.

Я услышала недовольное ворчание Мартина откуда-то из угла кухни.

– А скажите, отец, – продолжала я, искоса посматривая на своего жениха, – почему, по вашему мнению, Мартин хочет, чтобы на свадьбе прозвучал этот текст? В нем говорится о любви?

Джеймс Грэхем устремил на меня взгляд своих блеклых голубых глаз, словно пытаясь предупредить о неведомой опасности:

– Те слова, которые ваш нареченный хочет включить в свадебную церемонию, стоят в самом начале книги, дочь моя… Вы не хотите сами взглянуть и рассеять сомнения? Я не в силах сказать, любовь это или нет.