Она толкнула его в бок.

— Ты думаешь, что это дает тебе какие-то привилегии?

— Парень может надеяться.

— Парень может пойти во внутренний дворик и портить свои легкие там.

— Ты дьявольская женщина.

А я глупый мужчина, мысленно добавил Зак. Он поглядел на свои джинсы, боясь дневного света, боясь угрызений совести, которые обязательно должны прийти.

— Возможно, я пропущу этот перекур.

— Хорошая идея. Вместо этого ты можешь остаться здесь со мной.

Да, подумал Зак. Я могу остаться с нею.

Когда они снова достигли вершины блаженства, она уткнулась лицом ему в шею, мягко сопя. В свою очередь он погладил ее волосы.

— Ты хорошо пахнешь, — сказал он.

Натали прижалась губами к его коже, благодарная ему за ласку, за внимание, за нежность. Она только не могла рассказать ему, как много это значит для нее. Она бы не перенесла обращения с собой просто как с очередной любовницей. Только не от него.

— Ты тоже хорошо пахнешь.

— Я умылся твоим мылом, — пробормотал он в раздумье.

Она немного отодвинулась, чтобы изучить его: глубокие складки у скул, морщинки около глаз.

— На что похож твой дом?

— Мой дом? — Он посмотрел на нее искоса. — Какое отношение это имеет к мылу?

— Никакого. Мне просто любопытно. — Она хотела представить себе картину его ежедневной жизни, узнать о нем больше. — Так на что он похож?

— Это деревенский дом из грубо отесанного камня. Довольно примитивный. Хижина. Поблизости протекает ручей. Вокруг очень много деревьев и цветов.

— Как замечательно! — вздохнула она, страстно желая, чтобы он пригласил ее в его дом, чтобы предложил жить вместе. — Я люблю природу.

Он погладил ее по щеке.

— Я думал, ты была городской девушкой.

Сейчас она уже не уверена, кем или чем она была.

— Сама идея о ежедневных поездках из деревни в город на работу очень заманчива. Кажется, что ты в лучшем из обоих миров.

— Не знаю. Возможно. Иногда это не имеет значения.

Это имеет значение для нее.

— Ты особенный мужчина, Зак.

Его рука двинулась вниз по ее спине.

— А ты красивая женщина.

Натали положила голову ему на грудь, слушая его сердце, его сильные удары. О том, что она красива, ей говорили всю ее жизнь, но до этого момента это ничего для нее не значило. Оказаться красивой для Зака было подобно второму рождению.

— Можно мне любить тебя? — спросила она.

Он понял, о чем она говорит.

— Ты хочешь этого? — Его голос стал хриплым. Да, но…

Натали не позволила ему закончить. Вместо этого прижала свой рот к его губам и, лаская его влажным языком, заставила его застонать.

Она видела, что ее слова завели его. Наклонила голову, чтобы поцеловать его грудь. Он ласково тронул ее волосы. Натали не могла удержаться от улыбки.

Он произнес ее имя, и она посмотрела на него.

Его взгляд застыл, наполняясь желанием.

Чувствуя свою силу, она дразнила его, целуя все с большим жаром. Он запутывал свои руки в ее волосах, внимательно следя за каждым ее движением.

Она целовала Зака, заставляя забыть обо всем на свете и добавляя к его существованию новый смысл. Он никогда не испытывал ничего подобного. Натали, как волшебная фея, пробуждала в нем все новые и новые ощущения. Новые ощущения своего тела, новые ощущения никогда доселе не изведанного наслаждения. Зак забыл о том, где находится, и ощущал только ее ласковые губы и свое страстное тело, живо реагирующее на проявленные ею ласки. Его тело тоже пришло в движение, и вот они оба уже где-то на краю, где так близко ощущение совершенства человеческого слияния. Пламя зажглось, разгорелось и обжигало их, делая их ласки все более горячими и страстными.

Застонав, он приподнял ее, добавляя искры к уже разгоревшемуся пламени. Новый жар разлился между ее бедрами. Погруженная в ощущения, она таяла подобно свече.

Он перевернулся, овладевая ею. Пульс Натали сбился и остановился. Их тела слились, и они перекатывались по кровати, сминая простыни.

