Схватив соседа за плечи, Илья Маланов слегка тряхнул его и раздраженно спросил:

— Чего «того»?

Иван Петрович неуверенно задвигал костлявыми плечами.

— Погиб! — выдохнул подвыпивший болельщик.

Илья Алексеевич слегка оттолкнул соседа и сплюнул.

— Тьфу ты черт! — .недовольно и зло воскликнул полковник. — С чего ты это взял, что я умер, то есть погиб?

Петрович боязливо втянул голову в узкие плечи и расстроенно заморгал белесыми ресницами.

— Так ты ж обещал зайти, — как бы оправдываясь, пояснил Голубев, — а сам все не идешь и не идешь! Ты ж когда еще поехал к своему другу на разборки. Уже сколько дней прошло, — жалобно вздохнув, произнес Иван и вдруг, достав носовой платок, громко высморкался в него. Ну, я уж, грешным делом, и подумал, что не увижу больше друга своего сердешного…

Илья хотел было послать подвыпившего соседа подальше и погромче, однако, видя, как по небритой щеке спартаковца скатилась скупая мужская слеза, вдруг пожалел пожилого человека и дружески похлопал его по плечу.

— Ну, перестань, Петрович, — смущенно произнес полковник. — Слухи о моей кончине преждевременны и слишком преувеличены. Дел у меня по горло, так что рановато мне еще покидать этот мир.

Иван Петрович, тихо всхлипнув и смахнув со щеки набежавшую слезу, медленно перекрестился три раза.

— Ну и слава Богу! — облегченно вздохнул спартаковский фанат и вдруг, преобразившись, гордо расправил впалую грудь и радостно воскликнул: — Алексеевич! За это нужно выпить!

Маланова передернуло.

— Тьфу ты! — обозлился он на паникера. — У тебя одно на уме! За что ты собираешься пить?

Петрович недоуменно захлопал обожженными ресницами.

— За твое воскресение! — прошептал Иван.

— Так я же не умирал!!! — вспылил полковник.

Спартаковский болельщик опасливо втянул голову в плечи. На его небритом лице промелькнула некая растерянность, но тут же сменилась напряженностью, а через некоторое мгновение физиономия алкоголика озорно засияла.

— Алексеевич, — вдруг нашелся бедовый мужичок, — так вот за то я и предлагаю выпить! Что ты жив–здоров…

Илья устало махнул рукой.

— Да, пошел ты… Не пью я!

Лицо пожилого соседа моментально омрачилось, и, как показалось Маланову, Голубев сразу же осунулся и даже стал ниже ростом.

— Ну, так ты не пей, Алексеевич, — жалобно заканючил спартаковский фанат, — а просто так посиди со мной маленько…

Инструктор отрицательно завертел головой.

— Устал я, Петрович, — отказался полковник, — да и некогда мне!

Иван обреченно вздохнул, словно прощался с жизнью.

— Я понимаю, Алексеевич, ты человек занятой, — покачал взъерошенной головой Голубев и добавил: — А мне‑то и поговорить не с кем: о том о сем, о житье‑бытье, о работе чертовой!

Илья Маланов уже было развернулся, чтобы удалиться восвояси, как вдруг передумал и остановился в нерешительности. С одной стороны, ему стало жаль одинокого несчастного соседа, а с другой — Илья вспомнил, что Голубев работает в «Витязе», вернее, убирает возле него.

— Петрович, — посмотрев на соседа, прямо спросил полковник Маланов, — а ты в самом деле работаешь дворником в холдинге «Витязь» или тумана мне по пьянке напустил?

Пожилой сосед обиженно насупился.

— Да я что, нехристь какая‑нибудь, — пробурчал спартаковец, — чтобы друзьям‑товарищам пену гнать!

Инструктор с интересом посмотрел на Голубева.

— А как твой знакомый, — поинтересовался Маланов у дворника и, усмехнувшись, добавил: — Не помер еще?

— Да ты что, Илья?! — воскликнул Голубев. — Жив Семен Семенович! Да и как же без него? На нем все держится!

— Петрович, а на работу устроить меня он сможет? — поинтересовался седовласый пенсионер. — Например, в охрану или еще куда?

— Для тебя сделаем, — клятвенно пообещал спартаковский фанат, — он же там главный по сантехнике!

Илья недоверчиво посмотрел на него.

