— Тогда не будь представителем Центра. Мать пригладила свою одежду. Она уже была одета для сна, ее волосы были гладко зачесаны. Просто не будь им.

— Я уже решил сделать это. Я оставляю работу.

— И тогда, — она махнула руками в величественном жесте, как фокусник, заканчивающий заклинание, — тогда ты сможешь быть с ней.

— Это не так просто.

— Почему?

— Я… — Внезапно он не смог ничего ответить.

Ничто не шло ему на ум, кроме страха.

— Ты любишь ее? — спросила она.

Любит ли он Натали? Зак закрыл глаза. До сих пор он не думал об этом, но это было там, глубоко в его сердце.

— Да, — наконец сказал он. — Я люблю ее.

— Тогда женись на ней.

Он открыл глаза, пытаясь умерить бешеный пульс. Хотел ли он жениться на Натали?

Да, думал он. Хотел. Он воображал, как разделит с ней жизнь. Она стала ему не только возлюбленной, но и подругой. Он знал, что она будет верной, страстной женой. Но были еще осложнения, неприятности, которые он не мог отодвинуть.

Центр не советовал свидетелям сообщать предполагаемым супругам, что они находятся в Программе защиты свидетелей. Соблюдение тайны было вопросом жизни свидетелей. Если бы брак распался, прежний супруг мог бы начать мстить, подвергая свидетеля опасности. Супругу не говорили ничего, если только он не был вынужден также войти в Программу защиты свидетелей.

Но как Заку войти в Программу, которая создана для преступников? Он не боялся опасности. Он обучен справляться с весьма критическими ситуациями. Но ему не хотелось оказаться в числе тех, которым он сам обеспечивал безопасность. Ему придется преодолеть эмоциональный барьер, потерять свое имя, семейную историю — все, что делало его тем, кем он был.

Он взъерошил волосы.

— Если я женюсь на ней, а ей будет грозить опасность, я тоже должен буду изменить свою личность.

А это может случиться, если кто-то из ее прошлой жизни узнает ее саму или ее новое имя.

Мать ничего не поняла. Она просто смотрела на него, как будто у него выросла пара огромных витых рогов.

Зак покачал головой.

— Это не имеет смысла, не так ли? — Любовь предполагает жертвенность, но он боялся потерять свое имя, стать каким-то новым человеком. Хотя он помогал другим людям делать это. — Я даже не знаю, как она ко мне относится. Она хочет, чтобы мы остались друзьями, но это не то же самое, что любить.

— Джульетта любила Ромео. Она умерла ради него.

— Я не Ромео. — И он не хотел обсуждать смерть.

Над Натали и так нависла угроза со стороны банды.

Он знал, что Центр будет держать ее в безопасности, но эта угроза все равно существовала. — Я не знаю, что делать. Я запутался.

— Я иногда тоже запутываюсь, Он посмотрел на нее.

— Я знаю, что ты запутываешься.

— Поэтому ты приходишь ко мне?

— Я прихожу, потому что люблю тебя.

Ее брови нахмурились. Она остановила качалку и тяжело вздохнула.

— Ты любишь Джульетту. Она и есть та женщина, на которой ты должен жениться.

— Я люблю тебя по-другому. Как мать.

— Тогда вы с Джульеттой можете подарить мне внуков. — Она снова начала качаться. — У Дорис есть внуки. Она все время хвастается ими.

Зак выдохнул. Дорис, другая пациентка в том же самом санатории, умерла два месяца назад. И внуков, которыми она имела обыкновение хвастаться, не существовало.

— А что, если Джульетта не любит меня?

Она мягко упрекнула его, отказываясь принять его сомнения:

— Я уже сказала тебе, что любит.

— А что, если я не смогу справиться с ролью мужа? — Что, если он не сможет справиться с ролью мужчины, женившегося на свидетельнице?

В полночь у Натали зазвонил телефон. Она вскочила, чтобы ответить, едва не споткнувшись о корзину с грязным бельем, которое сортировала.

Услышав голос Зака, она опустилась на стул.

— Я не разбудил тебя? — спросил он.

— Меня? В этот час? Еще рано. — Час Золушки не относился к Натали. У нее не было хрустальных туфелек.

— Я полночи вел машину, — сказал он.

— Ты где-то рядом?

