Спортивная страница была заполнена снимками некоторых полу- и чистокровных Веров, которые стали известны. Футболист из New England Patriots (Прим.: команда из Национальной Футбольной Лиги по американскому футболу), принимающий «Кардиналов» (Прим.: St. Louis Cardinals, команда по бейсболу), бегун-марафонец… Они все признались, что были верами того или иного вида. Олимпийский чемпион по плаванью был просто дисквалифицирован, потому что его отец был вертюленем, а первая ракетка мира среди женщин-теннисисток Британии сделал официальное заявление, сообщив о том, что ее мать была верлеопардом. Спортивный мир не помнил такого шума со времен последнего допинг-скандала. Давали ли эти гены необоснованные преимущества перед другими спортсменам? Следовало ли лишать их всех наград?

В какой-нибудь другой день я бы с радостью пообсуждала это с кем-нибудь, но сейчас мне было не до того.

Я начинала представлять полную картину. Выход из тени дву-сущих сильно отличался от объявления о своем существовании вампиров. Вампиры были полностью вне человеческого мира, если не считать легенд и преданий. Они жили обособленно. С тех пор, как они смогли существовать на японской синтетической крови, они объявились, как существа, не представляющие никакой угрозы. Но Веры всегда жили среди нас, они были включены в наше общество и поддерживали свою тайную жизнь и тайные общества. Даже их дети (не перворожденные, и, следовательно, не веры) иногда не знали, что их родители имеют второй облик, особенно, если они не были вервольфами.

«Я чувствую себя обманутой», — цитировались слова одной женщины: «Мой дед каждую ночь обращался в рысь. Он бегал в округе и убивал дичь. Мой косметолог, к которой я ходила пятнадцать лет, оказалась койотом. Я не знаю! Я чувствую себя обманутой самым ужасным образом!»

Некоторые люди думали, что это все было просто завораживающе. «Директор нашей школы — вервольф», — говорил ребенок из Спрингфилда, штат Миссури: «Разве это не клёво?!»

Сам факт существования вер-животных испугал некоторых людей. «Я боюсь подстрелить своего соседа, если он будет трусить по дороге», — говорил фермер из Канзаса, — «А если он будет нападать на моих цыплят?»

Различные концессии бурно обсуждали свою политику по отношению к верам. «Мы не знаем, что думать», — сообщил официальный Ватикан, — «Они живые, они среди нас, они должны иметь душу. Даже некоторые священники являются Верами». Фундаменталисты были в той же степени против. «Мы были озабочены Адамом и Стивом (Прим: герои популярной мелодрамы про геев)», — говорил баптистский священник, — «Следует ли нам теперь в большей степени беспокоится о Бобике и Барбосе?»

Пока я прятала свою голову в песок, преисподняя вырвалась на свободу.

И неожиданно стало понятно, почему моя невестка-верпума окончила свою жизнь на кресте у бара, принадлежащего оборотню.

В тот момент, когда на ее руках и ногах появились ногти, тело Кристалл окончательно обрело человеческий облик. Я смотрела на происходящее из-за ленты, ограждающей место преступления. Ужас процесса притягивал внимание всех окружающих. Даже Элсии Бэк вздрогнул. К этому времени я уже проторчала здесь в ожидании несколько часов, дважды перечитала все газеты, нашла в бардачке какое-то чтиво и пробежалась по нему глазами в третий раз, перекинулась несколькими словами с Таней по поводу мамы Сэма. После того, как мы обменялись новостями, она в основном говорила о Кэлвине. Я сделала вывод, что она теперь с ним живет. Она получила работу с частичной занятостью в Норкроссе, возилась там с бумагами. Ей нравилась размеренная жизнь.

— И мне не нужно весь день находиться на ногах, — говорила она.

— Звучит неплохо, — вежливо сказала я, поскольку ненавидела подобную работу. Работать каждый день с горсткой одних и тех же людей? Я бы слишком хорошо их всех знала. Я бы не смогла закрываться от их мыслей, и дошла бы до точки в желании сбежать от них, так как мне было бы слишком много о них известно. То, что в бар всегда приходили разные люди, отвлекало меня.

— Как Великое откровение прошло для тебя? — спросила я.

