Я разбил лагерь на южном берегу озера Пал-Кьюнг-Цо, на высоте 4505 м над уровнем моря, наслаждаясь видом на горы Шишапангма (8012 м) и Кангпенчинг (7281 м). В округе взгляд привлекали многочисленные развалины небольших храмов и укреплений, но ни людей, ни зверей в их окрестностях я не встретил. Все, что удалось обнаружить, — это скелеты двух антилоп, рога которых так и остались переплетены. Это были два самца, убившие друг друга в схватке и вскоре ставшие добычей волков. На другое утро мы с проводником еще до рассвета двинулись пешком вдоль берега озера, обходя его против часовой стрелки. Чтобы ускорить продвижение (окружность озера составляет около 80 км), мы взяли с собой только спальные мешки, воду и пресный хлеб. Несколько часов мы двигались на север по травянистой равнине, пока встретившееся болото не заставило нас подняться повыше и отыскать тропинку на каменистой осыпи. Покрыв около 30 км, мы обнаружили скалу с начертанной на ней бонпо-мантрой, которая указала нам направление к монастырю, который мы вскоре отыскали на северо-восточном берегу озера.

Монастырь возвышался в окружении нескольких глинобитных домиков, обитатели которых в жизни не видели ни одного иноземца. Монастырь Бон под названием Па-Лха-Пхук, приютил в своих стенах 12 монахов, 11 из которых жили в своих семьях. Настоятель крайне удивился нашему визиту, поскольку даже тибетцы, как правило, не находят к нему дороги. От него мы узнали, что монастырь был основан ближе к концу XI века как отшельнический скит. В 1405 г. он был обновлен и разросся. Я навострил уши при упоминании о том, что во время «культурной революции» все статуи были разрушены, но главный храм использовался в качестве амбара вплоть до 1980-х гг. Может быть, там сохранились фрески?..

И мне не пришлось разочароваться. Прекрасные фрески сохранились на стенах трех сторон храма. К сожалению, как и в Секхар-Гутхоге, вода и трещины в кладке повредили живопись. Детали иконографии и сравнение с другими буддистскими росписями в Тибете ясно указывали на первую четверть XV века. На данный момент они самые древние из известных фресок Бон в Центральном и Восточном Тибете, к тому же ни разу не документированные. Главные персонажи — четыре высших божества реформированной религии Бон. Верховное божество — мать всего сущего Сатриг Эрсанг в воплощении сострадательной богини Шераб Чамма. Ей подчиняется группа из трех мужских божеств: бог мудрости Шенла Окар; творец мира Сангпо Бумтри; обожествленный учитель Тонпа Шенраб.

На обратном пути к тибетско-непальской границе я понял, что удача сопутствует мне в этом путешествии. Вскоре после пересечения 5100-метрового перевала Лалунг-Ла я попросил — по наитию, без всякой видимой причины — остановиться на самом широком участке крутого спуска с множеством поворотов на 180 градусов. Руль «лендкрузера» отказался повиноваться, несмотря на все усилия водителя, машину снесло влево — где, на счастье, был подъем, — и мы въехали в сугроб. Рулевая тяга левого переднего колеса оказалась сломана, и еще через 50 м при повороте вправо мы бы слетели в пропасть.

Рядом с городом Ребконг, что близ Синина, столицы провинции Цинхай, каждый год во время летнего солнцестояния проводится архаический ритуал жертвоприношения. Хотя он устраивается на земле, принадлежащей буддистскому храму, в нем гораздо больше от древних воинственных представлений времен господства религии Бон, чем от буддистской этики сострадания и гармонии. Этот ритуал, называемый Лу Рол, проводится шаманами (буддийские монахи в нем не участвуют), а свидетелями его являются исключительно земледельцы из 12 соседних деревушек. Слово «лу» относится к горской песне и одновременно — к роду подземных божеств, принимающих форму змей, пауков и скорпионов. Слово «рол» означает игру на традиционном музыкальном инструменте. Таким образом, ритуал обращен и к горным божествам, управляющим погодой, и к Лy, могущим насылать болезни на людей и животных.

