— Больше, чем ты думаешь, — сказал Йорк, не дав Сабине договорить, что он подло ее обманывал. — Послушай, — продолжал он, не давая продолжить ей, — почему бы нам не сесть и не обсудить все разумно, насколько мы можем?..
— Ты ведь знал, давно знал…— Ее голос сорвался. Неужели Йорк имеет в виду, что, хотя и считает ее неразумной, он и сам не чувствует себя в состоянии разумно обсуждать с ней то, что хочет сказать? Это его «насколько мыможем…». Такое с ним впервые! Сабине просто не верилось. Впрочем, это ни на йоту ее не успокоило. — Э-э… — попыталась она продолжить и, хотя твердо решила с ним не соглашаться, вдруг почувствовала, что его предложение сесть не лишено смысла. Сабина села в ближайшее кресло, тем самым приглашая Йорка сделать то же, но предупредила, когда он удобно устроился в своем: — Не очень-то надолго располагайся!
О Господи, она опять вся затрепетала, когда у Йорка в ответ на ее заявление поползли вверх уголки губ — он встретил улыбкой ее намек на то, что она его скоро выпроводит.
— И что же говорится в твоемписьме? — сухо осведомилась она, чтобы спасти слабеющую гордость.
— Оно здесь, — ответил Йорк, доставая письмо из кармана, и, поскольку они сидели очень близко, протянул ей конверт.
Это удивило Сабину. О Боже, ну почему она становится такой бесхарактерной? Она взяла письмо, всем своим видом показывая, что принуждает себя.
— Может быть, ты скажешь, что специально захватил это письмо, чтобы показать мне? — иронически спросила она.
— Именно так, — кивнул Йорк.
Сегодня он практически со всем соглашался, отметила Сабина. На него это не похоже.
— Но только ты опоздал на один день — кольцо-то уже у тебя.
— Я опоздал на день, как ты говоришь, — снова кивнул он. — И сделал ошибку, не показав тебе письмо раньше. Но я хочу, чтобы теперь между нами не было недоговоренностей, Сабина, так что…
Как мило! «Сделал ошибку»! Сабину задели эти слова, и о письме в своих руках она забыла.
— Слишком мягко сказано, чтобы описать то, как я мучилась все это время, боясь, как бы твои родители не сообщили о «помолвке» моим!
— Я знал, что этого не случится, — уверенно сказал Йорк. И добавил нечто невероятное: — Мой отец слишком занят сейчас, чтобы играть в гольф, а мама наверняка не стала бы связываться с твоей матерью, не посоветовавшись со мной.
— Рада, что ты так уверен. Мне бы твою уверенность, — сердито заговорила Сабина. — Между прочим, я пришла в твою спальню в Малбери-Хаус именно для того, чтобы попросить тебя рассказать твоим родителям правду. Я говорила, что не могу лгать своим родителям. Я…
— А я, — мягко перебил ее Йорк, — был готов все честно тебе рассказать. Но мы поцеловались — и я потерял способность трезво мыслить.
— Ты… — Ей хотелось высказать ему все, но слова куда-то пропали. Сабина вспомнила, как он обнимал ее, целовал. Это было так чудесно. Она ни о чем не задумывалась, лежа в его объятиях. Но неужели и с ним было то же самое? Сабина тряхнула головой — ей в это не верилось. Йорк, опытный мужчина, наверняка не раз бывал в таких ситуациях и умел прекрасно сохранять контроль над собой и способность мыслить. — Да, возвращаясь к письму, — поспешно сказала она, пытаясь собрать разбегающиеся мысли. — Ты прекрасно знал еще в ту субботу, когда приехал к своей бабушке, что мы можем прекратить нашу игру в «помолвку», как только ты покажешь мне письмо Рода с припиской Натали. Я немедленно вернула бы тебе кольцо. Ты ведь знал?.. Ты к тому времени уже получил письмо Рода? — настаивала она, в убеждении, что, если он скажет «нет», она ему не поверит.
Но он не сказал «нет», а признался:
— Я вернулся из Японии рано утром, и письмо уже ждало меня. — После его заявления в глазах Сабины снова засверкали молнии. Ее гнев только усилился, когда Йорк быстро добавил: — А также и сообщение моей секретарши, что ты хотела узнать телефон моей бабушки.