— Да.

Она посмотрела на кучу одежды. Он хочет прийти? Хочет заняться с ней сексом? Или еще раз сказать «до свидания»?

— Я не могу спать с тобой, Зак. — Она не могла совершить эмоциональное самоубийство. Не теперь. — Лучше, если мы оставим все как есть.

— Это то, что я говорил тебе все время. Но я не могу больше выдерживать все это. Я сойду с ума.

— Я не могу быть твоей любовницей.

Даже не ради одной ночи. Одной длинной, одинокой ночи.

— Разговор не о сексе.

— Тогда о чем?

— О браке, — сказал он.

Телефонная трубка едва не вылетела у нее из рук.

— Что?

— Можно я приеду?

Ее ноги начали дрожать.

— Да. — О боже! — Да.

Он пришел растрепанный, с расстегнутым воротом рубашки. Они стояли посередине гостиной, молча глядя друг на друга. Дежа вю, думала она.

Сколько раз они уже переживали этот самый момент?

Если бы не его слова о браке, она…

— Расскажи мне, что произошло, — попросила Натали.

Он отошел, затем посмотрел вдаль. Неловкий.

Взволнованный. Она никогда не видела, чтобы он терял самообладание. Не так, как сейчас.

— Зак?

— Я люблю тебя. Проклятье! — Он возился, доставая сигарету, выругал свою привычку и бросил нераскрытую пачку на кофейный столик. — Я люблю свидетельницу.

Натали испугалась, что упадет в обморок. Она схватилась за спинку стула, и ей показалось, что комната стала белой.

— С каких пор?

— С тех пор… Я не знаю. Я понял это только сегодня вечером. Моя мать спросила меня, люблю ли я Джульетту. — Он снова взялся за сигареты. — И она думает, что Джульетта любит меня.

Глаза Натали наполнились слезами.

— Твоя мать права. Джульетта приложила бы все усилия, чтобы удержать тебя.

— Почти все, кроме того, чтобы стать моей любовницей.

— Да.

— Я не ищу любовницу. Я хочу, чтобы у меня была жена. — Он развернул пачку и засунул обертку из целлофана в карман. — Но я никогда не собирался жениться на ком-нибудь из Программы.

Ее сердце упало.

— Так это не предложение?

— Я не знаю, что это. — Он достал сигарету и зажал ее в губах. — Мы можем выйти?

Она взяла недавно выстиранный свитер из груды белья и последовала за ним во внутренний дворик. Он щелкнул зажигалкой и спрятал ее в руках, ограждая пламя от ветра. Потом глубоко вдохнул табачный дым.

— Ты должен переехать, — сказала она. — Ты должен исполнить свои первоначальные планы.

Он покачал головой.

— Я не могу. Разве ты не видишь? Я не могу оставить тебя. Ты нужна мне.

Натали попыталась спрятать слезы. Никогда прежде она никому не была нужна.

— Что ты думаешь делать?

— Все изменится. Я обеспечивал безопасность людей, помогал им приспособиться к новой жизни.

И теперь я могу стать одним из них. — Он выдохнул дым в вечерний воздух. — Если я женюсь, а твоя безопасность будет нарушена, я тоже должен буду войти в Программу.

Она застегнула свитер, спрятавшись в него в поисках тепла.

— Тогда уходи. Оставь меня.

— Но я хочу быть твоим мужем. Человеком, который разделит твои надежды и мечты, который будет отцом твоих детей, который будет готовить для тебя каждое утро завтрак. Каждый час, когда тебя нет рядом, я схожу с ума.

Она больше не могла сдерживаться и залилась слезами.

— Тогда оставайся. Будь со мной.

— Уходи. Оставайся. — Его голос сломался. — От тебя много помощи.

— И это говорит мой защитник, — сквозь слезы усмехнулась она. — Никто не сможет отобрать у тебя твою силу, твои качества, которые делают тебя таким, какой ты есть. — Она на секунду замолчала, чтобы заглянуть ему в глаза. — Если бы ты был моим мужем, я была бы счастлива. Не имело бы значения, сколько раз моя безопасность была бы нарушена или сколько раз наши личности были бы изменены, ты всегда будешь тем самым мужчиной, которого я полюбила. Твоя душа останется той же.

Он подвинулся к ней.