— Это что ж, значит, умывальников начальник, — усмехнулся полковник, — главный мастер по клозетам?

Иван Петрович обиженно надул щеки.

— Зря ты так, Алексеевич, — пробурчал он, — Семен Семенович на днях даже благодарность от самого Юдина получил.

При упоминании о Юдине Михаиле Павловиче — генеральном директоре «Витязя» — инструктор напрягся, размышляя о подарке судьбы. В сознании стали лихорадочно возникать мысли, связанные с выполнением задания.

— Там у них что‑то с водопроводом случилось, — не заметив отрешенности слушателя, продолжал рассказчик. — Так сам Михаил Павлович распорядился, чтобы именно Семена Семеновича пригласили!

Илья уважительно покачал головой.

— Ну, это совсем другое дело, — виноватым тоном произнес Маланов, — коли начальство его ценит!

Петрович гордо тряхнул огромной головой.

— А как ты думал, Алексеевич, — снисходительно проворчал болельщик, но тут же спохватился и любезно улыбнулся: — Алексеевич, а что мы на пороге разговариваем? Может быть, все же зайдешь на минутку?

Маланов больше не стал упираться и отказываться от предложения хозяина, решив в спокойной обстановке побольше узнать о холдинге и его обитателях. Однако для приличия все же предупредил Ивана Голубева:

— Ладно, Петрович, зайду, но только ненадолго и пить я не буду!

Неказистый спартаковец замахал руками, как бы давая понять, что ничего такого он и не помышляет.

— Понял, Алексеевич, понял… — пообещал хозяин квартиры и, распахнув шире дверь, пропустил гостя вперед.

Маланов не стал топтаться у порога, а вошел в квартиру, и через секунду скрипучая дверь с грохотом затворилась. Сколько точно времени пробыл он в гостях у своего соседа Голубева, Илья не засекал, но не менее получаса. За это время он узнал много интересного и полезного от наблюдательного дворника, который знал даже то, чего ему и не полагалось. Когда пришло время расставаться, Маланов поблагодарил гостеприимного хозяина за чаек и сказал Ивану на прощание:

— В общем, Петрович, ты поинтересуйся о том, о чем я просил тебя, но пока не афишируй мое имя, и вообще, надеюсь, мне тебя не нужно учить, коллега…

— Понял, Алексеевич, — заверил Голубев гостя, — так сказать, прощупаем почву, но основательно!

— Верно…

Маланов, откланявшись, покинул квартиру соседа и стал медленно подниматься по лестнице наверх, анализируя разговор с Голубевым. Разумеется, необходимо было воспользоваться связями Петровича со столь именитым сантехником, но полковник привык иметь несколько вариантов.

— Так, Ильюша, думай, думай… — доставая ключи от квартиры, прошептал разведчик, — как еще можно достать эту трехглавую гидру. Так, так… Дима Власов… Он, кажется, что‑то говорил о содействии каких‑то влиятельных бугров…

Илья открыл дверь и вошел в квартиру. Немного поразмыслив, седовласый пенсионер решил не откладывать в долгий ящик решение вопроса и, достав из кармана куртки мобильник, набрал номер телефона своего приятеля — бизнесмена Дмитрия Власова.

В мастерской на Колхозной, как всегда, было многолюдно и шумно. Илью встретили радостно и восторженно, и, как полагается в гостеприимном доме, Константин Гуреев поднес штрафную в виде полного стакана водки.

— Ну, Илья, — громко и торжественно, но с небольшой ноткой грусти произнес бородатый художник, — прими на грудь, дорогой, в честь удачной продажи моей любимой картины.

Илья удивленно вытаращил глаза.

— Ты продал свою любимую картину?

— Да, — подтвердил хозяин мастерской.

Стоявший рядом плотный мужчина снисходительно усмехнулся и небрежно махнул рукой.

— У него все любимые картины, — язвительно заметил художник.

Константин повернулся в сторону приятеля.

— Молчи, несчастный, — высокомерно бросил Славке Демакину бородач и, снова повернувшись к Маланову, протянул ему стакан водки: — Не слушай его, Ильюша, а лучше выпей за мое здоровье!

В другое время Илья вряд ли бы отказался от столь искреннего предложения своего товарища, однако сегодня и в ближайшие дни ему необходимо было находиться в отличной форме и здравом уме.