Через несколько дней, закупив необходимые припасы, мы отправились из Миньфэна в Нию. Две панически блеющие овцы и несколько кур были погружены в кузов «юнимога» — наш запас мяса для путешествия. И вот уже мы на большой скорости несемся по песчаной дороге, следуя на север вдоль течения узкой речки Нии. Две тысячи лет назад она и вправду достигала города, но сегодня уходит в песок за 70 км до руин. Листва тамарисков, обрамляющих русло, сияла золотом в солнечном свете. Время от времени дорогу перебегала лисица, иногда группка верблюдов начинала встревоженно бить копытами при приближении нашего рычащего грузовика. Через пять часов мы обогнали астматический тракторишко, в открытом прицепе которого сгрудились, как овцы, человек сорок. Мы остановились, чтобы расспросить их о Нии.

Я поприветствовал главного среди них, имама в тюрбане, словами:

— Ас-салам алейкюм (мир тебе)!

— Ва алейкюм ас-салам, — ответил он, несколько удивленный тем, что иностранец обращается к нему по-арабски.

Мне повезло: будучи самоучкой, имам Хассан говорил по-арабски не намного лучше меня.

— Мы держим путь, — сказал он, — в Мазар, к мавзолею Джафара аль-Садыка.

Джафар аль-Садык (не путать с шестым имамом шиитского направления в исламе, его тезкой!) был прямым потомком Пророка, мусульманским святым и мистиком XVII века, который распространял ислам в восточном Туркестане. Его высоко чтят в этом регионе. Имам сообщил мне, что они предпочли бы совершить паломничество в Мекку, но, так как это каждый год дозволяется лишь ограниченному числу паломников, да и цена очень высока, они почитают мавзолей аль-Садыка как «вторую Мекку».

— Для нас три паломничества к мавзолею Джафара аль-Садыка приравниваются к одному путешествию в Мекку, — объяснил он. Затем имам одарил меня скептическим взглядом и спросил: — Вы мусульманин? У вас ужасный акцент, но вы говорите на классическом арабском, языке нашего Пророка.

Пришлось его разочаровать, но в одном он был прав: я действительно изучал классический арабский язык в Швейцарии под руководством образованного египтянина. Но Хассан меня утешил:

— Не печальтесь, может быть, ваше сердце еще найдет путь к исламу. Но все равно, быть христианином в тысячу раз лучше, чем коммунистом.

К вечеру мы добрались до селения Кабаказган, состоящего примерно из двух десятков глинобитных домишек, и посетили мазар(мавзолей. — Примеч. пер.)Джафара аль-Садыка. Мы шли мимо многочисленных одинаковых могил: глиняный холмик и прямоугольный деревянный заборчик вокруг. Рядом с каждой в песок были воткнуты деревянные шесты до трех метров высотой, с привязанными к ним разноцветными кусками ткани. Там были и большие по размерам захоронения, подземные, со склепами, сложенными из древесных стволов. Пройдя сквозь деревянные воротца, украшенные множеством флажков, конскими хвостами и звериными шкурами, мы поравнялись с гробницей аль-Садыка, которая оказалась непритязательной деревянной постройкой. Ее полностью скрывал от взгляда целый лес красных, желтых, белых и зеленых флагов с начертанными на них молитвами из Корана. Я как будто перенесся в Тибет. Внутри мавзолея столь же пестрое зрелище радовало глаз: дюжины, если не сотни цветных вымпелов, а в центре — саркофаг под покровом из темно-красной ткани, украшенной видами Мекки, мусульманскими символами веры и именами Мухаммеда и его зятя Али.

Легенда и реальность переплетаются вокруг Джафара аль-Садыка. Мусульмане региона верят, что около 730 г., примерно столетие спустя после смерти Пророка, его потомок, которого тоже звали Джафаром аль-Садыком, пришел в Туркестан обращать язычников. На том месте, где стоит мавзолей, аль-Садык и его спутники подверглись нападению воинов буддистского царства Хотан. Чтобы спасти их от неминуемой гибели от рук неверных, Аллах создал в ночи песчаную бурю, которая скрыла их следы. На следующее утро воины Хотана решили, что аль-Садык сбежал под покровом темноты. Посыпались взаимные обвинения в недостатке бдительности, и в ссоре они закололи друг друга. И тут пришла вторая песчаная буря, похоронившая их тела.

Другая легенда рассказывает о сне, явившемся некоему богатому торговцу в XVIII веке, в котором ему было велено воздвигнуть на этом месте мавзолей в честь старшего, мифического аль-Садыка. На самом деле архитектура и метод строительства мавзолея позволяют предположить, что он был построен в XVIII столетии. Это типичный случай, когда мифическая фигура проецируется на историческую и происходит их слияние. Таким образом, мифический аль-Садык получил реальные исторические корни, а аль-Садык исторический обрел более мистический и божественный статус. Поскольку мифический аль-Садык поразил своих врагов, призвав песчаную бурю, место возле древних пустынных руин, засыпанных песком, оказалось самым подходящим для мавзолея аль-Садыка реального.

Мы провели ту ночь в двухкомнатном домике Бай-керли, охранника развалин Нии, в 40 км от города. В течение последних 20 лет Байкерли, вооружившись допотопной винтовкой, ездит в Нию раз в месяц проверять, не потревожили ли руины грабители. Его работа небезопасна — в него дважды стреляли — и не больно-то хорошо вознаграждается: он получает пособие в 100 ренминби в год (приблизительно 12 долларов США). Чтобы было с чем сравнить: откормленный баран стоит 160 ренминби. Пока его жена готовила свежую лапшу, Байкерли с гордостью рассказал нам кое-что о своей жизни. Семья обеспечивает себя, выращивая овец и коз, обрабатывая небольшое просяное поле и разводя ловчих соколов, которых затем продают на базаре в Миньфэне за хорошие деньги. Охрана руин Нии для Байкерли — дело чести; он занимается этим не ради денег. Его дед, Садак, работал на Аурела Стейна в Нии и в разрушенном городе Эндере. Он, бывало, рассказывал, как Стейн благодаря ему сделал в Эндере какую-то важную находку. Это было связано с деревянной табличкой с письменами на кхароштхи [56].

И в самом деле дед Байкерли внес значительный вклад в реконструкцию истории Эндеры. В 1901 г. Аурел Стейн проводил свои первые раскопки в Нии и вернулся туда осенью 1906 г. По завершении второй экспедиции он собирался отправиться в разрушенный город Эндеру, что в 150 км на юго-запад от Нии, где он также побывал в 1901 г. Он писал:

Стейна озадачила эта находка, поскольку он был убежден, что Эндера была основана только в VII веке. Он строил свое предположение на путевых записках буддиста-паломника Сюаньцзана, который около 643–644 гг. описывал это место как пустынное. Возможно, город был еще старше? Стейн поспешил в Эндеру с Садаком и прибыл туда 8 ноября 1906 г.

Теперь Стейн понял, что Эндера существовала уже в начале нашей эры. Этот первый город превратился в руины в конце VI века и был заново отстроен лишь спустя 10 лет после того, как Сюаньцзан проезжал по этим местам.