Он ласкал ее, заставляя ее стонать и желать большего. Она хотела приостановить этот момент, заставить его длиться вечно, но ее глаза затуманились. Действительность убегала, мир превращался в туман горячих, ослепительных цветов.

Она с трудом сосредоточилась на его лице, на этих гипнотических глазах. И потом почувствовала себя падающей с высокой-высокой горы. Через мгновение он последовал за ней Уплывая в дурманящую неизвестность, она изо всех сил держалась за него. Их тела были все еще слиты, и он шептал ей на ухо что-то нежное, что успокаивало ее и погружало в медленную, сладкую дремоту.

Зак проснулся рано. Он посмотрел из-под полуприкрытых век и потер глаза. Спал он неважно — в отличие от Натали. Сегодня ночью, думал он, ее не мучили кошмары.

Она лежала рядом с ним, свернувшись под одеялом. Он хотел прикоснуться к ней, чтобы разбудить ее поцелуем. Но не сделал этого. Сказка прошла, наступила реальность — утро после ночи страсти.

Он совершил непоправимое — занимался любовью со свидетельницей, подвергая опасности свою карьеру, запутавшись в ее чувствах, не справившись со своими.

Она пошевелилась во сне, и одеяло немного соскользнуло с нее, но этого было достаточно, чтобы Зак смог насладиться ее гладкой, сливочной кожей.

Натали выглядела слишком невинной, слишком уязвимой. Он сел и запустил руку в свои волосы, едва не отрывая их от головы. Он спрашивал себя; почему из всех женщин именно она разделила с ним его грезы? Почему именно бывшая любовница Дэвида Хэлловея?

С ужасным проклятием Зак вылез из кровати.

Оставалось только убраться домой, чтобы биться там головой о стену, но он знал, что не сможет уйти от Натали. Не теперь.

Через час, приняв душ и сварив кофе, Зак сидел на крыльце во внутреннем дворе Натали, куря третью сигарету. Утренний воздух был мягким, небо светло-голубым, птицы распевали веселые песни в проходящих сквозь облака лучах солнца. Обычно он умел наслаждаться такими простыми вещами, но сегодня его душа предавала его.

Он погасил сигарету и щелчком бросил ее на землю. Возможно, это была ужасная привычка.

Возможно, он не имел никакого права портить окружающий воздух вредным дымом.

Великолепно, подумал он, взглянув на цветник.

Просто великолепно. Мало того, что он курит, так еще мусорит во дворе Натали. Ругая себя, он собрал все окурки, которые успел разбросать.

— Зак?

Он повернулся, застигнутый врасплох. Натали стояла на крыльце, завернутая в белый шелк. Чашка кофе покоилась в ее руках.

Чувствуя себя большим и глупым ребенком, он подобрал ноги, чтобы дать ей пройти. Она улыбнулась, и он подумал, была ли она голой под одеждой или натянула трусики.

— Эй, — сказала она.

— Эй, — ответил он, как попугай, когда ее голос дошел до него. — Хороший кофе?

— Ммм. — Ее халатик распахнулся, обнажая тело между ее грудями. — Он совершенен. Я люблю просыпаться к свежеприготовленному кофе.

Зак попробовал не смотреть на нее, но не смог.

Он должен был поцеловать Натали, нежно обнять и прошептать извинения ей на ушко.

— Мы должны поговорить.

— О прошлой ночи?

— Да.

Он зажал окурки в кулаке, не зная, что с ними делать. Пройти мимо Натали к мусорным бакам у противоположной стороны дома сейчас было так же неудобно, как и тащиться в кухню. Она смотрела на него, ожидая разъяснений. Он запихнул окурки в передний карман джинсов и почувствовал, как табак рассыпался в кармане.

— Почему ты не сядешь? — только и сказал он.

— Это плохо, не так ли?

— Я нарушил главное правило.

Она села, запахнув халатик. Ее волосы мерцали в утреннем свете, все еще взъерошенные после сна.

— Это не имеет значения. По крайней мере для меня.

Он уставился на свою чашку с кофе на земле, куда поставил ее. Во внутреннем дворике Натали не было стола.

— Это будет иметь значение для моих начальников.

Она побледнела.

— Ты собираешься все им рассказать?