— Тебе известно, почему я хотела его узнать! — Сабина не собиралась защищаться, но неожиданно для себя сердито продолжила: — А что я должна была делать — оставить ее в ожидании?
— Нет, только не ты, Сабина. Ты слишком чувствительна.
Сабина уставилась на него. Она не ослышалась? Ее сердце громко застучало. Слова Йорка прозвучали так, будто это ему нравится.
— Ну… — начала она, и внезапно ее словно ударило: она вспомнила, как все происходило. — Но ты ничего тогда не сказал! — возмущенно выкрикнула она. — Ты был злой как черт, когда увидел меня у своей бабушки.
— Грехи мои смертные… — проговорил Йорк, видимо решивший соглашаться со всеми обвинениями, которые она ему бросала. Сабина снова начала поддаваться его обаянию. — Прежде чем ехать в Малбери-Хаус, я пытался дозвониться тебе, а потом приехал сюда в надежде тебя увидеть.
— Ты… ты и вправду приезжал? — спросила Сабина. Ее глаза широко распахнулись. Ей вспомнилась та суббота. — Я пошла прогуляться, а к твоей бабушке поехала после обеда. Мм… ты… хотел связаться со мной, чтобы узнать, зачем мне понадобился телефон твоей бабушки? — добавила она с замиранием сердца.
— Да, — утвердительно кивнул Йорк, — и чтобы сказать тебе, что написал Род, признаваясь во всем, чтобы показать приписку твоей подруги, где она просит тебя вернуть мне кольцо.
— Но… когда ты меня не нашел — когда меня не оказалось дома, — ты решил не показывать мне письмо Рода? — упрямо повторила она вопрос, не видя в поступке Йорка никакого смысла. Йорку нужно было это кольцо. А значит, ему следовало только показать ей письмо — и кольцо было бы немедленно ему возвращено.
— Когда тебя не оказалось дома, я почувствовал — такого со мной не бывало, — что не знаю, что делать дальше.
Да, мысленно согласилась Сабина, для него это действительно необычно. Она была уверена, что у Йорка каждая минута расписана заранее.
— Вместо того чтобы просто позвонить бабушке и узнать, как она себя чувствует, я поехал к ней, чтобы самому убедиться, что все в порядке.
— А! — воскликнула Сабина. — Увидев там меня, ты решил, что я могу ее взволновать чем-нибудь, и разозлился из-за этого.
— Я понятия не имел, что ты ей уже наговорила или собираешься сказать.
— Вот спасибо! — недовольно буркнула Сабина.
— Прости меня, моя дорогая, — неожиданно извинился Йорк, и его «моя дорогая» поразило Сабину гораздо больше, чем то, что великий Йорк Макиннон может извиняться. — Я был так зол, что позабыл о необыкновенной отзывчивости, которую замечал в тебе. — (Сабине хотелось закричать, чтобы он не говорил больше ничего.) — Ведь я тебя какое-то время не видел, — оправдывался он.
Йорк оправдывается? Уже этого было довольно, чтобы все возведенные Сабиной защитные укрепления рухнули. Но ей же необходимо быть сильной… Не поддаваться.
— Однако, когда ты узнал, что меня пригласила твоя бабушка, ты не перестал злиться, — настаивала она.
— Ты мне показала, что может натворить моя злость, когда — признаю, к моему удовольствию, — не отказалась принять бабушкино предложение остаться на ночь. Ты, Сабина Констебл, — добавил он, не подозревая, что от его слов она теряет волю, — чертовка, а не женщина.
Он вправду так считает? Он это говорит о ней — такой осторожной и осмотрительной?
— Конечно, немногие женщины стали бы слушать подобное, — ответила она по возможности непринужденно. — И все равно это не объясняет, почему ты так долго не говорил мне о письме. — Она махнула рукой, забыв, что держит письмо Рода.
— Я собирался — несколько раз. Поверь, — сказал Йорк. — Но… — Он замолчал, сбившись.
Сабина не верила своим глазам — он казался каким-то нерешительным. Она знала, что этого не может быть!
— Но? — переспросила она, убежденная, что чувства ее обманывают. Йорк не уверен в себе? Как бы не так!
Он смотрел на нее, сверля ее взглядом синих глаз. Как будто… как будто, прежде чем продолжить, он хотел что-то получить от нее. Какую-то поддержку. Нет, это наваждение, решила Сабина. Йорк — самый уверенный в себе мужчина, которого она когда-либо видела.