Плодородные земли вокруг Ребконга были ареной военных конфликтов между Тибетом и Китаем во времена последних тибетских царей династии Чогьял, правивших с VII до конца X века. В 710 г. Китай официально уступил этот регион Тибету, и сегодня тибетцы составляют 70 процентов его населения. В соответствии с традицией ритуал Лу Рол был введен для увековечения мирного договора 822 г. между Китаем и Тибетом. Ритуальный танец не только прославляет древнюю военную мощь Тибета, но и является старинным ритуалом плодородия. В ходе церемонии богов умиротворяют разнообразными приношениями, включая добровольное членовредительство участников, чтобы защитить людей от болезней и эпидемий и обеспечить обильный урожай. Шаманы выступают как посредники между людьми и богами. Они проводят ритуал и общаются с богами, находясь в состоянии транса, дабы убедиться, что те примут жертвенные подношения благосклонно.

Мы были свидетелями этого ритуального танца в деревне Тево, где в празднестве принимали участие жители двух других деревень. Староста Тево и главный шаман стояли у въезда в деревню, ожидая гостей. Вдруг раздались звуки труб и тритонов (духовой инструмент, сделанный из раковины. — Примеч. пер.),барабанщики разразились бешеным ритмом — и пожаловали гости. Три главных шамана обменялись «счастливыми» шарфами и повели добрую сотню своих последователей к храмовому комплексу, стоящему в конце широкого двора. Большая святыня была посвящена Гуру Рингпоче, который привел к победе буддизм в Центральном Тибете, а меньшая — добуддийскому горному божеству Ньен Чен Танг Лха.

Двухдневная программа празднества включала серию жертвоприношений, ритуальные танцы и чтение священных текстов. Крестьяне принесли в храм разнообразные дары: плитки сухого чая, фрукты, муку, йогурт, пиво, спиртные напитки и деньги. В первый день танцоры в богато украшенных одеждах прославляли древнюю военную славу Тибета. Держа в руках мечи, копья, луки и стрелы, они размахивали разноцветными флагами и строились на старинный военный манер, отвешивая поясные поклоны по три раза в направлении каждой из сторон света.

Два приглашенных шамана одновременно исполняли обряды черной магии в центре главной святыни. Они вместе пронзили длинным кинжалом традиционную тибетскую книгу. Внутрь книги было помещено заклинание, обрекающее на смерть юношу, не внявшего призыву стать шаманом.

Второй день был посвящен Ньен Чен Танг Лха и духам Лу. Рано утром около 30 молодых мужчин взобрались на ближайший холм, где совершили приношение хвойных веток горным божествам. Затем они сбежали вниз к реке Гучу, и каждый взял из нее по одному белому и одному черному камню как приношения божествам Лу. Камни сложили в носилки, которые подхватили на плечи четверо юношей. На обратном пути к храму процессия остановилась перед большим домом деревенского старосты. Когда носильщики, пошатываясь будто пьяные или в состоянии транса, ввалились во внутренний двор, помощник шамана разбрызгал по земле пиво, спиртное и йогурт из ячьего молока. Затем процессия поспешила к храму, и носилки были установлены на земле в центре дворика.

В центре святилища четверо мужчин, читающих молитвы и играющих на музыкальных инструментах, ускорили ритм, чтобы подготовить танцоров к предстоящему болезненному испытанию. Им должны были проткнуть щеки длинными стальными иглами. После того как главный шаман благословил иглы, окурив их ладаном, он вышел из храма и начал подбадривать танцоров, прося их выбрать себе иглу. Сразу же два помощника проткнули молодым людям иглами обе щеки. Некоторые, казалось, легко переносили боль; у других на лице было выражение страха.

Участие в этом жутком ритуале обязательно для молодых людей в возрасте от 15 до 30 лет. Те, кто его избегает, теряют уважение общества и рискуют получить проклятие, которое исключит их из общины. Этот ритуал — пережиток древних кровавых жертвоприношений, в ходе которых мужчины должны были предложить свою кровь и боль Ньен Чен Танг Лха, чтобы умилостивить его и обеспечить богатый урожай: поскольку Ньен ЧенТанг Лха также повелевал погодой, он мог насылать град, засуху, дождь или солнце.