— Я на следующий день рассказала о себе коллегам в Норкроссе, — сказала Таня. — Когда они узнали, что я — верлисица, они решили, что это смешно, — она выглядела недовольной. — Почему большие животные всех оттесняют на второй план? Кэлвин купался в лучах восхищения всей фирмы. А мне достались шутки про «рыжую морду»…

— Это несправедливо, — ответила я, пытаясь не улыбаться.

— Кэлвин абсолютно пал духом из-за Кристалл, — неожиданно сказала она. — Она была его любимой племянницей. Он очень переживал, когда выяснилось, что из нее получился такой слабый оборотень. И про детей, — сказала Таня внезапно.

Кристалл, продукт длительного инбридинга, легко принимала форму пумы, но с трудом возвращала себе облик человека. К тому же, у нее несколько раз были выкидыши. Единственная причина, по которой ей было позволено выйти замуж за Джейсона, заключалась в том, что стало ясно, что она не сможет выносить чистокровного ребенка.

— Возможно, она потеряла ребенка еще до убийства или во время него, — сказала я. — Может быть, убийца — кем бы он ни был — не знал о беременности.

— Это было заметно, но не очень сильно, — сказала Таня, кивнув. — Она была очень разборчива в еде, поскольку старалась сохранить фигуру, — она покачала головой, с горечью на лице. — Но на самом деле, Сьюки, разве есть разница, знал убийца о ребенке или нет? Результат от этого не изменится. Ребенок мертв, как и Кристалл, и она умерла в ужасе и одиночестве.

Таня была абсолютно права.

— Ты думаешь, Кэлвин сможет выследить по запаху того, кто это сделал? — спросила я.

На лице Тани отразилась неуверенность.

— Там слишком много запахов, — ответила она. — Я не знаю, как он сможет определить, что это — именно тот запах. Видишь ли, все они ее касаются. Некоторые из полицейских в резиновых перчатках, но у них тоже есть запах. Смотри, Митч Норрис помогал ее снимать, а он один из нас. Как Кэлвин сможет что-то понять?

— Кроме того, убийцей может быть среди них, — сказала я, кивая в сторону группы, собравшейся вокруг мертвой женщины.

Таня внимательно посмотрела на меня.

— Ты имеешь в виду, что кто-то из полицейских может быть в этом замешан? — сказала она. — Ты что-то знаешь?

— Нет, — сказала я, сожалея, что не смогла удержать свой рот на замке. — Просто… мы же ничего не знаем наверняка. И я подумала про Дава Бэка.

— Это тот, с кем она тогда была в постели?

Я кивнула.

— Крупный черный парень, — вон там, видишь чернокожего в форме? Это его кузен Элсии.

— Думаешь, он мог что-нибудь сделать?

— На самом деле — нет, — сказала я. — Я просто… размышляю.

— Готова поспорить, что Кэлвин тоже об этом думает, — сказала она. — Кэлвин очень проницательный.

Я кивнула. В Кэлвине не было ничего выдающегося, и он не смог пойти в колледж (как и я), но мозги у него работали хорошо.

В этот момент Бад махнул Кэлвину; он выбрался из машины и пошел к телу Кристалл, который лежал на каталке в расстегнутом мешке для трупов. Кэлвин очень осторожно подошел к племяннице; его руки были за спиной, так что он не мог ее коснуться.

Мы все наблюдали: некоторые с ненавистью и отвращением, некоторые — с безразличием или интересом — до тех пор, пока он не закончил. Он выпрямился, повернулся и пошел обратно в направлении своего грузовика. Таня вышла из моей машины ему навстречу. Она обняла Кэлвина и взглянула ему в глаза. Он покачал головой. Если бы я опустила окно, то могла бы услышать их разговор.

— Я не слишком много разобрал на том, что от нее осталось, — говорил он. — Слишком много посторонних запахов. Она просто пахла, как мертвая пума.

— Поехали домой, — сказала Таня.

— Поехали.

Они оба помахали мне рукой, чтобы показать, что уезжают, и я осталась в одиночестве на передней парковке, всё еще в ожидании. Бад попросил меня открыть служебный вход в бар. Я отдала ему ключи. Через несколько минут он сказал мне, что дверь была надежно закрыта, и нет никаких следов того, что кто-то был в баре после его закрытия. Он вернул мне ключи.